Коля любил ебацца. А ебацца с Колей никто не то чтобы не любил, но как то не хотел что ли, хуй знаит. И Коля, заработаф законный отпуск в ебучем ПАТП, все лето шароебился по городу в поисках ну хоть каких нибудь самых задрочных пелоток, лижбы у них была песда и две сиськи. Ну или рот на крайняк. Только он стеснительным был – хуле, воспитание то совковое, в сэсэсэсэр жи сэкса не было – тока ебля. Не мог он так распиздяйски подойти к ебабельной бабе и сказать прямо в ебло: Хей, превед, детка! Пошли поебемся! Я доставлю тебе незабываемые ащущения и никому не расскажу! – и так стать как Казанова, выставив вперед ногу, вставив большой палец за ремень и запиздячить длинную струю дыма в смазливое личико. Вот хотел он так делать, но не мог нихуя Тренировался перед зеркалом, но производил такое жалкое впечатление, что будь он бабой с песдой, никада бы себе не дал.
Вот, какабычно, шатаясь по вечернему ценральному парку и щелкая еблом, боковым зрением заметил на лавочке двух пелоток средней паршывости. Они хихикали чо та и изредка на него косились. Коля продефелировал мимо них с таким видом, что типа ебать вас в сраку, я вас в упор не вижу, на меня и не такие вешаютца и то перебираю. А в это время в голове у Коляна свирепствовал мозговой штурм на тему: «Бляаааа! Как быть? Надо шо та делать! А как подойти? Как завязать беседу?»
С этими мыслями Колян взгомоздился на лавочку неподалеку в позе статуи «Срущий мыслитель» и закурил. Не прошло и двух минут, как свет от фонаря заслонила какая-то фигура и дыхнула на Колю перегаром. Коля медленно, усилием мысли пытаясь сдерживать трепыхающееся в предсмертных судорогах кольцо жопачного сфинктера, поднял глаза и увидел перед собой одну из подруг. Она была ростом с Колю, с зачотными сиськами и яебу какой шырокой спиной. Одну ногу выставив чуть фпиред, руку уперев в поясницу, пелотка поигрывала сигаретой в зубах и выжыдательно всматривалась в Колино испуганное ебло.
- Привет! – пробасила девужка. – Хочешь, пошли поебемся! Только нас двое.
Коля, мягко сказать, охуел от таких признаний, но тут же кивнул головой и побежал за пелоткой. По дороге к предполагаемому месту ебли они перезнакомились. Ту, что подходила к нему звали Наташа, другую – Даша. Даша была постройней, но с еблетом как у Чипполино. «Ну, не в лицо ж их ебать» - подумал Коля, и старался всячески поддерживать их пъяный разговор.
Предполагаемым местом ебли был стадион. В это время на стадионе никого не было, а кусты и деревья за футбольными воротами укрывали ебанутую троицу от посторонних глаз. Наташа без лишних базаров взяла Колю за шкварник и сделала бросок через бедро. Колян жостка, с придыхом, пизданулся на землю и инстинктивно закрыл лицо руками. Вопреки ожыданиям, пиздить его пелотки не собирались. Наташа села нехуеваой жеппой ему на грудь и задрала фудболку, обнажыв здаравенные сиськи в количестве двух штук, а Даша в это время стянула с коли джынцы вместе с затертыми розовыми труселями. Наташа сползла к Колиному хую и вдруг обломала весь кайф: - У тебя гандоны есть? – задыхаясь от жадности у половой йебле спросила она. – Не-а, - протянул мегаёбарь в лице Коли. – Тьфу блять – пелотка поднялась на ноги, поправляя майку – Ты может спедозный какой. Хуля ж ты без гандонов по парку ходиш, мало ли что? Короче, насобираешь на гандоны – позвонишь. Даша написала их номера на голой колиной жопе маркером, спрятала его обратно в сумачку и закинула валявшыеся на траве джынцы на дерево. – Классный ты пацык, толька взять с тебя нехуй. Хату поищи, а то на земле холодно уже, прастатит подхватиш. И презиков накупи там побольше. – с этими словами пелотки скрылись с поля зрения.
Колян был расстроен. Он был на волосок от половой ебли сразу с двумя пелотками, а вместо этава прыгал под деревом каг недобитый бабуин за сваими джынсами.
Придя домой Колян блять чуть себе шею несвернул, пытаясь разглидеть цыфры на жеппе. В зеркале они были видны, но они были какими то нерускими нихуйя – хуле, в зеркальном атражэнии – папробуй разберись. Это вам не пальцем в жеппе поковырять. Однака русские низдаюцца! Черес полтора чеса шифрофка была раскадирована, не зря прошли годы учЁбы в ПУ-28! Он перекатал номер в телефон и не откладывая в чорный ящик, добазарился с Ноташэй о зафтрашней ебле – мать упиздила в деревню и хата осталась в ожыдании Содома и Гоморроя.
