На природу ложились тени, ярило скрывалось за рекой, ночная птица проснулась и пошла поссать. Иными словами, был вечер и было лето. В ту пору мы с пацанами были молоды, глупы и безрассудно отважны. Впрочем, как и сейчас. Но пива лезло больше. Щас-то подусохли уже. Но вернёмся к нашим героям.
Кострик догорал, радостно треща своими ветками. Митюня тихонько насвистывал популярную песню духаст, осторожно трогая палкой картошку, за которую волновался. Я трогал объёмистый пузырь и временно не волновался ни о чём. Чего не скажешь о третьем клиенте, который ёрзал, чесался, и явно томился какой-то тайной. Надо было как-то растормошить товарища, вывести его на разговор. И я дружески кинул в него полуполной полторашкой.
Вовчанга встрепенулся.
- Вся моя жизнь – череда нелепых и катастрофических ошибок, — он горестно наполнил свой стакан и между делом выронил в огонь паспорт.
- Есть маленько, самый дэцл, — по-дружески согласился Митюня, выкатывая из углей пару клубней и пресловутый основной документ, заметно почерневший всей обложкой.
- Ты, Вовчанга, как обычно сгущаешь краски, — я заботливо полил паспорт пивом. Тот радостно задымился, зашкворчал, — Мне кажется что основное у тебя ещё впереди.
- Конечно впереди, — Митюня смело разломил картошку и блаженно вдохнул её дух, припав носом к разлому, — Ты считай и не жил пока, — Митяй поморщился и выкинул корнеплод в костёр, после чего с той же решимостью раскрыл паспорт, — Э-э-э, а где бумаги-то, бестужев хуев?
Крокодиловая обложка вовчангиного паспорта была пуста изнутри словно бутылка шампанского второго числа.
- Он в ЗАГСе уж давно, — Вовчанга увлечённо, но как-то суетно объедал печёную картошку вместе с обугленной кожурой, — Отнёс я.
- Чего отнёс? – насторожился я. Тем более что увлечённость эта была мне знакома.
- Паспорт отнёс. – Вовчанга ел картошку.
- Куда отнёс паспорт? – Митюня тоже почуял неладное и сел на землю покрепче.
- В ЗАГС отнёс паспорт. – Вовчанга уверенно кивнул огню, — в ЗАГС.
- А зачем, говоришь, ты отнёс в ЗАГС паспорт? – как бы невзначай кинул вопрос я.
- Судьбу меняю я, друзья. – Вовчанга приосанился и ввинтил изрядное количество внутрь, — разрываю махом цепь событий.
- Понимаю, — Митюня одобрительно пробил Вовчанге в плечо, — Пиписькиным-Везунком стать хочешь?
- Да нет. Жениться буду.
- На Пиписькине-Везунке? – Митюня мощно откашлялся содержимым рта.
- Да на Катьке. Это женщина такая. Половозрелая.
- А точно женщина? – я не доверял скоропалительным заявлениям, — Ты проверял? Почему товарищи про неё не слышали?
- Мы на производстве встретились, — вовчанговы бельма заволокло туманом нежности, — Она такая вся…
- Что, прямо вся? – Митюня не верил ушам, — И прямо вот такая?
- Ну уж не вся наверное такая, — поддержал полемику я, — Наверное таковатая просто, да, Вовчанга? А когда расписываться-то идёте? Когда настанет сей сладкий миг?
- Да вот в субботу надо идти невесту воровать. В воскресенье — под роспись.
- Чего с невестой делать? – Митюня попытался увидеть в глазах друга свет разума, — Вовчанга, до кавказских гор отсюда две тысячи вёрст. У нас не воруют баб, у нас баба сама вперёд паровоза расписываться бежит.
- Там ситуация осложнена тёщей.
- А что тёща?
- Тёща не совсем за.
- Это из-за того что ты еврей? – осторожно поинтересовался я.
