Арсений Сергеич открыл для себя хурму. Хурма вкусная, но название обидное. Поэтому говорит: «Мам дай мне вот эту желтую штуку, фигня называется». Теперь боюсь спрашивать, что нового из плохих слов знают девятилетние дети. Кстати сообщил, что научился по английски учительнице отвечать «типа того» и великое украинское понятие «такоэ». Зоя Михална давеча жаловалась. Она ему: -Ты в четверг на курсах будешь? Он: - just same. Она: - Эля у тебя списала? Он: - just same. Она: - Мама за январь когда платить будет? Он: - just same.
Что-то перемудрили мы с воспитанием…
У нас в стране сейчас самая красивая елка в мире, поэтому расскажу про елку, про другую, ну. Например, начну с этого. Давным давно, перед новым годом я лежала под светом фар и под маленькой же елочкой лицом в сугроб, а два милиционера с мегафонами испуганно кричали: - Руки за голову, не двигаться, бросьте оружие. А я лежала и думала «второй курс института, прощай красный диплом, Кукушкина дура-дурацкая, о чем я думала» и напоследок зачем-то пронеслось: «Тагааанка, я твой последний арестант».
–Дяденьки, не стреляйте, - пискнула я и возникла их сугроба.
Или нет, не с этого места. С начала. Однажды вечером ко мне домой пришел участковый. Дело в том, что недавно с меня сняли норковую шапку. Я шла после зимней сессии, ничто не предвещало, как вдруг сзади громко зацокало. Пока я балансировала на льду, с меня лихо сорвали шапку и оно уцокало оттуда же откуда зацокало.
Я конечно знала, что в милицию обращаться только соседей смешить, но маменька настояла. Милиция пришла, увидела мою отвисшую нижнюю губу (грабитель убегая зацепил меня одной левой) и остолбенела с этой нечеловеческой красоты. Джоли-молодец. С тех пор участковые таскались ко мне по очереди, заманивая чаем и однажды батоном сервелата. Один из участковых даже прибил кухонную полку, в наивной попытке подкупить мою маменьку.
Так вот, двадцать пятого, пополудни, пришел юный участковый с не крымским именем Тарас. Пил чай и смотрел на меня такими страшными глазами, что папа сдавленно ржал в гостиной. К тому времени моя прижимистая маменька окончательно вынесла всем мозг и, между «зачем мы купили ей такую дорогую шапку» и «нужно было к шапке резиночку пришить» бегала за мной таки с резиночкой, собираясь испортить мои лайковые перчатки.
Я долго терпела, и после восьмого «Может погуляем», я угрожающе сказала:
- заметьте, не я это предложил Может и погуляем, но только по делу! - и взяла топор.
Или нет, конечно, не с этого. Начнем с Кукушкиной. Дело в том, что ёлки в этом городе не росли. Росли сосны, кипарисы, еще какое-то можжевеловое, но елок не было в принципе. Поэтому моя подруга Кукушкина привезла аж из Минска маааленькую елочку фирменным поездом Белый Аист. Привезла и заплакала прямо на перроне. Во-первых на елочку сделала стойку таможенная собака, которую натаскивали конкретно на кокаин. Бедную Кукушкину трясли как вышеупомянутое можжевеловое, собака лаяла, таможенный контроль нюхал дерево, нюхал Кукушкину и вообще устроил им вырванные годы и личный досмотр. А во-вторых, на перроне елочка осыпалась, нежное деревце не выдержало перепадов температур, личного досмотра и геройски пало. Кукушкина не выдержала тоже и нарыдала мне в телефон про жизнь прошла зря, елочки нет, кокаина нет денег нет, напьюсь валокордину с водкой, умру прям щас и не забудь вернуть платьишко в горошек. Завтра же!
Я подумала-подумала и решила извлечь из участкового пользу, даром что милиционер. Потому что, Кукушкиной плохо это раз, в соседнем, адмиральском доме, во дворе оного, растет нечеловеческой красоты сосна это два, и что это за мужик такой, который плюнет ради прекрасной дамы на служебный долг? Или не плюнет? Тогда я еще в этом совсем не разбиралась.
Пока мы выгуливали топор, настала глубокая крымская ночь. Мы стояли с участковым, с не крымским именем Тарас, по пуп в свежевыпавшем снегу и смотрели на трехметровую ель. Она была прекрасна. Особенно ее верхняя часть. «Чур я на шухере», сказала хитрая и быстрая я. И участковый полез в ель как лемур: раскачиваясь, медленно и на трех ногах – в четвертой был топор.
Я же верно стояла на шухере. Стояла в костюме девочки, которую мачеха выгнала на мороз за подснежниками. На голове у меня был завязан оренбургский пуховый платок цвета серого козла, на ногах что-то фамильное называется «чуни», а на туловище папин альпак. Альпак, ежели кто не знает, это наш ответ куртке-аляске, только тяжелее. Они хранились в семьях военных годами, позиционировались как «военная куртка из шерсти южно американских альпак», но пахли отчего-то овцами и были неподъемными, в отличие от тех же «алясок».
Тем временем Тарас лез к звездам и тихо хвалил меня с верхушки словами, которые я предпочитала не услышать, кряхтел, возился и сыпал на меня лежалой снежной крошкой. «мой герой Надо же, придурок какой»,-восхищенно думала я. Как вдруг завизжали тормоза, елку залило светом, и правоохранительные органы сказали как обычно противным голосом: - Кто здесь всем выйти из сумрака Не двигаться!
Секунд пять было тихо, я лежала лицом в снег и дрожала как поросячий хвостик. А потом с верхушки ели сначала медленно, а потом как снежная лавина из дерева выпал Тарас с предусмотрительно открытым удостоверением и сдавленно произнес: «Осторожно, у меня топор!» После этой гениальной фразы милиционеры естественно решили, что удостоверение поддельное и стали кричать в мегафон про руки за голову.
Оказалось, адмирал, в адмиральском же дворике предусмотрительно снабдил ель сигнализацией. Потому что с детства очень, очень любил природу. Смешливый папа назначил мне гауптвахту пожизненно и завидев участкового всегда радостно кричал: «Вор елей, привет!». Участковый исчезал и только ветер носил по дворам папино правдивое «лей,лей,лей».
Братцы. С Новым вас годом, с новым счастьем-здоровьем-парламентом-и вообще! Кто где на Новый год? А то я в Карпаты лыжи намылила, буквально, а там говорят, снега не будет. Наберем побольше чивас ригал настольных игр и поедем, just same)
© biobalast