Гандонаф Колян накупил на год фпирет. Натахо пришла одна, Дашу кто-та павез в сауну на троих. Да, блять фигурко у Натахи была нихуйя не женцкая, тока сисяндры намекали на то, што между большыми пальцами ног по идее должна присутцсствовать песда (и то сомнительна). Но песда как нистранно была, причем бритая! Большая правда яебал, и чтоп кончить, надо было придержывть хуй руками када ебешь, чтоб он не болтался в этой лоханке как варабей по спортзалу.
К ебле приступили без лишних блять прилюдий. У Коли было фпичятление, что песда у ние фсикда мокрая и никагда не высыхает, и ходит паэтому она без трусов. Хуй знаит, павезло Коле или нет, но пока он не нагнул ие раком, ему показалось что не он ебал Натаху, а она ево. Она вертела его как хотела, брала за жеппу и двигала его туловищем кагбутто это не коля был нихуйа, а ие любимый ризиновый хуй. Карочи, драчила она сибе песду Колей, если можна так выразицца. Колян сцуко начал подозревать, што еще чутчуть, и она вазьмет ево двумя руками за поес, засунет ево сибе в дырень головой и будет елозить им пока Коля не задохнецца, хуле – места там у нийе хватит. Да и силы тожэ. А звуки пелотка издавала такие, кагбутто это и не пелотка ебецца вофсе, а какой нибуть пропитый мужык не может аттдышатца после того как пробежал километр вприсятку, аднавременно подрачивая правой рукой и паднимая гирю левой. Карочи, Колян был в замешательстве. Смотреть на Натахин еблет было стремно (да блять все бы ахуели – глоза как яйца навыкате, красный нос с раздутыми ноздрями и безумная перекошенная улыпка черес весь ебальник от скулы до уха). А когда он закрывал глаза, то бурная фонтазея под звериное Наташино рычание рисовала здоровеннава хачека, каторый срывает с сибя одежду с твердым как хуй намерением выебать Коляна в сраку).
В итоге Колюшок нагнул обьект йебли раком и засандалил по самые помидоры. И так стало Коле заебись, что даже руками хуй не пришлось паддрачивать. А все патаму, что в очелло засандалил. Натахо дернулась так легонька, но промалчала – видать готова была и к таким экзекуцыям. Калян чуть падергался и чувствуя наступление развязки, стянул гандон, измазанный гамном, и стрелнул внаправлении Натахиной макушки. Но толи силу заряда не ращщитал, толи не учел направление ветра, но струя спермяка, томившаяся дня два – с момента последней дрочки, перелетела черис Натажкину маклабуху и попала прямо на штору. Бляаать!!! Мамка таких песдоф навешает – яебу, - подумал Коля и выронил из рук гамняный гандон прям на кавёр. Сцуууууукоооо!!! – завопил он, поднял ево и в расстроенных чуствах пашол пасрать.
Расстройству Коленному не было предела - Йобаныпагалаве – кавёр в гамне, а шторы ф сперме! Но если бы он знал, што судьба угатовила ему в ближайшые пять менут, на такие мелачи даже внимания не абратил бы. Коля закурил, сидя на толчке и стряхивал пепел между ног, стараясь не прижечь сибе мудя. И тут, как блять в Пункте сцуко Назначения, сам собой от сигареты атрываецца босяцкий кусок тлеющего пепела и пикирует на жалкий сморщеный помытый холодной водой колин хуй! Пока болевой импульс от хуя дошол до Коленого мозга, а от туда до голосовых связок, дымящейся пепел успел основательно прилипнуть и угрожающе шкворчял.
Такого пронзительного вопля послевоенная постройка не слыхала. Стекла задрожали во всем доме, во дворе завыли афтомобильные сирены, а жыльцы выбежали на улетсу ф поисках бамбаубежыщща. Натаха схватила одежду, вытерла наском все атпечатки пальцеф и сгарела в неизвеснам направлении, прихватив Колин мобильнег.
Хуева туча децыбел, производимая Коленой глоткой саправаждалась такой аццкой джыгой, што индейцы южной африки паснимали бы сибе скальпы от зависти. Все части туловеща ебически дергались как у пришыбленого паралитика, причем хаотично и в разных направлениях. Са стараны могло показацца, что ёбаный трансформер сашол с ума и пытаеццо выебать невидимого невидимку – в припрыжку мотыляя хозйством Коля пытался стряхнуть с хуя пепел. Ему казалось, что прошла вечность, пока он не догадался стряхнуть его щелбаном.
Полчаса под струей холодной воды привели Колю в чувство. Ожег и ссадины на локтях беспокоили его еще недели две. Эти две недели без дрочки (не говоря уж пра еблю с другими людьми) вспоминаюцца как страшный сон. Курить Коля бросил, Натаху с Дашей больше не видел, да и не сильно хотел. Да и хуй с ним, с мобильником. Главное – жывой остался. Вот.
