Жена купила дверной звонок. Он вообще-то и на фиг был не нужен, потому что у нас есть домофон, и любой визитер, прежде чем попасть к нам в подъезд, может сообщить о своем намерении через это дверное средство связи. Так что обычно гостя ждет уже открытая дверь.
Но звонок был установлен в квартире еще строителями. При капитальном ремонте после заселения звонок куда-то затерялся, напоминая о своем былом присутствии лишь двумя проводками с залепленными изолентой концами.
Проводки долго торчали из дырки в стене поверх красивых обоев, и эта уродливая инсталляция портила настроение моей жене каждый раз, когда попадала в ее поле зрения. То есть ежедневно.
Но вот на этой неделе Светка приволокла таки из магазина новый звонок, чтобы закрыть, наконец, эти нахально торчащие провода.
Повесить звонок на стене и присоединить к проводам, конечно, должен был я, как всякий уважающий себя мужчина. Но честно скажу – я боюсь электричества. Меня это, вне сомнения, полезнейшее изобретение за всю историю человечества, невзлюбило с самого детства и било по любому поводу по самым разным местам.
Чаще всего, конечно, страдали пальцы, когда я, став взрослым, менял лампочки, чинил утюг или там розетку. И это все было терпимо до определенной поры. Но однажды в армии – а служил ваш покорный слуга в стройбате в качестве сварного, - я умудрился пописать на затоптанный в дождливую погоду в грязь, пробитый во многих местах элекросварочный кабель.
И хотя это был кабель с так называемой низкой стороны, то есть невысоковольтный, но разряда, прошившего мой организм через струю и то место, откуда она вытекала, хватило, чтобы я с воплем грохнулся в эту самую грязь, высоко задрав ноги и одновременно хватаясь за пораженный орган.
Я тогда, если признаться, наложил кирпичей – будь здоров, так как думал: все, больше мой этот орган ни на что, кроме как пописать, не сгодится. Но все обошлось. И жениться потом смог, и даже дважды; и детей родить – про двоих точно знаю, они мне уже и внуков наплодили.
Но сейчас речь не о том. А о том, что с тех пор я стал панически бояться электричества в любых его проявлениях и избегал непосредственного контакта с ним.
Вот и в этот раз я попросил присобачить новый звонок сына. Он хоть и биолог по образованию, но за годы студенчества и одинокого проживания на разных съемных квартирах насобачился ладить с электричеством.
- Ладно, - сказал сын, когда я ему позвонил. – Время выберу, подъеду, сделаю.
Ну, неделя прошла, вторая, а сыну все некогда. А тут объявляется мой друг детства, Сашок. Тут, наверное, надо сделать небольшое отступление и рассказать немного о нас, как мы повстречались здесь, в самом сердце России, в Красноярске, тогда как детство наше и юношеские годы прошли далеко от Восточной Сибири, в Казахстане.
Жили мы и росли в прииртышском сельце Пятерыжск, по соседству. Сашкин дом, в котором он обитал со своей старшей сестрой Валей и родителями, был через забор от нашего.
Мои родители были обычными совхозными крестьянами, а Сашкиных можно было отнести к сельской элите. Потому что мама его, Елизавета Михайловна, была директором нашей восьмилетней школы, а папа, дядя Толя, учетчиком.
Но это не мешало нам дружить. Мы бегали рыбачить и купаться на Иртыш и пойменные озера, иногда ночевали друг у друга. Случалось, ссорились, а то и дрались, но легко шли на примирение. И снова начинали дружбанить.
Кстати, однажды Сашка тоже прошел примерно через такое же испытание, что и я, но гораздо раньше, и без участия тока. Он прыгнул на нос отчаливающей с пацанами лодки, да очень неудачно – ударился мошонкой. На его истошный вопль отозвались даже деревенские собаки.
Сашка выполз на берег и, шипя от боли, отвернул край трусов, чтобы увидеть, что там у него случилось. На наших глазах одно Сашкино яичко стало буквально чернеть и увеличиваться в размере и стало похоже на баклажан. Сашка с испугу потерял сознание.
Кто-то успел сбегать за его отцом. Дядя Толя приехал на берег с соседом на мотоцикле, и Сашку погрузили в коляску и срочно отвезли в райцентровскую больницу. Я не знаю, стал ли он с тех пор бояться лодок – не спрашивал, но с репродуктивными возможностями у него, к счастью, тоже оказалось все в порядке – настрогал аж троих детей. Вот только внуков у него пока нет.
Наши пути разошлись еще в детстве. Я после восьмилетки уехал продолжать учебу в райцентр, а Сашкина семья перебралась в областной центр, и с тех пор мы не виделись.
