Он мне написал первым — просто случайно кликнул мышкой на пришедшую рассылку и попал на меня. Было поздно, даже по московским меркам — я почему-то сразу решил, что он москвич, причём коренной, — хотя он об этом почти не говорил, но и не называл приезжих понаехавшими. Он вообще мало говорил о себе «бывшем» — то ли приехал откуда-то из Подмосковья, то ли местный, то ли мегазвезда журналистики в закате (он даже хвастал каким-то супермодным проектом, который включал не только издательство, но и одноимённое кафе), то ли шеф-повар: «нас погубит не только квартирный вопрос, но и общепит», — вздыхал он в письмах и клял последними словами какие-то проверки, пожарников и поставщиков.
Начинал он всегда с того, что просил подождать, — даже в первый раз.
«Я сейчас освобожусь и напишу, ты только подожди, не ложись спать, мне не с кем поговорить…» — признался он в тот раз в вечном разочаровании жителя мегаполиса, — и спросил: «Ладно?..»
«Ладно» — ответил я. Спать всё равно не хотелось, кубики льда ещё не растаяли в бокале, настроение было вполне подходящим для разговора.
Но по-настоящему мы никогда не разговаривали, даже в Скайпе. Весь разговор состоял в переписке по емейлу — он так же как и я не любил нынешние скоростные мессенджеры и предпочитал старую добрую почту, где можно подумать, что ответить и нужен ли ответ собеседнику.
Моему знакомцу ответы были не слишком нужны, хватало моих «ладно» и угуканий. С его же стороны потоком шли жалобы на никчёмную жизнь, неудавшийся первый брак и разваливающийся, несмотря на наличие трёх детей, нынешний. Поначалу он время от времени просил «кинуть на телефон грошик», иначе отключит оператор, но наши беседы протекали по ночам, положить деньги я мог только с банковской карты, а на ней у меня вечно оставались копейки, в самом буквальном смысле.
Ещё он подробно расписывал, как удавил бы нынешнюю жену. Время от времени эта фантазия забывалась, но раз в месяц-полтора он снова и снова смаковал подробности и успокаивался, только вспомнив про детей, — он их называл спиногрызами, но, чувствовалось, по-доброму, без раздражения — даже с учётом того, что один был вроде бы не его. Раздражали его только попытки супруги («и ещё одной лярвы, есть у меня одна на стороне») заставить его выполнять работу по дому — вынести мусор или пропылесосить старый ковёр в съёмной квартире.
Судя по рассказам, они жили то самостоятельно, когда хватало финансов на съём, то у родителей — его или её. У неё, кажется, тоже была квартира, но её поглотил, по его словам, всё тот же «проклятый общепит».
Я не знаю зачем я поддерживал эти разговоры своими невнятными согласиями подождать в очередной раз новых откровений. Себя я уговаривал тем, что, наверное, это полезный опыт для пишущего человека — увидеть вот такое расшатывание психики собственными глазами. А ещё — время от времени собирался написать ему, что хватит мучить себя и семью, пора взяться за ум, — ну и всё остальное, что говорят тем, кто кажется странным обычному человеку. Всё это говорили когда-то и мне, без особого, впрочем, успеха, — может, потому и я не торопился делиться этими откровениями.
Нет, я даже начинал писать что-то такое, но не мог подобрать правильных слов, стирал всё и расспрашивал его о столичных реалиях и о каких-то дурацких словечках, услышанных от заезжих «мааасквичей»: в начале двухтысячных модным в столице было почему-то «якши», а теперь в твиттере все столичные журналисты (и провинциальные, вслед за ними), почему-то пишут каждый час «ладно», будто отвечая кому-то (или самим себе) на так и не заданный вопрос…
Перед Новым годом он прислал раздражённое письмо, в котором обещал всех убить-задушить, одновременно поздравив с «очередным халканием и обжорством».
Писал он обычно по понедельникам — кажется, на его загадочной работе выходные выпадали именно на первый день недели, — но в очередной понедельник промолчал. И в следующий тоже.
Мне было не до него — много работы, зашкалившее давление, никакого отдыха. А тут ещё кошмарные новости изо всех щелей — о новом «детском» законе, о грозящих тарифах на коммуналку, о жуткой столичной расчленёнке… О последней я не читал подробностей долго, не желая знать, кто кого и зачем, — бессонных ночей хватает и без того. Лишь через несколько дней после тиражирования этой истории по всем каналам и сетям я зачем-то заинтересовался ею. Жутковатые детали истории что-то неуловимо напоминали: журналист... не первый брак… чужой ребёнок… денежные затруднения… задушенная жена… отношения на стороне… общепит… Я никогда не интересовался именем своего собеседника, зная его только по псевдониму в подписи емейлов, потому не сразу связал обе истории. А когда связал…
Наверное, когда-нибудь я ещё глупо погоржусь сам перед собой, что подумал первым делом, когда до меня всё дошло… Удивительно, но первой мыслью была не циничная радость обладания нежданной историей в мало кому известных деталях из нашей переписки. Нет, сначала я просто заплакал — оттого, наверное, что за столько месяцев так и не решился перебить откровения собеседника и объяснить ему, что даже если у него опустились руки и накипело в душе, нельзя на этом концентрироваться, ведь у него есть главное, ради чего стоит не терять головы — дети, я сам спасся только этим, и не работа была опорой многие месяцы, а маленькое чадо. А ещё — не бросившие на обочине друзья, многих из которых я даже не знаю в лицо…
И я зачем-то стал писать всё это в окошке для новых емейлов, то ли собираясь отправить по оставшемуся без хозяина адресу, то ли больше для себя, и только всхлипывал от бессилия что-либо изменить… — пока во входящих не появилось новое сообщение.
Я помедлил, но открыл письмо в соседнем окне.
Это был он. В письме было что-то про доставшую до печёнок жену, накрученные провайдером счета за Интернет, отключенный за долги свет на Новый год и просьба подождать, пока уложит спать спиногрызов, — «Тогда и поговорим, ладно?..»
Я кликнул на соседнюю страничку, вернувшись к собственному письму, нажал «отправить» и сказал сам себе:
- Ладно, — приготовившись к долгому разговору.
http://serafimm.livejournal.com/1003699.html
