Сполз с постели, чуть не наступив на полуголый полу-труп на полу, обмотанный простыней.
«Эрл, ты куда?»
Что за пизда нестроевая?
«Ложись, солнышко, в кровать, не пристало женщине на полу валяться! Придатки застудишь!»
Может, я доктор? Пожалуй, доктор - иначе откуда такая изысканная речь и медицинская терминология... Какой-то Эрл, блядь? Доктор Эрл? Эсквайр!
Так, майка на мне, носки на мне, а где трусы? Странно, под подушкой нет. Где их еще искать? А под кроватью? Под кроватью брюки — это даже лучше. Хуй с ними с трусами — эсквайры трусов не носют! Пиджак - под столом среди россыпи пустых бутылок— «ващще» заебись! Один ботинок на столе, в тарелке с засохшим сыром. Про второй лучше не заморачиваться — ушел прогуляться! Надеваю салатовые женские тапки без задниц. Согласен — смешно! Но это лучше, чем в одном ботинке или топать босиком в рваных носках!
Вышел из комнаты — надо пожрать сходить в столовку. Сначала в свою комнату заглянуть — так сказать, дух перевести - хуй переобуть. А где же моя комната?
Зашел, понадеявшись на интуицию, в первую попавшуюся, зачем-то повесил в шкаф на свободную вешалку пиджак. В ряд с какими-то платьями, куртками и плащами. Оглядел окружающую обстановку: все кровати заняты. Не, наверное, не моя комната...
Вышел, прошел, как зомби, пол-коридора. Бля, кошелек забыл. Вернулся. В какой же комнате я пиджак оставил? Так! Пялюсь на двери -все одинаковые! Какие цифры на двери были? Арабские, бля... А какие конкретно? Ладно, потом вспомню!
Сушняк. Зашел в туалет попить воды. А особенно - наоборот.
Входят две кобылки, шпильками цокают – гнедая и каурая - в микроскопических юбчонках, сверху какие-то прозрачные занавесочки на веревочках. Я что в дамский завалил? Возможно - писсуаров на горизонте не наблюдается... Но пИсать очень хочется!
«Привет, Джордж!»
Джордж? Какое мерзкое имя! Если только ваша фамилия не Вашингтон и ваше ебло не на каждой бумажке «Ван доллар». Или Харрисон, например. Может, я Харрисон? Бат вай нот? Ю лайк ми ту мач!
Гнедая уходит в кабинку.
«Джордж, закрой уши – я пукнуть хочу!»
«Боишься, что мои барабанные перепонки лопнут?»
«Хи-хи-хи, ты душка! Обожаю тебя!»
Вторая заговорчески: «Гер, ополосни хер, я отсосу.»
Не понял. И что значит «ополосни хер»? Какое амикошенство! А я ведь даже не знаю, как ее зовут. Или Гер — в смысле, герр — герр доктор?
«Ты чего, зая, вода ледяная, ху... хер... член застужу! Может, ты мороженого хочешь?»
«Ага, мороженного... пениса! Хи-хи-хи, Гера, я с тебя тащусь!»
Из кабинки с легким надрывом какающего организма: «Ленка, блядь, я всё слышу!» Так, рыжая — Ленка, надо попытаться запомнить.
«Сри давай, не подслушивай! Ничего ты сегодня уедешь, он на целую ночь мой будет!»
«Фу, какая ты грубая! Хрен тебе столовый, а не Джоржика... хрен! Я его уже Светке обещала!»
Ни-себе-хера!
«Да, вы, шалавы, со Светкой его уже вчера чуть на лоскуты не порвали!Хватит уже! Дайте другим попользоваться! »
Мое ЧСВ, как и самооценка моего хуя, выросли выше Александрийского столпа
- первый парень на деревне!
«Ну, что за курсы, блин, в этот раз - мужиков нормальных раз-два и обчелся!»
- ...а в деревне один дом...
«Я и сама, между прочим, только в восемь вечера уезжаю! Так что пада-пада-ба пада-пада-ба...член вам пустопорожний в пустую голову, извините! Еще успею Джоржику яйца высосать до дна!»
«А я вот возьму - прямо здесь и прямо сейчас высосу!»
