Да, вот эту тему я бы мог растягивать и мусолить месяцами. Про полигон можно было бы писать бесконечно - полигон №1, полигон №2, полигон номер стопицот и т. д. Но боюсь, что, читая описания всего, что происходило на полигоне, вы заснёте. Поэтому я скомпилировал всё в один (надеюсь, не слишком длинный) рассказ.
В Санкт-Петербургском ВОКУ учебный процесс был построен следующим образом: три недели читали лекции, что называется «давали теорию», а потом одну неделю курсанты эту теорию применяли на практике — стреляли из всего, что стреляет, от пушки БМП -2 до пистолета Макарова, затыкали грудью амбразуру вражеского дота на занятиях по тактике или просто гробили боевую технику на танкодроме. И, разумеется, выслушивали доброжелательные советы и замечания от своих наставников:
- Куда!!!??? Куда, бля !!!???
Или:
- Как стреляешь !!!??? Придурок !!!
И так каждый месяц.
Полигон училища находился в двадцати километрах от Петергофа, и туда ещё надо было попасть. Всем, кто читал УСТАВ, ясно, что главное в военной службе - это тяготы и лишения. А задача любого офицера училища — эти тяготы курсантам обеспечить в совершенно невообразимом количестве, постаравшись не забыть при этом про лишения. Поэтому на полигон мы бежим. Бежим со всеми «железками» на горбу помимо РД с укладкой. Бежим и летом, и зимой - без разницы. По грязи в дождь или по снегу в мороз - не важно. В расписание занятий на месяц просто забито «ПОЛИГОН». И тот, кто забивал, прогнозом погоды не интересовался в принципе.
Но курсанты не были бы курсантами, если бы не старались по мере возможности и своего специфического чувства юмора внести разнообразие и веселье даже в этот процесс. Большинству курсантов было около 20, детство еще играло в заднице, а с развлечениями, как вы понимаете, было туго.
Веселуха начинается почти сразу. Маршрут проходит прямо под окнами учебного корпуса ВВМУРЭ им. Попова. (В народе - «Поповка», курсанты, соответственно - «поповцы»). За окнами сидят молодые люди с одухотворёнными лицами, в руках у них паяльники и толстенные талмуды по радиоэлектронике - «пособия для желающих изучить розетку». И вдруг под окном грохот-топот, мат и лязг железа. Ну как тут не поддержать собрата-курсанта? Из окна весёлый крик:
- Чё, пацаны, лабораторная работа?
Не отвечаем, бежим дальше. Зачем дыхалку сбивать?
Через два километра в лесном массиве располагается следующий аттракцион - психиатрическая клиника. Причём психи там какие-то «идейные», то есть в тяжёлой форме. Некоторых на прогулку водят в намордниках и на поводках, как бультерьеров. Пока пробегаем, у нас есть примерно 10-15 секунд пообщаться с «коллегами по профессии» — идиотами. Статус «коллег» они получили с легкой руки наших преподавателей с кафедры огневой подготовки. Каждый раз, когда мы косячили, они повторяли: "Только вы и ваши коллеги из дурки могут так издеваться над оружием!»
И вот сотня курсантов все как один снимают каски и бешено колотят ими по прутьям забора, сопровождая этот грохот дикими воплями:
- Пацаныыыы!!! Как служба???!!!
«Коллеги» на приветствие реагируют соответственно и начинают метаться в истерике по другую сторону забора, таская за собой на поводках волочащихся по земле санитаров. Один из преподавателей прокомментировал это зрелище так: «Когда я в первый раз это увидел, сразу и не понял, с какой стороны забора придурки».
Примерно через полгода генерал построил всё училище, перед строем вышел профессор — командир этой клиники, и говорит:
- Ребята, вы как мимо пробежите, мы потом пациентам неделю в лошадиных дозах успокоительное колем. Не надо больше, пожалуйста.
С тех пор начали возле клиники командовать: « ШАГОМ!!!» Но сердца курсантов всё равно не выдерживали: собратья по профессии уныло томятся в заключении! И бывало, из строя опять доносился задорный вопль: «Здорово, дебилы!!!», - и снова санитары на придурках катаются.
Но вот офицерам наконец удаётся нас от забора оторвать и погнать дальше. Если настроение у них плохое, то следует команда: «ГАЗЫ!» - и дальше бежать приходится в противогазе. Противогаз снимать нельзя. Если будешь «косить», типа клапан залипает, команды «отбой газов» может не последовать до самого полигона. И вот здесь одна тонкость — есть перед маршем нельзя. Совсем. Ибо блевать в противогазе не комильфо, поверьте. А вероятность того, что это случится во время марш-броска, довольно велика.
Ну наконец таки домчались, и началось...
Больше всего «незабываемых минут» получали преподаватели с кафедры вождения боевых машин. Там было что-то. Если бы я был преподавателем на этой кафедре, я бы написал на эту тему роман и назвал его «МАТЬ». Ну, это уже с самоцензурой, в оригинале, конечно же, еще пара слов должна стоять впереди.
