В героическом пятом зенитно-ракетном дивизионе, о котором шла речь в предыдущих креативе, со времени последнего крупномасштабного происшествия, когда рядовому оторвало пальцы, сменилось несколько командиров, но по-прежнему в подразделении не было ни врача, ни фельдшера, даже захудалый санитар и тот отсутствовал.
Все изменилось после визита в дивизион очередного проверяющего. Это был самый неприятный тип проверяющего. Он был не пьющим, то есть не пил вообще. Ему были абсолютно по барабану те 15 литров чистейшего спирта, которые заныкал командир специально для такого случая. Пропустив мимо ушей приглашение командира дивизиона отобедать чем Бог послал, проверяющий с постоянной полуулыбкой на лице прошествовал сразу на позиции боевой техники.
Целый день он дотошно осматривал дивизионный командный пункт, кабины связи и слежения, проверил все кабели и капониры, даже смазку на пусковых установках поковырял пальцем. Ничего не сказав, отправился в казарму.
Там им был проведен такой же дотошный и тщательный осмотр спального помещения, ленинской и оружейной комнат. Он даже в сушилку залез, где от сушащихся там портянок стоял такой запах, что слезу вышибало. На кухне майор проверил процесс приготовления пищи и снял пробу с пшеничной каши и жареной рыбы. Но и после этого он не ушел с пищеблока и остался на ужин, наблюдать, как принимают пищу солдаты.
Минут через пять после начала приема пищи, он хмыкнул и так чтобы все слышали, воскликнул:
- Удивительное дело, 23 тарелки, а в них 33 рыбьих головы. Где хвосты, повар?
После этого у майора состоялся короткий разговор с командиром 5-го зенитно-ракетного.
- Майор, - сказал проверяющий. – У тебя крепкое хозяйство, не жалко все будет потерять из-за пустяков? Ладно, повара научишь, как старослужащим не отдавать со склада мясо, рыбу, масло и сахар, но если у тебя во время боевого дежурства солдата Кондратий хватит? Ты же не только погон лишишься, ты под суд пойдешь. Теперь слушай, рапорт о проверке я составлю через неделю. Найдешь фельдшера – хороший рапорт будет, нет – не обессудь.
На том два майора и расстались.
В тот вечер в ДОСе были небольшие посиделки по случаю дня рождения Нади, жены командира стартовой батареи Петрова. По этому случаю выпила она немного лишнего и поэтому никого не боялась, не стеснялась и, нарушая всякую субординацию, несла откровенную чушь.
За столом комдив и проговорился про свой уговор с проверяющим.
- Так я курсы фельдшеров заканчивала, товарищ командир, - заорала пьяная Надя.
Командир с удивлением посмотрел сначала на нее, потом на капитана Петрова, который к этому моменту уже имел степень кривизны турецкая сабля, торопливо закивал головой, что, мол, есть такое дело. При этом Надя забыла уточнить, что курсы она заканчивала после 7-го класса в пионерлагере имени Павлика Морозова, но это уже было не важно – дивизион в ее лице получил фельдшера.
Через день из санчасти в дивизион привезли набор лекарств и со всем этим богатством в медкабинет заселили фельдшера Надю. Кроме приема больных, в ее обязанности входил поверхностный осмотр личного солдата на предмет высыпаний и вшей.
На второй день от этих обязанностей ей пришлось отказаться – рядовой Кенжибаев спросил у Нади:
«А на лобке будете вшивоту искать?» и быстро скинул штаны.
От вида эрегированного члена Надя вскрикнула так, что через две минуты в казарму с ДОСа прибежал капитан Петров. Рядовой Кенжибаев после этого случая две недели ходил с опухшей губой и заплывшим глазом. От услуг фельдшера при этом он добровольно отказался.
Прием больных также закончился очень скоро… Все болячки Надя делила на две группы: при болях в животе, голове, горле, кашле – выдавала анальгин с аспирином.
Вторую группу болезней составляли травмы разного рода. Здесь все было еще проще – зеленка спасала от всего, благо ее привезли в дивизион полную литровую бутыль. Зеленку Надя не жалела, мазала ею больного густо и щедро, как опытный маляр.
Когда в дивизионе даже горно-бадахшанские таджики и каракумские туркмены поняли, что «доктор то не настоящий», число желающих лечиться сошло на нет. Но это уже никого не волновало – вакансия фельдшера была заполнена и погонам комдива ничего не угрожало.
Когда через месяц после начала Надиного врачевания бутыль с зеленкой была опустошена наполовину, в дивизионе произошел следующий случай.
Рядовой Ахмедов, таджик по национальности, получил приказ от командира произвести сварку ходовой части кабины связи, необходимо было заварить небольшую трещину, образовавшуюся в ходе последних учений.
Ахмедов притащил электроды и сварочный аппарат, подключил его и обнаружил, что маски сварщика нет. Почесав сквозь пилотку затылок, он решил варить так, работа то плевая, шов небольшой, приварить можно даже с закрытыми глазами.
Если бы Ахмедов был человеком не из Средней Азии, а из Средней полосы России, он догадался бы стекло хотя бы закоптить, но Ахмедов был родом из предгорий Памира. Закончилось все тем, что у гордого сына таджикского народа глаза покраснели и распухли до размеров крупных томатов, при этом из оставшихся незакрытыми узких щелок, непрерывным потоком текли слезы.
Ахмедова отправили к фельдшеру. Первым делом Надя запричитала так, что таджик начал подозревать, что его начали отпевать. Слезы у него полились еще сильнее. Но фельдшер быстро взяла себя в руки и… нарисовала на лице горе-сварщика, вокруг глаз, огромные зеленые круги. Для закрепления лечебного эффекта Надя вложила в руку Ахмедову пол-упаковки анальгина и такое же количество аспирина.
До вечерней поверки успокоится не мог весь дивизион. Как сказочные кони ржали даже командир дивизиона и начальник штаба. Первым успокоился комдив и приказав Ахмедову следовать за ним, поминая маму Нади, всех ее родственников, дурака капитана Петрова и того идиота, что придумал «раствор зелени бриллиантовый спиртовой», он вошел в медкабинет. Там сидела Надя и наносила на глаза тени зеленого цвета.
Командир в 33-й раз помянул добрым словом Надю с ее мамой и начал рыться шкафах. Через некоторое время он выудил оттуда пузырек с надписью «глазные капли» и пипетку. Вручил их Ахмедову и приказал капать четыре раза в день в каждый глаз по паре капель.
После этого в пятом зенитно-ракетном дивизионе вновь не стало фельдшера. Опухоль на глазах у Ахмедова прошли через неделю, но зеленку вокруг глаз он оттирал еще целый месяц.
