Тупо уставившись на хуеющий от дико падающего давления барометр, второй штурман смачно почесал задницу. При том, что башка просто раскалывалась. Идущие один за другим шторма выебали в усмерть. Пора было уже съебаться в какое-нибудь тихое местечко.
Астролябь! – шумно выдохнул он, вспомнив почему-то при этом припортовую блядь Люсю. И твёрдой рукой прочертил на карте прямую, хотя и слегка волнистую, линию курса на бухту с прозаическим именем Рыбачья. Именно туда по приказу кэпа и побежит наш изрядно умаявшийся за последние два месяца пароход.
Экипаж жаждал хлеба и зрелищ. На крайний случай свежей рыбки и немного пиздятинки, пусть и не первой свежести. И по всем прикидкам таки это можно было там поиметь.
“Зачехляй свою мохнатку и пиздуй ка на Камчатку” – объявления вроде этого можно было прочесть по весне в газетах типа Труд или Гудок. Целки старше восемнадцати и лоханки не старше пятидесяти приглашались на сезонные работы на рыбозаводы Охотского моря. Именно такой завод и располагался в бухте Рыбачьей, как уже наверно догадался наш пытливый читатель. Именно там и бросил якорь через несколько часов наш чёрно-жёлтый красавец.
Сотня разномастных кобыл где-то на краю земли, десяток мужиков и тяжелейшая работа в рыборазделочном цехе – всё это заваривалось в такую кашу! Не зона конечно, но тоже круто – мама не горюй!
У нас на пароходе правда тоже не артель “Напрасный труд”. Скорее штрафной батальон. Тусуются в основном честные фраера, списанные с заграничных пароходов за нескучную жизнь. Но дело своё они таки знают на раз.
Ну и поутру второй штурман Юра, геофизик-оператор, тоже кстати Юрец, и моторист на моботе пошли к заводскому причалу на предмет честного гешефта. Моторист остался на стрёме, а тёзки оба два скрылись из виду в тусклом пейзаже. В обед на горизонте они не появились, а к вечеру капитан по рации спрашивает вопрос – что у нас опять за здрасте? Но хлопчик на моботе понятное дело не в теме. По причине чего и оставлен был там куковать до рассвета.
На следующий день в дело вступает тяжелая артиллерия в лице старпома Егорыча. Хотя лицо – это сильно не в тему, скорее морда. Представьте английского бульдога, рыжего и лысоватого, да ещё с шикарными баками. Сопит и причмокивает. Это таки есть чифдог Егорыч, и флаг ему в руки.
Перед отъездом кэп минут пятнадцать шлифовал ему уши, раздухарившись как агицин паровоз. Но такому биндюжнику этот оральный секс что бы да, так нет. Он конечно сделал бледный вид перед отъездом, но таки понимал, что это чисто формальный шмон.
На берегу Егорыч, даже ни разу не подумав, надыбал контору управляющего и сделал контретную предъяву заседавшему там колобку. Пообещав самолично натянуть тому глаз на жопу. Но этот тухлый фраер оказался не в теме. И только вызванная для ответу приближенная полумадам не стала строить Клару Целкин: - Хабалки из второй бригады уже вторые сутки имеют счастье, аж гай шумит. Там таки есть на что посмотреть.
Наш чифдог посетил указанную местность с целью провести небольшой шмонец. И там таки было на что взглянуть. В деревянном бараке было штук пятьдесят двухярусных железных коек, по назначению правда использовались только нижние шконки. Вся зала была поделена развешанными байковыми одеялами на небольшие кубрики.
Из дальнего угла доносились звуки, по которым даже не будучи Н.Н.Дроздовым легко можно было идентифицировать самку Homo sapiens в кульминационный момент полового акта. Продефилировав на голос в нужном направлении, Егорыч узрел акробатический этюд в жанре кино и немцы.
На дощатом столе стояло несколько бутылок с мутным шмурдяком, явно местного разлива. Несколько тарелок с разномастной рыбной продукцией. Литровая банка красной икры. У стола на табуретах сидели две цацы в ночных сорочках фривольного фасону с запалёнными цигарками . На кровати напротив блондинистая амазонка самого что нинаесть детородного возраста и виду втрамбовывала в шконку лежавшего на спине второго помощника капитана. И по причине полной отключки последнего ей приходилось всё время самолично встремлять его то и дело вываливающуюся пятую конечность себе между ног.
От созерцания этого натюрморта в постельных тонах чифдога отвлёк зычный рык самки с противоположного конца барака. Там картинка была практически симметричная, только старший геофизик всё же подавал какие-то признаки жизни. Хотя эти движения были скорее рефлекторными, мутный взгляд уходил куда-то в астрал.
Проявляя чудеса изысканной галантности выпускника навигацкой школы Егорыч невозмутимо присел на табурет у стола между двух полуобнаженных товарок и молча набулькал себе полную кружку зловонного пойла. Смачно приложившись поискал глазами чего-нибудь на закусь, но так и не остановившись на чём-то конкретном решил не портить себе послевкусие. И таки налил себе вторую.