- Я не еврей
- Из-за того что она еврей? – деликатно спросил Митюня.
- Бля, она тоже не еврей. Просто говорит что я мудак.
Мы с Митюней переглянулись и молча пожали плечами.
- Поэтому, чтобы не заставлять Катьку официально идти против материнской воли, вы должны её украсть – Вовчанга нервно сглотнул грамм сто пятьдесят.
- Ну в принципе я понимаю тёщу, — я перевернул надо ртом стакан, — Мудрая видать женщина.
- А может тёщу украсть? – Митюня подпёр голову кулаком, — Давай тёщу стырим. В сущности, какая нам разница?
- Оставьте тёщу в покое, она в принципе неплохая женщина. – Вовчанга насупился, — Мы поставим её перед фактом. Слушайте план.
*
Операция была продумана до мелочей.
Мы с Митюней поднимаемся на седьмой этаж подъезда невесты в оговорённое время, где нас уже ожидает, переминаясь с мусорным ведром, жертва. Короткий писк, стук пустого ведра по лестнице, и мы дружно отступаем вниз, где отступление наше прикрывает кум на персональном автомобиле Москвич-412. Для антуражу решили взять наголовный мешок для похищаемого. Так нас учит советское кино.
*
И пришла суббота.
Захват с последующей кражей прошёл можно сказать глаже вазелина. Поднявшись на упомянутый этаж, мы и в самом деле застали там, выйдя из лифта, дивчину. О её половозрелости недвусмысленно говорили её нелинейные габариты. Сбоку было похоже, будто певец Лепс обнял Надежду Бабкину.
- Катя! – галантно гаркнул Митюня и вовчангова избранница обернулась к нам. Снова вспомнился Лепс.
- Держи!- скомандовал я и галантно ухватил её за бока. А Митяй замахнулся своим ловчим мешком.
Невеста пискнула и увесисто пробила одновременно мне по яйцам и Митюне в щщи. Причём Митюня чисто на рефлексах исполнил ответный удар, а я не стал. Не таков я чтобы женщину по яйцам бить, я лучше у стенки на корточках посижу.
Долго ли коротко, но Митяй облачил похищенную в мешок и мы, сопровождаемые тихим скрипом моих органов, спустились в машину к куму. Взревел мотор и мы откинулись втроём на заднее. Вскоре машина тронулась.
- Не переживай, — я ободряюще пихнул кражу локтем, — скоро уж приедем.
- Ебать будете, залётные? – недоверчиво ответили из мешка.
- Не будем, – успокоил женщину Митюня, — После свадьбы поведешь половую жизнь.
- Ну пиздец вам. – весомо резюмировала та.
К этому моменту кум довёз нас до страждущего жениха. Судя по таре вокруг, тот заметно волновался в ожидании. Даже наблевал немного. А может и до него наблевали, не суть. Мы покинули кумий броневик и вывели на свет невесту.
- Ну вот, — Митюня жестом опытного фокусника скинул мешок, — Встречай избранницу, влюблённый джигит!
Вовчанга как-то пристально и словно не веря себе вглядывался в возлюбленную.
- Ишь, глядится, — я растрогался, — Словно в зеркало.
- До головокружения, — согласно кивнул Митюня, — Ща наебнётся.
- Ты поуважительнее с ней, Вовчанга, — я тайком разминал ушибленное, — Очень решительная баба, сущий мясник.
- А где Катя? – наконец вышел из ступора Вовчанга и дебильно гоготнул.
- Вот Катя. – я кивнул головой на невесту и на всякий случай отпрянул.
- Это не та. – пошёл в отказ женишок.
- Я не Катя. – суженая тоже не шла на сотрудничество.
- Как не та? Та. – Митяй настаивал, — Бери эту.
- Да не та я вам говорю. – Вовчанга упёрся, — Ты кто, незнакомка?
- Я Зинаида Ахметовна.