«Джордж! Джордж, ты что доверишь самое святое этой шалашовке! Она зубила не чистит — будешь потом с чирьями на залупе ходить, как мухомор!» (Меня передернуло.)
«Сама ты птилонорхинкидай! (Меня ващще расплющило!) Всё я чищу! И мою!»
И тут всплывает в мозгу неожиданно, как котях посреди изумрудного бассейна.
Я в кровати, укрытый одеялом по подбородок, а в одеяле в районе моих яиц кто-то копошится, и вдруг Ленкин голос томно произносит в мою залупу, как в микрофон «Гер, а ты знаешь какими удивительными свойствами обладают токсоплазма гондии?», и этот ученый рот хищно всасывается в мой хуй...
Теперь, блядь, всю жизнь будет мучить вопрос: какими такими удивительными свойствами обладают эти йобаные токоплазмы годные?
Может, спросить, пока не поздно?
«Слушай, а давай я тебе Серегу уступлю напоследок, а ты мне Геру!»
«Серегу, говоришь... Э-э... Неравноценный обмен! Надо бы пару батлов «Амаретто» добавить!»
Серега... Серега... А! Серега!
«Куда брата Серегу дели?А?!»
«А хер...модица карункулата его знает - твоего брата! Как вчера вечером за «Амареттой» ушел, так мы его и видели... Никуда он не денется, вечером на огонек...»
«...прилетит, как мотылек!»
«Анюта, ну, что меняешь мотылька с «Амаретто» на Герыча?»
Так, вторая - Анюта. Надо попытаться запомнить.
«Не. Мне Джордж дороже «Амаретт» и всех благ! Сладенький мой!»
«Ну, уступиии...»
Я, видимо, до того растерялся от такой неприкрытой работорговли собственным достоинством, что беспардонно достал из незатворенной ширинки предмет дележки, перекинул через край раковины и беспардонно стал мочиться в умывальник. Ну, почему, собственно, беспардонно — беспардонно было бы обоссаться уже! Я же сюда в конце концов поссать зашел! Не, ну, обычно я при женщинах стараюсь не писять. Стесняюсь. Наверное. Вот такой я стеснительный, йопанарот, интеллигент!
«У-у-у, ты мой сладкий!» - полезла к моему хую руками и губами рыжая-бестыжая, чуть не под струю.
Ссать резко расхотелось — еще обрызгает меня моими же собственными ссаками!
«Ты что, дура что ли? Обоссу ведь!»
«Почему это дура?» - обиделась рыжая нимфоманка. - «Может, я по ласке соскучилась?»
И чего они так к моему хую присосались? Может быть, в самом деле сладкий? – Женщины ведь сладкое любят, у них от этого гормон удовольствия в мозг выделяется. Бесконтрольно. Эндорфины. И дофамины, и еще какая-то хуйня...
Точно доктор! Может, даже профессор...
«До вечера, Жорж!»
«До ночи, Гера!»
«Пока, девчонки!»
Короткие юбчонки... Как вас там? Анюта и ..? Ленка, что ли? Ладно, потом вспомню!
Столовая. (Удобно — всё в одном корпусе!)
Жрать охота. А денег-то с собой нет. Может кто из очереди меня знакомым признает?
Признали: «К тарелкам лучше не подходи. Ты у них тут целую горку на прошлой недели грохнул» - шепчет крайняя - пухлая блондинка, живописно утянутая в радужные лосины и тесную маечку.
«Да, не может быть!» Бессовестно пялюсь насквозь - через лосины и маечку. Бля, хороша сарделька— так бы и съел. Сука, совсем оголодал!
«Может-может! И вообще, лучше беги отсюда, пока не спалили.»
«Я жрать хочу, однако...»
«Юр, а хочешь я тебе пирожок куплю?»
«Спасибо. Что я альфонс какой? Сам куплю.»
На что? Где кошелек? В пиджаке. А где пиджак? Машинально опускаю глаза на свое пузо. На пузе - не слишком свежая майка - как сказала бы Дюма-мать - «потрепанная жизнью». Такой в приличном заведении общепита полы мыть не станут. Как-то неловко... Вспоминаю: пиджак в комнате. А где та комната? Бля!!! - на каком хоть этаже?
Ладно, потом вспомню!
