На похороны своего отца Игорь ехал со смешанными чувствами. С одной стороны, папу, конечно, было жаль. Все таки родил и даже чуть-чуть пытался воспитывать, в перерывах между запоями. С другой, покойную мамку и свою последующую, тоже уже покойную, жену бил смертным боем. Денег опять же хрен когда давал. В квартиру после свадьбы жить не пустил. Мол, нас тут и так много: сам, жена, падчерица Женька, для двушки. Игорь попытался подать в суд на размен, но не вышло. Ко всему прочему, как только он обосновался в России, на родине жены, для получения гражданства и вселения в малосемейку, пришлось выписаться с белорусского адреса. Игорь трясся на заднем сидении машины друга Бори и прикидывал, сколько он может получить после продажи квартиры. Ну, половину придется отдать Женьке. Это если все же отец упомянул ее в завещании. Но это вряд ли. По сообщению соседа и друга детства Олежки, Николаич в последнее время выходил во двор с бутылкой и рассказывал, что хата после его смерти отойдет к Игорьку. Женька живет в Украине с каким-то хорем, поэтому она и выписана наверняка. Так что ноу проблем: переоформляем хату, продаем по-быстрому через агенство – и адью! А деньги пойдут в бизнес.
Игорь занимался ламинатом. Фирма была оформлена на того самого друга Борю, поэтому Игорь денег реальных не имел. Ничего, вот получит он 30-35 тысяч баксов и войдет в долю как полноправный хозяин. И жена не будет пилить его за безденежье.
Женька на похороны явилась тоже. Игорь посмотрел на круглое лицо с ямочками, лишенное того испуганного выражения, какое было у нее в детстве, и понял: Женька обнаглела. Поэтому надо быстрее разведать, что почем, и в случае чего девку припугнуть. Нечего на чужих хатах обустраиваться. Пусть валит на историческую родину, к шахтерам и своему хорю-металлургу. Игорь представил Женькиного бойфренда. Наверняка здоровый жлоб, пьянь, лупит ее по праздникам и воняет углем и потом. Девочкам же свойственно выбирать мужей по подобию отцов или отчимов.
Игорь заметил на левой руке «сестренки» блестящее кольцо. «Не хорь, законный супруг, — отметил, — тем лучше, значит, Женьку на своей территории прописал».
Муж Женьки, Дмитрий, совершенно не соответствовал придуманному Игорем образу. Он был маленький, щупленький, совершенно не употреблял спиртного, не бил жену и пах одеколом, потому что принимал ежедневно душ. На похороны тестя он приехать не смог ввиду занятости.
- Как будем квартиру делить? – спросил Игорь.
- Квартиру? – Женька удивленно моргнула накрашенными глазами. – Она государственная, чего ее делить. Вот дача приватизированная, но она нам с Димкой не нужна, мы на нее претензий не имеем. А государственную квартиру продать сложно, да и стоит это копйки.
- Приватизируй и продавай, — настаивал Игорь, — мне бабки на бизнес нужны.
- Как-нибудь приватизируем, — туманно выразилась Женька, — и возможно, продадим.
- У вас же хата в Донецке, — напомнил Игорь, — а эту квартиру мой батя получал, когда тебя здесь не было.
- А теперь я здесь ЕСТЬ, — веско сказала Женька и отвернулась, давая понять, что разговор окончен.
Вечером, сидя на кухне у сестры отца, тети Оли, Игорь пил водку и жаловался:
- Сука она, Женька! Мой отец эту хату получил, а какая-то шалава на нее зарится.
- Тут уже ничего не поделаешь, Игорек, — сказал дядя Миша, шмыгая красным носом, — она права.
- А ну иди в жопу! – вызверилась на мужа тетя Оля, и дядя Миша покорно отправился в сортир. Там в шкафчике над бочком в емкости с надписью «Белизна» он хранил водку.
- Настаивай на своем, Игорь, — поучала племянника тетка, — а на дачу, кстати, надо одеяло, белье постельное, холодильник, телевизор. Щас я шалаве позвоню.
Вернулась она через две минуты, обескураженная.
- Она меня на хер послала, — сказала тетя Оля и махнула рюмку.
«Молодец девка!» – подумал сидящий на унитазе дядя Миша.
- Но у нас с тобой имеются запасные ключики! – тетя Оля выудила из сумки связку. – Шалава хотела их забрать на поминках, но я не дала.
Игорь немного повеселел. Женька наверняка уедет к мужу вскоре. Она вроде на поминках кому-то говорила, что Димка ее на две недели отпустил.
Пока же Игорь купил колбасу и десять бутылок водки и отправился с Борей на дачу, которую отписал ему папаша. Дача вид имела плачевный, чувствовалось, что после смерти Женькиной мамы никто не приводил ее в порядок. Но ее можно было продать – и это главное.
