Я мать полуторагодовалого ребёнка. За время беременности моя ненависть к окружающим просто побила все рекорды и продолжает это делать сейчас. Места в транспорте уступали либо школьники, либо студенты. За всё время ни одна женщина в возрасте за 35 и мужчина за 40 не подняли свой зад, даже когда сначала в транспорт заходил живот, а потом я.
Самое интересное началось после. Первые месяцы хождения с коляской казались мне адом. Я стоически терпела, когда передо мной хлопали дверью магазина особи неустановленного пола, изначально имеющие женские половые признаки, когда пёрлись впереди меня, если вдруг кому-то изредка приходило в голову открыть двери перед коляской.
Парковки — отдельная история. Просто перед пешеходным переходом. Или на нём. Как я должна увидеть машину, если слева мне нужно выглянуть из-за очередного «жигуля», вытянув голову, как жираф? Особая доблесть — поставить машину прямо перед входом в магазин или заасфальтированным скатом, который сделан специально для колясок.
Прогулки по дворам. Понимаю, что выезд из двора один. Но это не повод сигналить мне в спину, а тем более пытаться загнать меня в лужу. Или в мусорник. Или в кусты. Я, к сожалению, не могу взлететь и пропустить, извините. И бежать с коляской я тоже не буду. Для машин есть стоянки, а если уж загнали её во двор, в пешеходную зону, будьте добры заткнуться и подождать, пока я проеду.
А как вам история про семейную пару? У неё живот на восьмом месяце, и её муж спокойно ждёт, пока я протолкну через две двери 12-килограммовую коляску, всем своим видом выражая недовольство, что я мешаю им пройти прямо здесь и прямо сейчас. Носочки под сандалики, майка в сеточку — типичный образец. Завтра она тоже будет тут ходить со своей коляской.
Я терпела. Я пыталась быть толерантной. Я убеждала себя, что быдло есть везде. Но, как говорится, «терпець урвався».
Вот все эти вышеописанные люди — это не владельцы «лексусов», не олигархи. Это наше с вами окружение. Жлобьё на жлобье и жлобьём погоняет. Это мужчины и женщины 40–60 лет с грязными головами и руками, на разваливающихся «ладах», которые едут прямо на коляску с выражением лица «а шо такое?». У них, наверное, никогда не было детей? Или это приходит с возрастом?
Я научилась хамить. Я научилась ругаться. Традцать лет мне было это совершенно несвойственно. Теперь я считаю, что быдло должно знать, где его место. Теперь я называю корову коровой, а мудака мудаком прямо в глаза. И я не вижу в этом ничего страшного. И поругаться могу. И крикнуть могу. И подраться, если надо будет. Потому что если не ставить их на место, через десять лет мы все будем жить в стране, состоящей из таких вот людей.
