Отпуск нужен был Суконникову позарез.
Во-первых, надо было помочь сыну с обустройством квартиры. Квартиры-то сейчас как сдают? Одни голые стены. В которых, для того, чтобы мало-мальски жить можно было, еще пахать и пахать.
Во-вторых, сердце аж щемило – так хотелось хоть несколько дней посидеть с внучкой, послушать ее милый лепет, агуканье.
В-третьих, давно хотел пойти, да все откладывал, но последнее время припекло окончательно – надо было сходить в поликлиннику, обследоваться. То ли поджелудочная, то ли язва, но явно что-то было не в порядке.
А если быть честным, самой главной причиной было то, что Суконников устал.
Устал так, что и не мог упомнить, когда так уставал.
Заебало все — и идиотские задания руководства, и вечные сроки «на вчера», тупизна и апломб заказчиков, неисполнительность поставщиков, вал претензий по качеству и комплектации.
Непосредственный шеф Суконникова, старый хитрован Глушаков, буркнул ему — Решай с Боссом. Разрешит — на здоровье! Но я к нему с твоим заявлением не пойду.
Босс — это был президент их холдинга и, по совместительству, — Бог местного значения. Боссом его уважительно, а точнее публично, на людях, называл менеджмент высшего и среднего звена.
Между собой сотрудники рангом пониже называли его так, как логично ложилось на язык — Хьюго.
Коротко, и на нужную букву.
Суконников же про себя звал его Калигулой. За жестокость, самодурство, паталогическую страсть к унижению подчиненных, восприятие их как какой-то плесени.
В царские времена для таких обалдуев использовали очень удачные, но, к сожалению, вышедшие уже из обращения слова – сатрап, держиморда…
Глухо ходили слухи о неоднократных случаях «принуждения к миру», то бишь к сексу, молоденьких миловидных сотрудниц. Вслух об этом говорить боялись.
Идти с одним заявлением на отпуск Суконников не хотел. Ждал удобного случая.
И случай не заставил себя ждать.
Завтра утром Калигула улетал на международный экономический форум. Не Давос, рангом пониже, но тоже в Европах.
Сегодня на пять часов вечера было назначено совещание, на котором представители основных структурных подразделений, готовивших материалы к форуму, должны были пробрифинговать Босса.
В назначенное время возле приемной собралось семь человек. В том числе и Суконников. С материалами и заявлением на отпуск.
- Черт! Уже час сидим!
- Да…А Германа все нет.
- А я вам скажу — это семечки! Один раз он назначил нам на одиннадцать. Просидели до вечера. А попали к нему на следующий день в три пополудни!
- Однако, семь.
- Кстати, я прикинул с учетом начала форума и разницы во времени – он, самое позднее, должен вылетать в семь утра.
- Ну и что? Он же на своем полетит.
- Все равно! А до аэропорта добраться?
- Да он такой, что может и не спать!
- Да я к тому, может нас так отпустят?
- Херушки! У него так не бывает. Чтобы уехать и не объяснить нам, кто мы есть на самом деле.
- Я б уже и перекусил чего-то!
- Да и у меня под ложечкой сосет. Время-то самое для ужина – восемь.
- Вы знаете, а мне чего-то думается, что он и сидит сейчас в каком-то ресторане.
- Да уж. С него станется.
- Не, я все понимаю, не понимаю только одного – ну если ты заранее знаешь, что у тебя встречи, или дела, или еще черт-знает-что, ну назначь ты сразу на реальное время! Ну вечером, так вечером, но сидеть под кабинетом четыре часа – это что-то!
- А ты не сиди! Ходи!
- Не смешно!
- Слушайте! Давайте встанем и уйдем! Это же форменное издевательство!
- Да! Пусть знает следующий раз!
- Мы же люди все-таки, а не скот какой-то!
- Мразь!
- Кто мразь?
- Он конечно. А что нет?! Десять часов вечера, а его нет!
- Не, как хотите, а я ему все выскажу! Все скажу! Что это за отношение такое – как к быдлу!
- Да мы все поддержим! Сколько можно издеваться! Пол-одиннадцатого вечера! У нас семьи, дети!
- Хамло беспардонное!
- Скотина!
- Покажем ему, что не будем терпеть…
- Тише-тише! Идет…
Без пятнадцати одиннадцать совещание де-факто закончилось.
Прошло оно под девизом, известном с давних времен по записи в египетском манускрипте — На совете мнения разделились. Но победило мнение царей.
Присутствующим было популярно разъяснено, что только конченые дебилы как они, могли подготовить такие говенные материалы. И только необъяснимый альтруизм Босса причина того, что они до сих пор не метут улицы вместе с таджиками.
Кто, шмаркая носом, пытался незаметно вытереть заслезившиеся глаза, кто нервно протирал стекла очков, у кого просто лицо пошло красными пятнами, у кого-то в руках нервно сломалась то ли ручка, то ли карандаш.
Но возражать почему-то никто не решился.
«На десерт» Калигула начал рассказывать им свое видение стратегии выживания холдинга в непростых условиях финансового кризиса.
Будто сквозь вату в мозг Суконникова вползали слова из бубнежа Калигулы: фискальное сжатие…монетарное расширение…трансмиссионный механизм…стимулирование внутреннего рынка…внутренние резервы.
- Вы за честь должны считать, что мы на передовом рубеже борьбы с финансовым кризисом, на передовой, можно сказать! А не херней страдать! – почти стихами завершил свой спич Калигула.
И неожиданно взорвался криком – Где ваш корпоративный дух, блядь! Где креативность, мудозвоны! Где, я спрашиваю?!
Надолго замолчал. Затем недовольно обвел присутствующих глазами, — Будто на падаль какую-то посмотрел! – подумал Суконников.
После затянувшейся паузы Калигула через губу задал риторический вопрос — Вопросы есть?
Все предусмотрительно опустили глаза.
Суконников вдруг увидел, что перед ним на полированной поверхности стола чернеет крохотное пятнышко.
- Интересно — подумал он, — сучок или чернильное пятно?
Почему-то сейчас этот вопрос казался для него очень важным.
Будто хвостиком мышонка в голове мелькнуло — Подумаешь, да не очень мне этот отпуск и нужен был! Что я там, в отпуске, не видел? На передовой оно, — он на секунду задумался, подбирая нужное слово, — интереснее, наверное.
И вздохнул — Будет…
© Шева
