Нам его подкинул мой таксист и по совместительству охранник на выездах Серёжа. Позвонил мне, спросил, свободна ли я и смогу ли быстренько найти симпатичную подружку - очень надо, клиент приезжий, но охоч до сауны и девочек. Серёжа обещал помочь. В сауну уже завёз.
Так что если нужна работа, то вот она, пожалуйста.
Он позвонил очень удачно; я сказала, что мы готовы, и пошла будить Лизку - она заявилась ко мне в одиннадцать утра, после ночного загула, пьяная вусмерть, и спала до сих пор, хотя было уже почти семь вечера.
Лизка, чертыхаясь, встала, долго фыркала под прохладным душем, и потом матерясь приводила в порядок помятое лицо, пока я варила ей кофе. Серёжа забрал нас через полчаса возле моей парадной.
Ещё через полчаса мы сидели на кожаном диване в одних трусиках и пили вискарь с поджарым престарелым мужичком, который развлекал нас совершенно не смешными шутками и явно тащился от себя же.
Каким-то чутьём мы уловили: смеяться надо продолжительно и восхищённо - он после каждого своего очередного пассажа делал такую многозначительную паузу, что было ясно: дядька ждёт себе аплодисментов. Он явно рисовался, и так же явно со стороны сам себе казался то ли звездой эстрады, а то ли просто альфа-мачо, покорителем женщин, одним на миллион.
-Девочки, знаете, сколько мне лет? - спросил он, когда опьянение, видимо, достигло определенного градуса (я поняла - сейчас ему больше всего на свете хочется поговорить о себе).
-Сколько, милый? - я состроила ему "фирменные" глазки.
-А сколько вы дадите? - так же скокетничал он.
-Пятьдесят пять! - сходу выпалила моя совершенно бестактная Лизка. Впрочем, я бы дала ему все пятьдесят восемь-шестьдесят, уж больно потрёпан он был, но из человеколюбия решила промолчать.
Он явно обиделся.
-Ой, молчи! - шикнул он на Лизку. - Ты совсем не разбираешься в возрасте!
И обратился ко мне:
-А ты как думаешь, сколько?
-Ну не знаю, - улыбнулась я, - ты выглядишь лет на сорок семь, не больше.
И незаметно двинула под столиком Лизкину ногу.
Он расцвёл на глазах, я, похоже, погладила его по дорогому.
-Почти угадала! - он посмотрел на Лизу победителем. - Мне сорок восемь!
-...он идиот? Он себя в зеркале-то видел? Какие там сорок восемь?! - выпучила глаза Лизка, когда он отлучился в туалет.
-Дура, ты ничерта не разбираешься в возрасте, - хихикнула я.
Через десять минут мы приступили к процессу. Он развалился на диване и попросил нас опуститься на колени возле.
-Дееевочки, - сказал он, растягивая "е", - деевочки, даваайте!
И мы дали.
Вот только минут через пять я почувствовала, что он как-то "выпадает" из процесса, что ли. Ну, то есть, было ощущение, что он сосредоточен вовсе не на наших губах.
В чём дело я поняла спустя ещё пару минут, когда откидывала волосы и слегка обернулась. Напротив дивана было большое, почти во всю стену, зеркало. Вот в это-то зеркало он и посматривал. И явно не на нас.
И по тому, как он заметно и с усилием втягивал живот, старался напрягать мускулы под подуставшей кожей на руках и волнообразно подмахивать тазом, держа нас за головы, я поняла: во всем этом процессе его больше всего интересовало то, как он сам выглядит со стороны. Он тащился от себя и это было очевидно.
Через пару минут он попросил меня встать попой кверху, параллельно дивану. Он хотел, было, поставить нас с Лизкой рядом и изобразить многостаночника, как в порнухе, но мы быстро объяснили, что хоть и подружки, но резину, всё же, на каждой придётся менять...
-Хорошо, - согласился он, - тогда ты (он показал на Лизку) просто постой рядом.
И мы с ней встали в ряд на четвереньки.
-Оооо! Ооооо... - сказал он, едва войдя в меня.
