Лет так …цать назад, когда я был ещё довольно юным и неопытным хулиганом, мои родители укатили искать нефть в далёкий Алжир, оставив меня на все каникулы жить вдвоём с бабкой.
Стояло лето, жара, все разъехались по лагерям, делать во дворе особо было нечего и я, подравшись за гаражами со своим корешом Витькой Пузырёвым, откровенно скучал. И видимо это вынужденное ничегонеделанье и привело к тому, что неожиданно для себя я впервые в жизни влюбился. Естественно, что, как это и бывает в таком возрасте, влюбился я пылко и беспощадно. Просто рухнул в любовь, как говорят англичане.
Объект моей страсти звали Анита и жила она в соседнем со мною подъезде. Не знаю, почему раньше я её совсем не замечал, теперь же её облик стал для меня поистине захватывающим. Всё в ней я находил необыкновенным – и её имя, и внешность, и ямочки на её щеках и необычную манеру одеваться во всё чёрное, из-за чего моя бабка называла её «сатана». Наверное, она косила под какую-то неформалку типа готтов, я не знаю. Мне она казалась похожей на какую-то мультяшку из клипов Глюкозы, что тогда крутили по телеку. Она и в самом деле на неё очень походила – такая же стильная и независимая. И даже собака у неё была той же породы – доберманша по кличке Нора.
Доберманов, кстати сказать, я почему-то никогда не любил. Возможно потому, что в детстве у меня была книжка про Буратино, где эти мерзкие твари представали в роли злобных полицейских и делали различные пакости правильным куклам.
Тем не менее, надо было как-то знакомиться. Какие-либо амурные отношения были тогда для меня обратною стороною Луны, и просто так подойти и заговорить я как-то не решился. Осознав, что без мудрого совета мне не обойтись, я пошёл мириться к Витьке, голова у которого, надо признать, работала здорово. К счастью, Пузырь уже не обижался и с энтузиазмом взялся мне помочь, как он выразился, «уложить лялю».
Первым делом он авторитетно мне пояснил, что ямочки на Анитиных щёчках это не что иное, как последствия жёсткого секса её родителей в период беременности. Звучало это весьма логично и убедительно и сразу выдало в Витьке человека искушённого.
Затем он разработал дьявольский и беспроигрышный план «нашей случайной встречи». Согласно ему, мне нужно было дождаться, когда она будет возвращаться с прогулки с собакой, добежать раньше её до лифта, попридержать его дверь и….
Что делать потом, Пузырь почему-то придумать не мог, как не старался:
- Не ссы, - сказал он мне после некоторых размышлений – всё равно лучше места нету, интимная зона любого человека начинается с расстояния в один метр. А в лифте вы по любому ещё ближе будете, сама ещё липнуть начнёт, вот увидишь. Я так сто раз уже знакомился.
Выглядело всё это заманчиво, и я, решив, что дальше буду действовать просто по обстоятельствам, начал готовиться.
И вот тем же вечером, причесавшись, наодеколонившись и нарядившись в лучшие одежды, я уже караулил свою пассию. Ждать мне пришлось недолго и вскоре, заметив её силуэт в глубине двора, я нырнул в её подъезд, метнулся к лифту и, вставив ногу между его дверок, принялся ждать её появления. Расчёт мой оказался верен и, примерно через минуту, дверь в подъезд скрипя отворилась. Я выждал ещё немножко и заскочил в лифт, приняв, по возможности, непринуждённый и мужественный вид.
Ждать мне пришлось недолго. Буквально спустя мгновенье у двери раздалось какое-то пыхтенье, и в лифт с разбегу заскочила Нора, Анитина доберманша. Стремительно оббежав пару раз вокруг меня, она остановилась сзади, чуть отдышалась и совершенно спокойно и деловито вцепилась зубами мне в задницу. Всё это произошло за какие-то секунды.
Не успел я взвыть от боли, как где-то рядом раздался звонкий Анитин возглас.
- Нора, ко мне! а ну пешком, лентяйка! – Нора выскочила из лифта, откуда-то сверху послышался энергичный топот молодых ног и вскоре всё стихло.
В больнице, куда доковыляли мы с Витькой, мне определили укушение правой ягодичной мышцы, безжалостно смазали мои раны йодом, назначили компрессы и курс лечения из дюжины уколов, за неделю истыкав в сито уцелевшее левое полупопие.
- Не жопа, а сыр швейцарский – нетолерантно приговаривала моя бабка, накладывая мне вечерами компрессы на мягкое место – и чего на тебя, махновца, всё валится-то? Вот, погоди, вернётся отец, всё ему выложу.
Самое обидное во всей этой истории было то, что вскоре, так и не познав всю силу и глубину моего к ней чувства, как и бездну моих страданий, Анита вместе с родителями внезапно переехала жить в другой район и больше её я, увы, не видел.
Такая вот она и была у меня – первая любовь. Наверняка у многих из вас она была куда как более распрекрасней, но тут, как говорится, дело такое, кому как повезёт. И к тому же, как правильно заметил классик, без горечи наша жизнь была бы совершенно непереносима…
