Однажды проводили мы с женой прекрасный медовый месяц в Испании. Солнце и холодное испанское пиво с пляжем, горячая пицца слайси по пути к морю, паэлья, нежнейший хамон и фруктовая сангрия со льдом на вечерней террасе, обдуваемой легким морским бризом и воплями чаек. Навкушавшись в очередной раз морской солености, песочной горячности и жареного цыпленка с пивом, мы вернулись под вечер домой – в съемную квартиру в пяти этажном доме недалеко от пляжа. Жена, уморенная Каталонией, задала храпу, а я привычно раскинул на террасный стол хамон, горганзоллу и сангрию, а на террасный же стул – свою задницу.
Вдруг в дверь постучали. Здрасте. Надо сказать, что отдыхали мы вдвоем, знакомств не заводили, а с арендодателем вопрос был решен на две недели вперед, «уплочено», так сказать. Не ждали, в общем, никого. Стук в дверь стал более настойчив. Делать нечего и я поплелся спрашивать «ху из ит», так как испанским не владею. Глазок мне выдал двух молодых барешнь испанского вида, будто из рассказа Антон Палыча, толстая и тонкая, в общем. Ну, вроде угрозы не представляют, улыбаются…
Приоткрыл дверь, «Хеллоу!» говорю, «вот ду ю вонт?».
Улыбаются, пацаненок с ними лет семи, прячется за обшарпанным скейтом.
И тут тонкую понесло, как сейчасас помню примерно: «Кепаса эль чупакабра дел сол мучачас компренде ми порке пер фавор?!»
Я в ступоре. Говорю, мол, диднт андерстенд, ин инглиш, плиз!
Ага, щас. Раза в полтора громче тонкая все повторила слово в слово. Пер фавор, наконец, я понял – диалог завязывается, думаю. А они уже вдвоем давай, болякают чего то и через квартиру пальцем тычут в мой балкон. «Эль ниньё! Эль ниньё! Ки! Ки!» - это они уже в мальца тыкать начали, за что тот еще больше стушевался. Я начинаю нервничать - жена спит, эти тут галдят, сангрия греется, на хамоне жирные испанские мухи прописались.
- Кокой эльниньё ки? Не понимаю! – по-русски им.
Эль ниньё! Ки! – и кивают.
Извините, говорю, барышни, но я есть твая не панимать, ищите транслатора. И дверь прикрыл. И на террасу назад балдеть. Только я мух с хамончика моего сладенького отогнал – стучат. Ну еп. Может переводчика привели, думаю?
Открываю – стоят вчетвером. Те же плюс бабуля какая-то, лета ста пятидесяти. Я на бабулю киваю: «Ду ю спик инглишь?» Та улыбается в ответ и чего-то молчит. Я на девок руками замахал, мол что за переводчик у вас, не понимает нифига, может, воевала и русский знает? Нет… То ли не воевала, то ли плохо учила. Не знает. Я уже собирался вновь вернуться к чревоугодию, как вдруг, та, что побольше и молчаливая достала свой афон, жестом победителя показала всем, мол, ждите – ща все будет, чего то там давай в телефон колупать и вдруг ко мне экраном его повернула, а там… Переводчик! Ну конечно же! И молвит мне учтройство механическим голосом на грязном английском грустную историю о том, как разгильдяй-скейтбордист эльниньё побежал гулять, да на радостях ключи забыл, а дверь захлопнул. Можно, говорит мне афон, мы с эльниньём через ваш балкон к себе перелезем, мы тут справа вот и живем.
Ну ёмаё! Сразу-то нельзя сказать было? Милости просим! Заходит меньшая и так почапала уверенно через всю комнату. Я ей кричу на чистом русском: «Э! Шкарпетки сымай! Я вчера полы помыл!», и тычу, то в ее обутые, то в свои разутые ноги. Поняла, скинула, учесала босиком на балкон. А пухлая мне в квартиру парнягу запихивает вместе со скейтом уже. Я ей жестами говорю, мол, нафига пацана через балкон перебрасывать? Сейчас твоя подругайка перелезет и хату откроет изнутри, не пропадет эльниньё! Та себя хлопнула по лбу: «сенкью сенкью!», я ей тоже пожелал не болеть, дверь закрыл и пошел балкон проверять.
Так и думал. Стоит девчушка, глазищи круглые, в руках шкарпетки. Надо отметить, что этаж не высокий, но внизу нормальная такая мостовая «вырвимозг», но, опять же, балконы настолько смежные… Ну вот прям одна плита. Перегородка только до середины монолит, а потом перильца по грудь. Перелезай – не хочу.
А испанка знай себе щебечет что-то и глаза круглит. Я понял примерно следующее: «Добрый молодец, жуть как боюсь высоты я с измальства, навыкам скально лазания не обучена, да и детки малые у меня, ты поди, сам перелезь, да и где-то там в квартире у меня ключ, ты найди и окрой».
Ага, я как на ее балконе бардак увидел, сразу смекнул – там и Шерлок ключ не найдет. А если и найдет, то его злой испанский муж чего доброго застукает и отправит-таки на мостовую. Нет уж, говорю, любишь эльниньё своё – полезай. И жестами показал ей эпично, как я ее страховать, значит, буду. Жена уже не спит давно - лежит смотрит из спальни как я пытаюсь, деликатно не затронув девичьей задницы, эту самую задницу страховать, придерживая то за талию, то за карманы джинсов, и ржёт. Перелезла, в общем, как милая и учасала в недра своего жилища испанского, даже «грасиас» не сказала. Ну и ладно, вот она моя сангриичка стоит…
Жена выползла, рассказал ей все, посмеялись. Так и стемнело.
Звонок в дверь. Да лааадно. Жена уже снова спит, я опьянен морским воздухом и всем остальным до растекания в кресле, но ничего не поделать – поплелся открывать. Стоит в коридоре здоровенный мужик, меня увидел – заулыбался! Как давай нести что-то на своем, да руками махать, но вроде бы, с миром пришел. И тут дошло до меня - это он «грасиас» принес от жены! Я ему тоже улыбнулся и на квартиру соседнюю пальцем тыкнул, тот воспрял: «Си! Си! Си!», руку мне пожал и посеменил спиной, все что- то продолжая мило балаболить.
А я стоял и улыбался в дверях как дурак. Вот практически не понимаем друг друга нихрена, а какие хорошие люди вокруг!
