Наша соседка по даче, Маргарита Альбертовна, удивительная дама. Эта крупная деятельница искусств и преподавательница по вокалу умеет разговаривать с цветами. Или так: она не умеет с ними не разговаривать. Когда мы с отцом были впервые званы к ней на чашку чая, я почувствовал себя в малайских джунглях среди огромных соцветий в рост человека, к каждому из которых Маргарита Альбертовна обращалась лично. Обходя огненные пионы, величиной с папаху батьки Махно каждый, она ласково пропела: «Что же вы так вымахали, дурни! Вон головы уже свесили!»
От её вокала качнулись и тяжко загудели золотые стада шмелей, пчёл и вконец разожравшихся музыкантиков, которых на нашей даче я видел летящими только в двух направлениях: строго по прямой к Маргарите Альбертовне и обратно. Бабочек сдувало ветром, но они тоже летели туда, не соблазняясь нашей сиренью у входа. Всех этих чешуекрылых можно было понять. Окрестные дачи, усаженные банальной картошкой-морковкой, казались голыми и лысыми по сравнению с этим ярким оазисом.
Соседка оказалась не чужда и практической сметки. Мимо нас, развалившихся в беседке с блюдцами, без конца плелись какие-то худосочные пареньки с бородёнками и вёдрами. Они так часто пропадали в розах и возвращались, что мне так и не удалось их пересчитать. Я думал, что это несчастные родственники Маргариты Альбертовны, и подивился силе их родственных чувств. Всё оказалось проще — это были студенты-музыковеды, работавшие на зачётку.
С нами Маргарита Альбертовна разговаривала примерно так же, как со своими цветами — её чудесный голос доходил до самого сердца и выносил мозг за его полной ненадобностью. К тому времени я уже знал о всяких экспериментах с музыкальным сопровождением цветов — от Чайковского пшеница лучше колосится и даже куры чаще несутся, а от тяжёлого рока дохнут даже помидоры. Знакомая подарила однажды дорогущий кактус сыну, чтобы учился ухаживать хоть за кем-то. От воплей упырей с компа кактус сдулся.
Я задумывался и над тем, что вся эта цветочная красота не для людей создана. Пчёлы не хуже нас понимают, что красиво, а что нет — типа, общий язык, объединяющий нас даже с насекомыми. Но вот сами цветы согласно данным науки мне представлялись совершенно безмозглыми. Пока я не попал в гости к бизнес-леди И., прекрасной, скептичной и колючей, как ёжик с бритвой. Уж от кого-кого, а от неё никакой эзотерической хрени я не ожидал. Думал, что её кухня и гостиная сверкают, как операционная. Они сверкали. Но отовсюду торчали цветочные горшки, местами целыми кучками, как зайцы вокруг деда Мазая. Я вспомнил Маргариту Альбертовну и рассказал хозяйке о том, как надо беседовать с цветами.
К моему удивлению, И. согласилась, что разговаривать с ними надо. Но по-разному — с капризными цветочными нежно, особенно когда расцветают. В основном ими надо тупо восхищаться и успокаивать. Особенно бережно, как с психами, следует обращаться с нервными азалиями и мимозами. Они склонны к истерике. А вот папоротники вообще цвести не умеют, и появились они в жестокие времена, когда землю топтали только свирепые ящеры и трёхметровые сороконожки. «С ними у меня разговор короткий. Один облез, пожух весь, видно что помирает. Я расстроилась, как рявкну ему — ну-ка выздоравливай, сцука, а то вместе с горшком отсюда выкину к едрене бабушке! И ничего, выздоровел как миленький!»
© Некто Леша