Тем временем утрахавшаяся амазонка еле сползла со старшего геофизика и на полусогнутых неспешно скрылась в одеяловых джунглях. Получив таким образом беспрепятственный доступ к телу Егорыч подошёл к шконке и резко въебал терпиле под дых. Организм правильно отреагировал на шоковую терапию, пройдя несколько стадий самоидентификации, вплоть до блевотины.
- Предлагаю ша! – наконец подал голос старший помощник капитана.
Так как каких-либо мужских шмоток в ближайших окрестностях найти не удалось, Егорыч накинул на Юру байковое одеяло, и они двинули в другой конец бардельеро. Там уже чифдог в силовой контакт вступать не стал по причине очевидной его малоэффективности, а просто вылил на секонда ведро воды, очень кстати оказавшееся рядом. И ввиду полного отсутствия мужского гардероба, позаимствовав байковое же одеяло и взвалив тело себе на плечо, двинул на выход. Что характерно, истерику по поводу их убытия никто мастырить не стал. Изрядно затянувшаяся вечеринка явно сошла на нет.
Доставив ловеласов-горемык на пароход, Егорыч конечно же вернулся навести шороху на этом лоходроме. И к вечеру был дома и с притыриными было шмотками, и с рыбой, и с икрой, и даже с несколькими пузырями самогона. На берег уже конечно никого не пустили. Да и шутить по поводу всего происшедшего записные пароходские остряки почему-то особо не стали. Бедный Юрик.
А через пару недель судьба занесла нас в самый что ни на есть медвежий угол Охотского моря. Где решено было слегка побраканьерив взять немного красной рыбки.
Десантировавшись с парохода весёлая мешпуха с удивлением обнаружила на берегу стойбище аборигенов. Вышедший на встречу чмошного вида предводитель приветствовал гостей традиционным “Водка есть?”. И хотя любитель огненной воды был дружно послан на хуй, стоило напрячь мозг, что б этот хламидник не обломал выезд на свежий воздух. И таки вопрос был решён весьма козырно ко всеобщему согласию, что б он был здоров. Оставшийся на пароходе вахтенный штурман с трёхлитровой банкой прошёлся по каютам и слил весь имеющийся в наличии лосьон-одеколон в одну посуду.
Вы таки не поверите, но этот олень ни разу не подумав сразу приложился к банке, как молокосос к титьке. Кино не для слабонервных.
Наверное на запах из чума выползло нечто не поддающееся идентификации, впалый нос, гнилые зубы, слипшиеся волосы, про гардероб промолчим. На что охуевший от коктейля Вася тут же предложил козырный гешефт – евонная подруга жизни, а это таки была самолично она, на ещё литр энтого пойла. Причём нахваливая её ходовые качества, выразил уверенность, что шестерых она выдержит запросто.
Все присутствующие дружно обратили взоры на Вову-никотина, чья любимая присказка – Да я за миллион любую выебу – как-то сразу пришлась к месту. Конечно, таких денег на пароходе не было, но на святое дело все согласились скинуться баксов по сто. Сбледнувший с лица Никотин стал обосновывать отмазки на предмет охраны дикой природы и видового многообразия живых организмов на Земле. Таки Чарльз Дарвин, не дай бог конечно.
Между прочим, играющая на берегу куча разновозрастной ребятни наглядно демонстрировала, что рисковые фраера уже не раз добирались до этих мест. Конечно, отвергнутая Никотином чувырла наврятли имела к этому отношение. Но очевидно, что кочующие сейчас где-то в тундре мамаши этих киндеров встречали здесь и белых и чёрных, и голубоглазых и горбоносых. “В нашу гавань заходили корабли”, однако.
Вы таки не поверите, в эту тему мистическим образом вписывались, между прочим, целые развалы рогов вокруг стойбища. То ли оленей, то ли оленеводов. И там таки было на что взглянуть.
Что характерно, на эту фуфель не позарился не один мореман. Тут вам не баня, нема ни голых, ни дурных. Скитальцы морей – люди суеверные и чтут свой неписаный устав. Вернулся домой с рогами – в рот им плюнуть за такие мансы.
Но таки нашёлся один шлимазл. Лёха хоть и числился навигатором, был чисто примазавшийся к пароходу сухопутный геодезист. Молодец, как я не знаю. Мало что каждый день по полчаса висел на телефоне со своей цацей, так ещё регулярно распечатывал её фото в постельных тонах.
Вей з мир! До конца рейса этот поц пидорасил свои рога, повергая в тихую ярость весь пароход. Его маму грубым образом! И даже покрыл их яхтовым лаком.
И что вы хотите. Когда в родном порту на причале жёны и прочие подруги в нетерпении срывали с себя бюстгальтеры, встречая пароход, этой хабалки среди них не оказалось.
А когда Лёха с развесистыми рогами добрался до дому, там его ждали стерильно чистые квартира и, как потом оказалось, кредитная карточка.
Только выпавший листок из любимого некогда романа одиноко желтел на полу посреди спальни.
“Варвара, самка ты, тебя я презираю. К Птибурдукову ты уходишь от меня”.
— Л.Г.Синичкин