Пока я однажды я не получил по электронке письмо от него - уже где-то в 2009 или 2010 году, незадолго до моего выезда с Крайнего Севера на материк. Туда меня занесло из Казахстана еще в 1989 году, по договору с редактором тогдашней окружной газеты «Советская Эвенкия». Как оказалось, Саня нашел меня в интернете.
Он писал, что работает с женой на Саяно-Шушенской ГЭС, живет в поселке Черемушки рядом с этой самой гидроэлектростанцией, у них трое взрослых детей ну и т.д. Я ответил, завязалась переписка, созванивались.
Мы все уже друг про друга знали, оставалось только встретиться и посмотреть, что с нами сделало время (не виделись более тридцати лет). Хотя, что я говорю – к тому времени мы уже плотно общались и через «Одноклассников», где, разумеется, были выложены и наши фотографии. Но лучше один раз выпить с глазу на глаз, чем сто раз посмотреть на фотку.
Я как раз собрался съездить хотя бы на недельку в родные места. Известил об этом Сашку, предложил составить мне компанию. Но ему до отпуска было еще далеко, а вот встретиться со мной в Красноярске, откуда мне надо было лететь в Омск и далее добираться на автобусе, он был готов.
В красноярском аэропорту Емельяново я Сашку сразу узнал среди встречающих, хотя он и был с окладистой такой бородой. Приятель мой также, как и в детстве, резко, по-птичьи, вертел головой и поблескивал очками, высматривая меня. Мы обнялись, невнятно что-то восклицая, похлопали друг друга по плечам и спинам, и пошли на выход в город.
Оказалось, что Саня прикатил из своих Черемушек в Красноярск на старенькой «Таврии». Это он пилил всю ночь полтыщи километров! Ну, погрузились, поехали. А дело было в июле, во второй половине дня. На улице жара, а у Сани кондишена в его раскаленной жестянке, разумеется, нет. Пока ехали на скорости по трассе, этот как-то не особенно замечалось, сквознячком обдувало сквозь открытые окна.
Ну, а как в город заехали, да встряли в обычное для этого времени пробку, «Таврия» начала греться со страшной силой. И Саня, чтобы хоть как-то снизить градус двигателя, врубил печку в салоне. Мать ты моя женщина! Пока добрались до моего дома (квартира в Красноярске дожидалась нашего переезда с Севера уже несколько лет), сварились фактически вкрутую.
На нас от пота не было сухой нитки. А с Саниной бороды ему на пузо и колени низвергался самый настоящий потопад! Он впервые попал в такое сильное движение (в Саяногорске, да и Абакане, куда Саша иногда ездит из своих Черемушек пошопиться с женой, автомобильные потоки все же куда жиже – признавался он мне потом), сильно нервничал и оттого потел куда сильнее меня.
Когда мы, наконец, подъехали к гастроному «Зеленогорский» около моего дома – надо ж было затариться как следует на предстоящие пару дней, - и стали бродить по его отделам, то на кафельном полу даже следы от наших башмаков были мокрые!
Саша потом сказал, что ни в жисть больше в Красноярск на машине не приедет, и когда через пару дней проводил меня в аэропорт, домой отправился через какую-то многокилометровую объездную дорогу, хотя пересечь город для него было бы гораздо короче.
Кстати, сам-то я до сих пор в Красноярске без машины, хотя планы купить ее после переезда с Севера были. Я как поглядел на эти километровые пробки, как бьются водилы битами на дорогах и стреляют друг в друга из травматов, как ежедневно в груды металла превращаются десятки машин, убивая и калеча своих хозяев, то элементарно струхнул.
«На хрена мне этот геморрой?- подумал я. – Дачи у меня нет, на работу ездить не надо, а в тот же театр, зоопарк или цирк раз-другой в месяц нас и сын отвезет на своей японке, ну или на такси смотаться можно. На худой конец, у нас с женой бесплатный проезд на общественном транспорте».
Что-то я опять отвлекся. Вернемся к Сане. С ним мы потом еще не раз встречались. Когда я уже бросил Север и окончательно обосновался в Красноярске, мы как-то вместе ездили в родную деревню.
Потом он приезжал навестить сына в Красноярск, и мы пили водку сначала у меня, потом у него (Сашкин непьющий сын, страшно похожий на него, недовольно косился на нас, когда заходил за чем-нибудь на кухню), вспоминали наши золотые детские годы.
Потом была страшная авария на Саяно-Шушенской ГЭС, и мы видели по телевизору эти жуткие кадры, как взбесившаяся вода захлестывает машинный зал, и как служащие станции, спасаясь, прыгают, как зайцы, через турникет на проходной, и убегают прочь от громады плотины, с которой вот-вот неизвестно что может произойти.
