Сестру мою по окончании педагогического училища распределили в московский дом ребёнка. Я был о ту пору совсем ещё подростком, толи готовился в то лето поступить в техникум, толи уже поступил, и в общем делать было особо нечего, поэтому я довольно часто там у неё появлялся.
Не знаю, как сейчас, а тогда дом ребёнка представлял из себя эдакий распределительный пункт-накопитель (нечто вроде) куда свозили отказников из роддомов со всей округи.
Доминировали, конечно, дети с умственными отклонениями (самыми разными). Вторая группа - те, кто имел физический изъян (приобретённый или врождённый). Были и совсем грустные варианты, когда и то и то. А вот нормальных детей, без изъяна какого-либо, почти не было: толи на них какой-то фильтр ещё на входе стоял, и их отправляли в другое место, толи от них меньше отказывались - в общем, не знаю.
Запомнилась девочка Маша, у которой было редкое заболевание (я не помню, как называлось, не специалист в этом, поэтому опишу своими словами): физическое её развитие значительно опережало не только умственное, но и реальный возраст. В свои два года она выглядела как четырёхлетний ребёнок.
А вот умственное наоборот, было фрагментарно и едва дотягивало примерно до годовалого ребёнка. Но стояла, ходила и даже бегала она вполне уверено. Там одновременно было что-то не так с гормонами и было какое-то «голодание мозга», из-за чего развивалась она очень дисгармонично.
В итоге для своего возраста это была дылда, которая даже не говорила, а только издавала звуки типа мычания. Но зато могла уебать ногой по голове сверстнику (двухлетке) и самое неприятное, что объяснить ей недопустимость такого поведения не было никакой возможности. В свои два года мир этой девочки был строго чёрно-белым: понимала она только суровые пиздюли, либо шла на контакт по очень душевной ласке. Сами понимаете, с лаской в доме ребёнка было гораздо дефицитнее, нежели чем с пиздюлями... Хотя тоже бывало.
Ещё запомнился мальчик Женя. В роддоме его положили сразу после родов под какую-то лампу, и забыли. В результате сожгли ребёнку всю спину, от шейки до попки (кожу на спине). Откачали, даже сделали операцию, что-то там пересадили. Теперь для заживления мальчику Жене нужно было мазать специальными мазями толи два, толи три раза в день, спину. Утром, в обед и перед сном...
А в казённом доме-то кто будет мазать? И не потому, что злодеи: то мазь вовремя не завезли-не провели-не заказали, за свои чтоль побежишь покупать? То режим нарушили. То просто забыли. Даже если сам сердобол и будешь строго соблюдать предписания - другая смена накосячит.
И вот уже два года спина у него не заживала, когда спохватываются и мажут - вроде чуть получше, а потом снова все забивают, и снова - беда.
Он спать не мог от этого, был нервным, а уже за это его ненавидели нянечки и воспитательницы, хотя причина-то лежала на поверхности - вылечите спину ребёнку, он хоть ЛЕЧЬ нормально сможет (вы бы видели, какие позы он принимал во сне!)
Мальчишка сам по себе хорошенький, хоть и отсталый (ну это понятно, в отказниках же, кто с ним заниматься-то будет?), сообразительный, моей сестре он так в душу запал, что она взялась его выходить.
И за пару месяцев залечила спину! Может, не совсем - давно дело было, а я не специалист, - но по-крайней мере улучшения были очень существенные. А через два месяца распределили Женю куда-то в другое учреждение, профильное по теме. А может и не профильное. Кто его знает? Сеструха плакала, когда расставались. Женя тоже плакал: более всего этим детям не хватает СВОЕЙ МАМЫ! Всё остальное - лишь технические сложности и детали, по-большому счёту. И они (ну, кто соображает) - как только чувствуют тёплое к себе человеческое (а не казённое) отношение - сразу такого человека в мамы записывают, и тянутся, тянутся к нему... А их, как бандероли DHL, всё время тасуют, перевозят с места на место, из дома в дом...