На автопилоте захожу в подсобку, как к себе домой. Точно - помнят ноги! - в углу на кушетке комом мои фирменные треники с лампасами цветов германского флага. Что они здесь делают? - напрягаю мозг так, что начинает урчать в брюхе. Вытаскиваю, шарю по карманам, в одном нахожу смятый юксовый, в другом - какую-то разлинованную шифрограмму и сложенную пополам пачку купюр. Можно и пожрать. А лучше и выпить!
А вот и второй ботинок нашелся! И тоже на столе! А я, как дурак, в салатовых тапках!
«Явился – не запылился, гандон!» - поварёжка. В белом коротком халатике. И высоченном колпаке. Для солидности, наверное. Сама-то мелкая, тощая - совершенно неестественная комплекция для поварихи. И злющая, как чихуахуа. Зубы оскалила — сейчас набросится!
Энд вот из май нэйм? Эрл, Юра, Джордж, Гера о`р Гандон?
«Слушай…(как же тебя-то зовут? ) березка ты моя карельская, жрать охота, покорми…» - жалобно со слезой в голосе.
Но тощую повариху на голодную слезу и березку не пробьешь!
«Ага-ага! Маслом! Сливочным! Будешь? Из унитаза! Сволочь!»
Какая бессвязная малограмотная речь, какой убогий словарный запас!
Может, я лингвист какой или писатель? Или вообще литературный критик?
«В смысле – маслом?»
«Ты что забыл, хад подколодный. Или притворяешься, скотина недоваренная! Напомнить?»
Напомнила.
История про масло.
Позавчера я, оказывается, зашел в столовку с ревизорами — познакомились в пивнухе - и в шутку брякнул на раздаче, по секрету, что сейчас будет проверка. «Полундра!» - Лучше недостача, чем передостача! Сэкономленные непосильным трудом кубы сливочного масла и маргарина, вовремя не растащенные по домам, поварихи срочно-судорожно — пока ревизоры кушают - плавили в бачках на плите и сливали в унитаз. Все трубы и сам унитаз теперь наглухо забиты застывшим маслом.
Пошутил называется. Разве можно с едой шутить?! Теперь с голоду подохнешь.
Теперь здесь и за деньги пожрать не дадут, и пизды не дадут, а вот пиздюлей — пожалуй. Хотя будь на ее месте толстая — может быть, и накормила бы и обогрела бы. Толстые, они, априори добрее худых! Или худее добрых?
И смутная картина Кустодиева, как сквозь проталину в запотевшем окошке в женском отделении бани...
Женщина прекрасная и огромная, как белый слон! Я копошусь на необъятном женском теле — все безбрежное и бескрайнее, как просторы нашей необъятной родины... Розовый бюстгальтер размером с парашют застрял в районе воображаемой талии... Черные приятно плотные колготки на шикарной жопе... «Землянка наша в три обхвата...» Мои загребущие лапищи ползут по туловищу, чтобы найти резинку и эти колготы культурно стянуть, но запутываются в лифчике, как в силке. Блядь, сука! - Я нервничаю и мне не хватает терпения. Тогда я берусь за колготки двумя руками в районе мотни, растягиваю, как эспандер, и разрываю напополам. «Здоровье в порядке — спасибо зарядке!»
Раздвигаю ноги, подобные стволам черного дерева. Сую охуевший хуй в заросшее черным мхом дупло. Быстро ебу. Сползаю, вернее сказать - спускаюсь с горы вниз. «Лучше гор могут быть только горы, на которых еще не бывал!» - звучит рефрен.
«О-о-о! О-о-о! О! А! Бля! Ты что мне колготки порвал?! Финские!!! Скаатина! Сволочь!»
Нее, толстая тоже нихуя не накормила бы!
Понуро выхожу из подсобки и из столовки с трениками подмышкой, не обращая внимание на тявканье чихуахуйовины вослед.
Может, хоть аппетитная блондинка-сарделечка вспомнит обо мне и вынесет пирожок. Я уже согласен, чтобы меня назвали еще и Альфонсом.
«Георгий? Ты на консультацию? Ну, ты куда пропал? Завтра же зачет! Забыл? Ты конспекты подготовил?»
Толпа одногруппников – как я понял. Местные, домашние. Отвратительно трезвые хари! Отличники, наверное — всезнайки, блядь! У всех конспекты готовы! Все всё помнят! И ни один ведь гад в майке и в салатовых тапках на консультацию не пришел!