И в какой-то момент мне показалось, что в одном из убегающих мужиков - по его сутуловатой спине, по обернувшейся на миг бородатой физиономии с выпученными и увеличенными линзами очков глазами, - я узнал бедного Сашку.
- В синей рубашке? – уточнял он у меня потом при нашей очередной встрече. – В кепке? Нет, не я. С меня кепка слетела…
Сашка и его жена, слава Богу, в той техногенной катастрофе не пострадали – их рабочие места были в другом здании. Но Сашку, как инженера, который составлял какие-то сложные компьютерные программы для обеспечения деятельности ГЭС, потом не раз допрашивали представители спецслужб. Его вины, к счастью, ни в чем не нашли, и оставили в покое.
Тут и время выхода на пенсию подошло, Сашка начал собирать всяческие справки, которые дают ему право, кроме основного пенсиона, получать еще и какие-то корпоративные выплаты. Мы потом подсчитали с Сашкой, у него пенсион будет в два раза больше моего, северного.
Но я чужому счастью не привык завидовать. Тем более, что получать такие деньжищи Сашок будет всего пять лет. А потом его пенсия снова сровняется со среднероссийской, и снова станет в два раза меньше моей. Если только, конечно, мы оба доживем до того времени.
Но что думать о том, что будет когда-то, когда Сашка снова, буквально сейчас вот, приехал в Красноярск. Позырить, как живет его все еще холостякующий наследник, а заодно навестить и меня.
Утром он слез с автобуса, а во второй половине дня уже сообщал своим глуховатым голосом в домофон, что это он «приперся».
Я его, конечно, уже ждал. Сам плов приготовил – правда, не классический, из баранины, а из свинины. Но зато такой плов не так быстро остывает. А еще у меня на столе были куриные голяшки в кляре, селедка в винном соусе, кета малосольная, сало копченое, сало с чесночком, огурцы там, помидоры, лучок зеленый… В общем, всякая вкусная фигня под водку. А водка стояла, родимая, и потела в холодильнике.
Когда Сашка поднялся к нам, мы со Светкой ахнули - рубашка у него была насквозь мокрая и прилипшая к телу.
- Духотища на улице, - сообщил Сашка. Борода его была уже не столь темная, как раньше, а какая-то пегая из-за обилия в ней седых волос. Эх, Сашок, стареем мы с тобой, брат! Я в нем, шестидесятилетнем, видел и свое отражение. Правда, бороды у меня нет. Зато на темени лысинка наметилась. Одна отрада – я её сам не вижу, а лишь Светка время от времени с ехидцей напоминает о ней и пугает, что плешка-то моя увеличивается в размере! Как будто не она ее мне и проела…
Мы заставили Сашку снять его мокрую рубаху и повесили сушиться на балконе, а взамен я дал ему свою футболку. Потом Сашка ринулся к своей оставленной в прихожей сумке, и выволок оттуда двухлитровую банку абрикосового варенья – «Со своей дачи!», - коробку конфет и бутылку красного вина.
И начал, зануда, рассказывать, как полезно пить не водку, а именно красное вино, из-за которого кровь становится лучше. Светка стала ему поддакивать. Но я задал резонный вопрос:
- А водку я тогда зачем нахолаживал? Ну, ладно, как хотите, сам потом выпью…
Разговор про полезные свойства красного вина был тут же свернут, и я торжественно извлек из холодильника и поставил на стол исходящую слезой бутылку водки.
Выпили по одной стопочке, крякнули, похрустели огурчиком, заели селедкой, за еще теплый плов принялись. Тут и вторая стопочка ко времени пришлась. Пошли разговоры – о том, о сем, Светке не интересные, и она ушла к телевизору.
Здесь я и проговорился Сашке про звонок, про то, что сам никак не удосужусь поставить его, а сын, хоть и обещался, тоже времени никак не найдет.
- Так в чем дело? – загорелся Сашок. – Перед тобой энергетик с двумя высшими образованиями! Пошли, показывай свой несчастный звонок…
Я пытался отговорить приятеля от этой затеи – так хорошо сидим, а тут на какую-то фигню отвлекаться. Но Сашка был непреклонен: «Я хочу оставить о себе память в твоей квартире! И пусть это будет поставленный мной звонок!..»
Ну, память так память. Велел ему тащить стремянку с балкона в прихожую, а сам расчехлил дрель, приготовил пластиковую пробку с ввинченным уже в нее шурупом, вытащил и звонок.
Светка выглянула на шум: «Вы чего это там?».
- Да ты смотри свой телевизор, - отмахнулся я. – Мы с Сашкой тут решили заняться мужским делом. Звонок вот подключим!
- Вы там поосторожнее, - всполошилась жена. – Сколько уже выпили, а? Может, не стоит? Владик рано или поздно приедет, сам установит.
Но что нам Владик, когда мы сами энергетики? По крайней мере, один из нас.