Боря отрубился после второй бутылки: сказалась усталость в дороге. Игорь продолжал квасить в одиночестве. Он хмуро осматривал развалившуюся печь, старую мебель и потрескавшиеся тарелки. Взгляд его упал на старую лампу с надписью «Толику от друзей», подаренную коллегами от треста. По легенде лампу вытащили из-под обломков снесенного дома в пригороде Витебска. Была она пыльной, слегка покрытой плесенью, видно, отец поставил ее в уголке дачи и благополучно забыл. Игорь взял в руки тряпку и принялся вытирать лампу. Внезапно лампа выпала из рук, а прямо перед Игорем материализовался мужик в странном халате, расшитом золотыми нитками. Мужик зевал.
- Ну, давай говори желание, — равнодушно бросил он Игорю.
- Ты кто? – заикаясь от страха, спросил парень.
- Я джинн из лампы. Про Алладина читал? Нас с братом двое на Земле осталось. Ту лампу, в которой мой брат сидит, друг твоего папаши, Ленька, у себя оставил. Тоже на даче кинул.
- Читал, — кивнул Игорь, — ты любое желание выполнить сможешь?
- Почти.
- Сто миллионов евро! – не задумываясь, выпалил Игорь, жадно поблескивая глазами.
- Нет у меня таких денег, — оборвал его джинн мрачно, — только сто тысяч евро есть. Сам должен понимать – мировой финансовый кризис.
- Давай! – глаза Игоря заблестели.
Он представил новую квартиру в провинциальном российском городке, бизнес, свободный от хапуги Бори, красивых телочек и виллу на островах. Пусть Женька подавится квартирой в Витебске!
Джинн принялся доставать из карманов пачки денег.
- Ты лампу-то мне отдай, — попросил он Игоря.
- Забирай! – махнул рукой Игорь, запихивая в карманы деньги.
Джинн взял под мышку старую лампу и исчез.
- Я богач! – радовался как ребенок мужчина.
Деньги он сунул в спортивную сумку. Разбуженный беседой с джинном, на диване заворочался Боря.
- Чего ты орешь? – недовольно спросил он у Игоря. – Дай водки.
- На тебе водку, вали отсюда, дебил! – крикнул Игорь. – Хрен я на тебя корячиться больше буду! Давай садись на свой сраный БМВ и вали! Жену мою встретишь, скажи: я не вернусь к ней! Пусть она другому идиоту мозг выносит!
Боря, спавший с женой Игоря последние три года, возражать не стал. Он быстро поднялся с дивана, накинул на себя куртку и завел мотор. Боря знал, что Игорь человек неуравновешенный, и решил не связываться. Теперь не придется им с Ленкой шифроваться. Эх, заживут!
Он достал еще бутылку, порезал колбаски и принялся отмечать свалившееся на голову богатство. Под утро Игорь забылся тяжелым сном. Разбудил его звук разбиваемого стекла. В окне дачи показались три амбала с топорами.
- Ну че, дачник, делиться будем? – спросил лысый амбал, поигрывая топориком.
Игорь сглотнул слюну и пододвинул ногой спортивную сумку.
- Вот там водка, ребята, семь бутылок, — сказал он, — берите все.
- Лысый, он нас хануриками считает! – хихикнул брюнет со шрамом на лбу.
- Нам твоя водяра по барабану, — строго заявил лысый, — сумку отдавай.
- Там только шмотки, они ношеные! – пытался спасти сумку и деньги Игорь.
- Давай, — лысый выхватил из рук мужчины сумку и дернул молнию. – О, братва, джинн не обманул нас. Вот они, бабулечки!
- Это мы удачно на чужую дачу зашли, — потер руки брюнет со шрамом, — а ты не хотел старую лампу трогать, хлам, хлам! А я всю жизнь в деда Мороза и Алладина верил. Клево нас джинны на хату навели, бля буду, они в своем Багдаде круто в авторитете.
Воры треснули Игоря по башке кастрюлей и ушли.
Через неделю в кругу родных и близких лейтенант Веников рассказывал очередную милицейскую байку:
- Приходит ко мне мужик. Чувствую по запаху: датый. Кричит, что у него сто тысяч евро воры сперли. А сам в каком-то спортивном костюме рваном, курточка с помойки, грязный весь. Я спрашиваю, откуда у Вас, гражданин, столько бабок? А он мне говорит: я лампу потер, старую. Ее моему папе дядя Леня, сосед по даче, подарил. У дяди Лени такая же. А из лампы джинн. Сто тысяч евро мне подарил. Кто же знал, что на дачу к дяде Лене воры залезут и вторую лампу потрут? В общем, алкаш этот сел писать заявление, а я в психушку звякнул. Запаковали они его и увезли. Словил «белку» парень.
Маленький сын Веникова сосредоточенно тер настольную лампу в виде Микки-Мауса и шептал:
- Шоколадки… Много шоколадок…
Он еще не знал, что жадность – плохое чувство, сгубившее не одного фраера.
© Fairy-tale
