Свет отключили с самого утра. Не было и сети. Как назло деньги на счету закончились ещё ночью, когда оставалось только лечь спать. А когда я проснулся – света уже не было. Разумеется, вяло копошилась напротив окна стройка, машины ездили по дороге, но вот электричества, того, что питает весь этот морок, не было. Я понял это только тогда, когда вышел в подъезд.
Там грелись бомжи. Обычно их не пускает металлический дверь домофона, но теперь он отключился, скрипит на холодном ветру, как ржавые качели. Любой бездомный странник может проскользнуть в тёплый подъезд, свернуться у батареи и увидеть сон, где у него есть жена и дети. Бомжи с испугом посмотрели на меня – вдруг прогоню, но я понял, что это всё неспроста. Так надо.
На перекрёстке, где раньше то зажигался зелёный, то красный, причём делали они это вперемешку и всегда по-разному, теперь царило спокойствие. Когда светофоры отключились, водители и пешеходы мгновенно нашли общий язык: не было больше пробок, лихачей, никто не перебегал асфальт прямо под колесами автомобиля. Там, где почти каждый день кто-то калечился, теперь царило взаимопонимание и спокойствие. Каким-то внутренним анархическим чутьём всё организовалось само, без помощи дорожной полиции и зелёного зрачка светофора.
Отделение связи тоже не работало. Оно было погружено в полумрак и там беспокойно слонялись люди. Каждый из них ждал, когда можно будет оплатить телефон и сеть, чтобы вновь почувствовать себя в безопасности. Да и сами работники выглядели напряжённо, видимо, они подспудно понимали, что свет может никогда не включиться, что полумрак останется навсегда, как и клиенты, тянущие к ним зажатые полоски бумаги с написанными на них цифрами. Подумалось, что если свет не дадут ещё с недельку, то вот такими бумажками, испещрёнными красными, синими, карандашными цифрами, будет очень хорошо растапливать печки. А там, где печки-буржуйки, там и революция.
На путях стояли обесточенные трамваи. Они были похожи на стреноженных мамонтов, и вокруг них собралась стайка охотников. Машинисты курили и смотрели в небо. Оно было голубым. Хорошим было небо. А на траве, что ещё не засохла, сидели довольные люди. Магазины, стройки, ателье, депо, станции, всё закрылось на неопределённое время. Люди смеялись, накатывали, им было также хорошо, как и небу. Они дружелюбно зазывали к себе то ли старых знакомых, то ли просто прохожих, но делали это без пьяного хамства, а от великой радости, что сегодня настал конец света. Днём они пили. А к вечеру в домах обязательно зажгутся свечи и в мире станет немножко больше любви.
И я был вместе со всеми на этом празднике жизни. Со мной радовались водители троллейбусов с повисшими рогами и тётка-ларёчница, следившая за дверью холодильника с напитками – вдруг кто захочет поживиться? Но никто никого не грабил и не обижал. Возможно, для этого прошло слишком мало времени, всё началось бы через ночь, но мне хотелось верить, что люди просто заждались освобождения. Их достала работа, каждый день ехать по одному и тому же маршруту, просить подогреть один и тот же бутерброд в одном и том же киоске. А тут разом, без спросу, никто даже не знал из-за чего, всё это безбожие кто-то взял и отменил. Может быть авария, а может быть Бог.
Я вернулся домой и сел в кресло. Ничего у меня не было и ничего не работало. Я взял в руки книгу и стал читать её, с наслаждением чувствуя шершавую кожу страниц. Я уже привык читать с экрана, а тут снова книга, чёрные знаки на белом фоне. И свет всё не включался, и я не хотел, чтобы он снова появился. Пусть не звонят телефон, пусть не горит реклама, да и сеть тоже, по сути, не нужна – шершавая книга, вот чем стоит обладать человеку. Как не крути, но ведь с неё-то когда-то всё и началось.
Что не говори, но Конец Света – это прекрасно.