Георгий, блядь! - Нормально.
Нормально, Георгий! Отлично, Константин! (~C)
«А Сергей где? Он-то готов?»
Не, ну, брата-Серегу-то я помню. Вчера готов был, гы-гы-гы, в дрова! За Амаретой убежал. И обещал вернуться...
«А Искандер готов?»
«Искандер? Какой Искандер?» - напрягаю серое вещество в мозгу... что-то я там как бы припоминаю слегка...
«Ну, Саня!»
А-а! Саня-Искандер! Как же помню. Куда же он делся?.. четвертого, кажется, дня, не помню, куда-то сэбал? К бабе какой-то в город, что ли, на дэскотеку? Еще нож у меня взял взаймы...
«А ты-то сам-то готов?»
Сука!!! Заботливые какие! - на волне отходняка началась паника - надо срочно у кого-то переписать конспекты!!! А то ведь без корочки командировочные дома не выплатят! Ночи хватит??? Ночи хватит! – что мы в ВУЗах не учились, экзамены не сдавали?!
Вдруг уверенные отличники умолкли с натянутыми лицами, вытянули по-гусиному шеи и впали в унылость, не хуже меня...
Бредут по коридору в сторону столовой какие-то три охуенно важные персоны – два толстяка, не меньше чем полковники в отставке, и засушеная старуха - та вообще на генерала тянет, командир полка – нос до потолка, уши до дверей, а сама как воробей!
Это, оказывается, наши преподы.
Дааа... удастся ли сдать зачет этим суровым монстрам повышения квалификации...
Завидя меня, один из «полковников» в ужасе срывает с себя шляпу...
И вся святая троица дружно ржет. «Хе-хе-хе!» « Гы-гы-гы!» «Кхы-кхы-кхы!»
И тут в мозгу паутинкой мельтешит, маячит перед глазами, как презерватив на абажуре, когда жена в дверях...
Должен ли настоящий мужчина снимать головной убор в автобусе?
Мы с Серегой едем в Нмск за водкой, залитые ненавистным уже портвейном по самые ноздри. От тряски и духоты подташнивает. Но определенно хочется водки!
А тут в душном переполненном автобусе два жирных анти-лигента яростно спорят с пеной на губах «должен ли настоящий жентельмен снимать в автобусе шляпу».
Автобус — общественное место — и следовательно... Нет, автобус — транспортное средство — и поэтому... Но это — общественное транспортное средство — а значит... А тем паче если в этом общественном транспортном средстве едут особы женского звания, кхы-кхы-кхы! А вот вы, молодые люди, как считаете, нужно ли в автобусе снимать шляпу?
Тут Серега, давясь: «Ща блевану!» - срывает с рефлексирующего интеллигента шляпу, культурно блюет в нее и выкидывает в открытое окно. Заметьте — никого не обрызгав!
Я элегантно разряжаю неловкую паузу, которую в пьесах снабжают ремаркой «все охуели»: «Да, дамы и господа, шляпу в общественном транспорте надо снимать! Обязательно! Снимать и выкидывать в окно!» Серега тупо ржет...
«Хе-хе-хе! Егор, привет! Ну, что сегодня-то пулю распишем? Душа горит отыграться! А ты манкируешь! Я тебе пару паровозов-то в гору загоню!»
«Гы-гы-гы, ага, как и третьего дня!»
«Как и обычно, я бы сказала, кхы-кхы-кхы!»
«Не, ну, сегодня точно всех вздрючу! Хе-хе!»
Дилемма или трилемма (или даже квадролемма - можно так выразиться? ): идти прощаться с гнедой Анькой или с рыжей...(Ленкой, что ли?) или писать конспекты, а может, лучше писать пулю – самое верное.
Самое верное... Прэферанс'с? В захристанной майке?! Несолидно как-то... для эсквайра.
А где пиджак? В комнате... А где та комната?
Так просто хер вспомнишь!
Может, у девок спросить? А где тех кобыл теперь искать!?
А где, а где … сказка про белого бычка!
Придется или насквозь все комнаты прошерстить...
Или какой-нибудь способ мнемотехники применить...
Напиться, например.
Как и вчера!
© xxx