Сашка сначала, со знанием дела, развинтил на звонке разъемы клемм, чтобы проводки свободно входили. Потом поднялся по скрипучей дюралевой стремянке к этим самым проводкам, примерил к ним звонок, попросил карандаш, чтобы сделать отметку, где сверлить.
-Смотрите, там скрытая проводка может быть, не попадите в нее! – крикнула из гостиной жена.
Мы с Сашкой переглянулись: еще нам бабских советов не хватало!
- Ну что, даешь мне санкцию на сверление в этом месте? – обернул свою бороду ко мне Саша
- Да сверли, конечно!
Саня приставил сверло к отмеченной точке, включил дрель. Она басовито загудела, потом завизжала, на пол посыпалась пыль.
- Хорошо идет! – прокричал Саня сквозь шум инструмента. И тут раздался оглушительный хлопок, под потолком что-то ослепительно полыхнуло, завоняло паленым и в квартире погас свет. А на меня следом свалилось тяжелое тело, которое я успел подхватить и мягко опустил на пол. Рядом грохнулась дрель.
Из гостиной послышался крепкое ругательство. Это Светка среагировала.
«Убило, на хрен, Сашку!» - полыхнуло у меня в мозгу.
- Ну че, электрики долбаные? – сказала, выходя в прихожую, жена, и громко вскрикнула. В квартире от проникающего через окна уличного света было еще достаточно светло, и Светлана разглядела, что у стремянки валяются два мужика.
Она метнулась к домашнему телефону, стала судорожно набирать короткий номер – явно скорую.
Сашка зашевелился.
- Живой? – спросил я, пытаясь спихнуть его с себя.
- А куда я денусь! – бодро ответил Сашок, сам вставая на ноги. – Вот это долбануло, да? Надо же, точно на провод попал, блин! Третий раз! Первый раз в Новосибирске, второй в Черемушках, и вот у тебя…
- А говорят, снаряд в одну и ту же воронку дважды не попадает, - рассудительно заметил я, подбирая с пола дрель и нажимая клавишу пуска - она работала. – Еще как попадает!..
- Вы…Вы… Раздолбаи!!! – завопила жена, поняв, что мы живые, и с треском бросила трубку на аппарат. – Говорила же – не лезьте! Как я теперь свой сериал досмотрю, а?
- Свет, не переживай - это просто коротнуло, вот автомат и выбило, - виновато сказал Сашка. – Щас мы устраним…
Мы живенько вышли на площадку, открыли щиток, Сашка чем-то там щелкнул, и в прихожей снова загорелся свет.
- Только суньтесь мне еще сюда, я у вас водку отберу! – пригрозила Светка, сметая под местом сверления в совок пыль и крошки штукатурки, бетона. – Мастеры-ломастеры…
И мы, прибрав инструменты и стремянку, переместились на кухню. Светка, убедившись, что никто больше не покушается на энергообеспечение квартиры, ушла к телевизору.
- Надо было выше или ниже сверлить, - изрек я глубокую мысль, когда мы, доев плов, взялись за куриные голяшки в кляре.
-Неа, - помотал Сашка бородой, от которой явно попахивало паленым. – Вспомнил! Вообще-то сначала надо было пройтись по стене хитрым таким прибором, детектор скрытой проводки называется. У тебя его нет?
- Нет, - сокрушенно сказал я. – Наверное, надо будет купить. Повтори, как он называется?
А через пару дней приехал таки сын. Он также влез на стремянку, потрогал торчащие из дырки провода для звонка, пошевелил их туда-сюда, хмыкнул:
- Ты смотри, какие грубые!
И просто взял и подвесил звонок на эти самые провода, без забивания пробки с шурупом, и придавил к стене. Звонок повис как прибитый. Владик вышел в прихожую, нажал на кнопку, и квартиру огласила веселая птичья трель.
- Вот молодец! – похвалила Светка сына.
- Да так-то и мы могли бы, - сконфуженно сказал я.
- Но не смогли же! Иди, сына, я тебе котлетку согрела…
А на другой день Сашка заявился. И показал нам со Светкой какой-то прибор со стеклянным экранчиком.
- Вот, - важно сказал он. – Купил индикатор скрытой проводки. Щас мы быстренько проверим, где у вас тут проложен провод, и просверлим дырку уже наверняка!
Он задрал бороду кверху, и увидел звонок.
- О! Подвесили уже! А кто вам сделал?
Мы с женой переглянулись, и я поспешно сказал:
-Да это Владик наш взял у кого-то на время такой же вот индикатор, нашел нужную точку и засверлился. Ну его, этот звонок! Пошли лучше, Саня, разопьем твою бутылочку красненького. Сам же говорил, что полезно…
Sibirskie)