Краем глаза уловила: он держится за меня одной рукой, второй гладит Лизку, а смотрит... смотрит вовсе не на нас.
Во всём этом деле мы, похоже, интересовали его меньше всего. Точнее, мы не интересовали его совсем. Его не интересовало вообще ничего, кроме отражения собственного дряблого тела в зеркале сбоку.
В какой-то момент он на несколько секунд остановился, немного покрутил шеей, явно выбирая удачный ракурс, потом слегка слегка запрокинул голову, чуть прикрыл глаза, надул губы до дакфейса, приоткрыл рот, и только тогда продолжил свои фрикции, не забывая сохранять лицо.
Лица у мужчин во время секса бывают какими угодно. Но не такими.
Этот больше смахивал на девушку, ради соблазнительной фотки строящую себе глазки в зеркале дискотечного сортира.
Если вспомнить, что ему на вид было хорошо под шестьдесят, можно представить, как меня порвало.
Я, стоя в позе пьющего оленя, дотронулась до Лизкиной руки, она повернулась ко мне и я едва заметным кивком показала на зеркало. Через пару секунд заметила: Лизку тоже рвёт на части.
И было от чего. Он, сохраняя всё то же выражение лица не*банной нимфетки, старался всё делать не спеша, как будто в замедленной съемке: не спеша входил в меня, стараясь напрячь каждый мускул своих давно уже дряблых и пообвисших ягодиц, и так же не спеша выходил, старательно выгибая спину и надувая остатки мышц груди.
Снова в меня - задница - из меня - спина, грудь - в меня - задница...
В какой-то момент Лизка, до сих пор вместе со мной исподтишка рассматривавшая его, повернулась ко мне и, прикрывшись волосами и не прекращая зачем-то стонать, так достоверно спародировала выражение его лица, что я едва успела переделать смешок в сексуальный всхлип.
-Дееевочки, - сказал он торжественным тоном , - дееевочки, а теперь меняемся!
(Захотелось спросить: "Мужик, а что у тебя есть?"...)
Мы натянули на него новую резинку.
-Теперь ты встань вот тут (он показал Лизке место перед диваном), только стоя, да... А ты (он явно не мог придумать мне применение), а ты... О! А ты впереди неё!
И мы встали. Ну, то есть, она встала, а мне пришлось сесть.
Она задрала одну ногу на диван и чуть наклонилась; я, сидя перед ней на краешке дивана, делала вид, что ласкаю её грудь.
Хотя, по сути, я просто поддерживала Лизку, чтобы она не навернулась нафиг. Держаться ей было совершенно не за что.
Потому что поза, которую он нам придумал, была довольно неудобной: гораздо логичнее было бы, если бы он поставил Лизку на колени на диван, так, чтобы она упёрлась руками в спинку, но... понятно, почему он так не сделал.
В такой позе зеркало оказалось бы сзади него, и он вряд ли видел бы себя.
А потому мы с ней балансировали в каких-то малоудобных напряжённых позах, он пристроился сзади Лизы, и...
...и снова как будто забыл про нас. Похоже, мы ему были нужны исключительно для антуража. Потому что то самое большое зеркало и собственное отражение в нём возбуждало его, по ходу, куда больше нас.
О, как он напрягался! Какие лица строил сам себе! Как плавно и картинно входил и выходил из Лизки... и каких трудов стоило нам делать вид, что мы всего этого не замечаем...
Через пять минут он кончил. Подозреваю, что вовсе не от нас.
-Дееевочки, - сказал он, снимая резину, - дееевочки, а теперь быстренько в душ и продолжим!
И хлопнул нас обеих по попам. Так, что я аж ойкнула и подпрыгнула.
Краем глаза заметила: даже шлёпая нас он любовался тем, как играют в отражении зеркала его старческие мышцы. Кажется, он даже успел себе же подмигнуть.
-Каать, что это было? - скептически спросила Лизка, едва мы включили воду.
-А что было? - Я намыливалась еле сдерживая смех. - Похоже, что обычно он дрочит на себя...
________
© Екатерина Безымянная
