Петров присоединился к толпе в вестибюле без семнадцати час. Несколько десятков мужчин в возрасте от двадцати до пятидесяти, в дешевых серых, черных, темно-синих и буровато-зеленых костюмах топтались около дверей лифта. То и дело кто-то поглядывал на часы, переминался с ноги на ногу, сморкался в застиранный платок, достав его из заднего кармана брюк, и, просморкавшись, запихивал обратно. Петров, немного постояв, наконец спросил:
- Чего стоим-то все?
- Да непонятно, — ответили ему. — Лифт все никак не приедет.
- А, — сказал Петров. – А давно стоите-то?
- Давно.
Петров взглянул на часы, укоризненно покачал головой. Он опаздывал. Ему было назначено ровно на час.
- Послушайте, не могли бы вы меня пропустить вперед? Мне, видите ли, назначено…
- Тут всем назначено – оборвал его обрюзгший тостяк с испариной на лысине. – Иванова, – он показал на вороватого вида мужчину справа, — пригласили на 19 сентября; Михайлова – на 8 июля. Сам я здесь стою с девяносто четвертого года.
- О, — только и сказал Петров. – А вас, простите, как…?
- Сидоров я, Иван Иваныч. Вы, молодой человек, тут новенький, так что я вас немного того, просвещу. Вперед очереди не лезть. Туалет прямо по коридору и направо, последняя дверь. Напротив – буфет, работает с трех до шести. Советую приходить пораньше, пока не разобрали пирожки, очень они у Натальи Николавны славно получаются.
- Простите, — робко спросил Петров, — а что, лифт так ни разу не пришел? С девяносто четвертого-то?
- Отчего же, — усмехнулся Сидоров, — было дело. В две тысячи третьем, как сейчас помню. Ну и набилось туда народу! Как шпроты в консерву. Да только стоять все равно куда больше осталось.
- Ну, а лифт-то, какой из себя?
- Вот чего не знаю, того не знаю. Тогда не то, что сейчас, толпа куда больше стояла. Я аж на цыпочки встал, хоть одним глазком думал глянуть, — эх! Куда там.
- Говорят, — перебил его Михайлов, — что он весь сверкающий, внутре стальной, зеркала большие, кнопки блестящие…
- Ой ли, — скривился Иванов, — мне давеча Смирнов рассказывал, что там и смотреть не на что. Пол заплеван да зассан, кнопки потасканы, жвачкой залеплены, сигаретами прожжены. А на зеркале будто бы надпись: «Наташка сосет» и телефон.
- Как бы там ни было, — продолжил Сидоров, — держись поближе к нам. Видишь вон тех, которые кучкой сбились да перешептываются? Они уверенны, что никакого лифта будто бы и вовсе не существует, как и вестибюля, и туалета, и Натальи Николавны. Одним словом – сектанты…
Петров прислушался. Из кружка то и дело доносились приглушенные обрывки фраз:
- Выражаясь метафизически…
- Говорю же – трансцендентально! И все!
- Коллеги, это недоказуемо!
- А если взглянуть на это с точки зрения теории бытия? Ведь сходится!
Все это заинтересовало Петрова. Оглянувшись на своих собеседников, он убедился, что они вполне заняты обсуждением того, каких пирожков ждать сегодня – с яблоками ли, с капустой, или же как вчера – с картошкой и грибами.
Подойдя к кучке, он робко откашлялся:
- Простите…
К нему тут же подошел низенький, очень полный человек с залысиной, общей сытостью и довольством неуловимо напоминающий Ивана Ивановича.
- Кузнецов, Петр Петрович – бодро представился он, — что, Сидоров вам уже успел лапшу навешать? Про девяносто четвертый, про две тысячи третий? Все это враки. Для того они его сюда и поставили.
- Кто это, — испугался Петров, — они?
- Они, — многозначительно усмехнулся Кузнецов, показывая пальцем наверх. – надурить нас хотят. Не на тех напали! – он погрозил потолку кулаком.
- Нет доказательств того, что лифт существует, — продолжал Кузнецов. — Все, кто говорят иначе – предатели и ренегаты. Лифта никто и никогда не видел. Никто и никогда на нем не ездил.
- Так что же делать? – возмутился Петров. – Мне же назначено!
- Так тебе все и скажи, — заулыбался Кузнецов. – Это, брат, высший этап посвящения.
- Чего?
- Посвящения, — улыбка Кузнецова стала еще шире. – Для начала ты платишь первый членский взнос – всего ничего, сущий пустяк, копейки. Наши послушники проводят с тобой серию тренингов и бесед, чтобы тебя осчастливить. Сейчас ты несчастен, поверь мне. Глубоко несчастен.
- Как же это..? Я и не знал… Это точно поможет?
- Конечно! После этого ты платишь второй взнос и сам становишься послушником нашей церкви. И уже будешь допущен к Первому Откровению.
- А что это?
- Заплати взнос, — все еще улыбался Кузнецов, — и тебе все откроется. В нашей церкви множество ступеней, знаний, недоступных остальным, этому сброду, который верит в то, что лифт когда-нибудь придет.
Но Петров его уже не слушал. Часы показывали ровно три, и из коридора доносился запах свежей выпечки. Вся толпа устремилась в буфет. Петров вспомнил совет Сидорова и устремился было за всеми, когда внезапно чуть не упал, наступив на развязавшийся шнурок. Чертыхаясь, он начал завязывать привычный бантик. Живот сводило от голода, пальцы не слушались. В вестибюле никого уже не осталось.
«Блин, — подумал Петров, — все пирожки сейчас разберут…»
Он уже собирался идти, как вдруг загорелось электронное табло над лифтом. Двери разъехались, и из него вышли, оживленно беседуя, двое подтянутых мужчин в дорогих костюмах. Взглянув на остолбеневшего Петрова, один из них тихо сказал:
- Что же вы встали, Валерий Павлович. Наташа сегодня превзошла себя. Ну же, идите.
Петров постоял, глядя как незнакомцы неторопливо пересекают вестибюль и выходят на улицу. Затем развернулся и, понурив голову, встал в хвост очереди за пирожками.
© Вивиан Дамор-Блок