...Судьбу каждого ребёнка безошибочно предсказывали нянечки этой богадельни. Не злые, но циничные, молодые угреватые весёлые девки, набранные в основном (дело происходило в Москве в конце 80-х) по лимиту и жившие совсем другими проблемами, они быстро набирали опыт предсказамуса, и даже не видя самого ребёнка, а только сопровождающие его бумаги (если им показывали или рассказывали, что там) могли безошибочно предсказать судьбу дитя: «Этого усыновят. Спинку залечат авось - и усыновят, не засидится. Такие не засиживаются - вишь, башковитый какой!» - говорили они про Женю. А про Машу толковали иначе: «Эту-то, ёбнутую? Не, она в дурке так и сдохнет. Поживёт, сколько Бог даст, и сдохнет. Заколют чем-нить. Или сама помрёт. Кто её, такую, возьмёт?» - всех детей нянечки делили на «ёбнутых», и, соответственно, нормальных. Физический изъян, особенно если он был у мальчика, в общем за серьёзное препятствие для нормальной жизни не считался, только если уж там не совсем что-нибудь ужасное. У девочек с этим было по-сложнее, но тоже в общем не должно было помешать на стартапе. А вот ума если нет - считай, калека! - соглашались с народной мудростью нянечки и воспитатели.
Однажды моя сестра попросила меня принести в дом ребёнка машинки. Свои машинки, оставшиеся с детства (как я уже сказал выше, я был подростком). Свою коллекцию я любил. Мне она казалось огромной, хотя глядя на количество тех же машинок у собственного сына сейчас, понимаю, что я просто нищеброд! ))
Игрушек в доме ребёнка не хватало просто катастрофически, это факт. И даже не из желания благотворительности какой игрушки сестра просила, а из сугубой практичности: дети нещадно дрались за унылые и раздолбанные имеющиеся игрушки. И драки эти были гораздо страшнее, чем случающиеся конфликты между маленькими детьми на детских площадках. По двум причинам: во-первых, эти дети вообще были не обременены какими-либо морально-нравственными наставлениями, а во-вторых, зато чётко уже знали грустные реалии этой жизни: не хапнешь вовремя, прощёлкаешь еблом - будешь спать голодный. А то и холодный. Всем похуй.
Ну и сказывалась разница в развитиях: формировали группы вроде бы по возрасту, но два года Маши и два года Жени - две большие разницы. И это только два ребёнка, а было их чуть не под тридцать в группе, если мне память не изменяет.
На детской площадке (обычной) на каждого ребёнка как минимум одна мамаша или папаша, или дедушка с бабушкой. А то и все родственники стаей, или няня. Если какой замес или буча пошла - разнимут, вмешаются, разведут. У воспитательницы их тридцать, и если одна (пользуясь терминологией нянечки) ебанутая полезла на забор, другая йопнулась с крыши домика, а в этот момент третья сообразила устроить тёмную четвёртому и тычет ему в глаз мачтой от кораблика, вообще ничего не соображающему по жизни - за всеми не уследишь никак.
Могут и покалечить. Друг дружку.
...И моя сестра таким образом надеялась хоть ненадолго в отдельно взятой группе дать возможность наиграться всем, без особых драк. Наивная. Молодая ещё была, только после училища...
Я принёс машинки. Бережно, всю коллекцию.
90% этой коллекции прожило не более 20 минут. Дети, две трети которых ничего не соображали, - словно выполняли какую-то внутреннюю команду: уничтожить! Они вставали на хрупкие машинки ногами, по сути топча их; более крепкие экземпляры швыряли об стену, а здоровую машину-зоопарк (тогда в СССР делали детские автомобили из настоящего железа, хер сломаешь) дура-Маша, оторвав ей сразу колёса и всё, что открывалось, и перевернув на крышу кузова, оседлав, высекала на ней искры по бетону. Через 10 метров машины не стало полностью.
Через полчаса всё было кончено. Уцелела только одна машина, типа БТР-а, отлитая из цельного куска металла. У неё тоже оторвали колёса, отбили башку торчащему из люка автоматчику, но больший ущерб причинить не смогли и дальше пользовали её, видимо, как кастет.
...А я смотрел на это, и испытывал сложные чувства. Нет, с машинами я уже простился. Но испытывал некоторые иллюзии относительно того, что они «ещё послужат», и в общем-то во благо. Видя эту немотивированную агрессию, тупое и абсолютно необратимое насилие над игрушками, которые я им принёс, и общую идиотию всего процесса, я испытывал злость.
Казалось бы: глупо злиться, глупо. Надо пожалеть этих детей. У них жизнь с рождения не задалась. Они каждый по отдельности - трогательный неудавшийся росток жизни. А может, даже ещё имеющий шанс росток. Но об этом думалось меньше всего, когда речь зашла о тщательно сохраняемой мною собственности (свою коллекцию, как я уже сказал, я берёг).
Бессильная злость (потому что сделать ничего не можешь, и любое действие будет неправильным), и раздражение от этого бессилия. Вот и все эмоции.
© baxus