- Какая Зинаида? – Митюня тоже не унимался, — Ты ж на Катю отозвалась!
Катя-Зина повернулась к Митяю.
- Ты, дядя, я смотрю дефективный, – она сделала шаг вперёд, — Если тебе в подъезде заорать в спину «Катя!», тоже поди обернёшся. Но сначала обоссышься, вантуз траурный.
- Так, парни, — Вовчанга попытался перевести разборки в конструктивное русло, — Зинаиду Ахметовну надо на место вернуть, а искомую деву выкрасть.
- Слышите, Зинаида, — я вёл беседу на всякий случай не приближаясь, — Поехали домой раз так.
- Ну щас! — Зина явно имела своё мнение по вопросу, — Я назад пустая хер вернусь. Мне как женщине востока теперь без жениха домой нельзя. Края сразу. Который тут жених? Этот что ли?
- Э-э-э, погодите, тётенька, этот жених уже занят.
- Это Катькой с седьмого? Вот коза, всегда первая лезет. Ну да я на конкретном не настаиваю, мне не принципиально, — дочь Ахмета ткнула пальцем в Митюню, — Давай ты женихом будешь. Ноги красивые у тебя. Писатель наверное.
- Зинусик! – я строго оборвал молодую, — Зинусик, сегодня не твой день, пойми! Пойми и на вот, лезь в мешок.
- Да щас! – та упёрла руки в бока и грозно пошла на нас, — Вы меня считай что обесчестили, так что теперь давайте женитесь, козлы мелкорогие!
Мы дружно пятились к москвичу кума. Мозг судорожно искал варианты спасения. Варианты куда-то делись.
- Что, уже бранитесь, молодые? – кум вылез из машины и флегматично взирал на нас, — Семейную жизнь пройти – не водку в сифон зарядить.
- А! – Зина приметила кума, — Ещё один подельничек! Неженатый поди?
- Зинаида Ахметовна тоже замуж хотят, — прояснил я вкратце ситуацию куму, — А мы типа крайние.
- Вас щас типа поубавится количеством-то, — Зина преодолела пионерское расстояние между нами и приблизилась вовсе, — Я вас отучу баб ложно красть!
Яйца деловито, но без промедления вжались куда-то в область желудка. И тут неожиданно хлопнула дверь и на крышу москвича весомо опустился литр.
- Ах, оставьте этот тон, любезная Зинаида Ахметовна, — кум, сука, явно приложился пока сидел в машине и теперь лучился обоянием что тот гитлер, — Нам ли, молодым, расставаться со свободой? Помогите нам лучше в поимке этой вашей неуловимой Катьки. А с нас банкет и бусики.
И эффектно завершил спич выставленным вторым литром. Тоже початым, паскуда.
- Бусики? – Зина поочерёдно переводила взгляд с нас на кума, потом на бутылки, потом снова на нас, на бутылки, на кума, на бутылки и на бутылках наконец остановилась, — Коралловые?
- Неебовые бусищи! – Митюня сглотнул.
- В три оборота! – выдохнул Вовчанга и показал шесть пальцев.
- Тукайского коралла! – непонятно чего брякнул я.
- Ну ладно, живите, — дочь славного Ахмета примерила литровый флакон к руке, — Стакан есть? Или так?
*
В десятом часу вечера автомобиль, управляемый смертельно пьяным кумом, мягко припарковался в кусты под окнами суженой. Мы вышли на воздух и постарались собраться более-менее в одном месте.
- Зарубите на носу, артисты, – Зина поправила ремни баяна на натруженных плечах, — Дорога к сердцу тёщи лежит через романтику. Слова серенады все помнят?
Вовчанга уверенно кивнул, упал, но быстро поднялся.
- Молодец, кабальеро! – Зина задрала голову и заорала голосом Одина, — Катька! Катька бля!!!
На седьмом этаже открылось окно.
© я бля