Одно время со мной учился курсант по кличке «Подонок». Да-да, именно так. Эту кличку ему дали отнюдь не курсанты, а полковники с этой кафедры - за четыре отправленные в капиталку БМП. А БМП, как вы наверняка знаете, спроектирована была ещё в Советском союзе, то есть сломать её практически невозможно, ведь она была рассчитана на узбекского добровольца. Так вот этот курсант в тяжелейшей форме страдал «техническим идиотизмом». На тренажёрах и в теории у него все получалось без проблем, но как сядет за штурвал (а у БМП, если кто не знает, именно штурвал), то всё — полярный хищник, считай, уже подкрадывался к боевой машине. Вещи он творил изумительные, достойные полотен великих живописцев.
Вот представьте себе: раннее утро, птички щебечут (или орут от ужаса, я не в курсе, я не орнитолог. Но если бы я был птичкой и догадывался, что где-то рядом Подонок на БМП – я бы лично орал). И посреди этой мирной картины в чистом поле на абсолютно ровном месте СТОИТ НА БАШНЕ БМП.
Преподы орут:
- КАК???!!! Как! С-с-сука! Ты! Тварь такая!!! КАК ТЫ ЭТО СДЕЛАЛ???!!!
А он стоит, и глазами хлопает, и объяснить, конечно, ничего не может. Да и кто бы смог, ведь чтобы такое сотворить, нужно было нарушить пару фундаментальных законов физики! Один раз он и меня чуть не угробил. Сдавали мы контрольный норматив по вождению. Я заглох в противотанковом рву – засорился топливопровод. Не мой косяк, дизель - полное дерьмо. Мне по рации с вышки:
- Ты где? Почему не продолжаешь движение?
- Во рву. Заглох.
На вышке паника, и я слышу на нашей частоте дикие вопли:
- Он нихера не слышит!!! Нахуй из машины!!! В лес, блядь, с трассы!!! За тобой ПОДОНОК едет!!!
У меня перед глазами мгновенно вся моя половая жизнь пролетела. А рёв движка я уже за поворотом слышу, с полсотни метров осталось. Не успеем мы изо рва вылезти и в лес отбежать, по звуку слышу - гонит на четвёртой и педаль - до упора в пол. Я инструктора за шкирку - и в броню. И тут Подонок во всей красе на полной скорости влетает в ров. Сшибает гусеницей прицелы на моей башне, ломает бронелист (он открыт был - в движке ковырялись), да и движку досталось. Вообще-то он ногу с педали газа должен был убрать - машина должна идти «накатом». Моя бэха сработала как трамплин, и он прыгнул в противоположную стенку, а стенка, на секундочку, была бетонная. Все. Движок в хлам, нос у бэхи гармошкой, и у инструктора зубы на полу лежат. Минус две БМП за пять секунд! И вот таких историй с ним произошло с десяток, наверное.
В общем, в какой-то момент терпение лопнуло, и кафедра вождения в полном составе с рыданиями заползает на коленях к генцу в кабинет:
- Если не отчислим, то через полгода без техники останемся.
На что он им вроде бы логично возражает:
- Вы офицеры или где? Учите, мать вашу! Вам за что, в конце концов, деньги не платят?
Но преподаватели оказались подготовленными. С собой приволокли медика, и тот подтвердил: «Да, мол, бывает такое расстройство в психике. В научных трудах описано». Генца выражение «научные труды» убедило. Отчислили Подонка. Кафедра эксплуатации боевых машин неделю на полигоне бухала с шашлыками. Мы вообще оборзели - на трассе как угодно изгалялись, вплоть до гонок на выживание.
На этой кафедре вообще удивительные люди служили. По образованию, образу мышления, характеру и юмору — танкисты (как мне потом объяснили, это отдельный вид гомо сапиенс). Ну и приколы у них были соответствующие.
Послали один раз нас со Шмайсером в парк, надо было две бэхи на стрельбище отогнать (пушки на них ставили). Заходим в парк. В курилке два подпола стоят, курят и задумчиво на главную площадку смотрят. А на ней взвод первого курса БТР чуть ли не на руках носит. Шум, мат, крики. Ну что, бывает, самих за косяки и не так драли. Но все-таки интересно стало, решили узнать, что же за жуткую провинность совершили первокурсники.
- Тащ полковник, разрешите присутствовать ?
- Угу.
- Тащ полковник, разрешите закурить?
- Угу.
- Тащ полковник, разрешите вопрос?
- Угу.
- А в чём первый курс провинился?
- Да не, ни в чём. Мы тут просто с Семёном (кивок в сторону другого подпола) поспорили, можно БТР с толкача завести или нет.
Вот так. Они поспорили, а первый курс в машинки играет. Правда, у машинки восемь огромных колёс и вес тринадцать с лишним тонн.
Но самые интересные вещи происходили на директрисе. Директриса - это такое место на стрельбище для стрельбы из вооружения боевых машин. Бывало, станешь радиостанцию настраивать - опа, переговоры самолётов и диспетчеров в Пулково (иногда бывало там что-то связанное с проходимостью радиоволн, я не очень в курсе). И начинается. Собирается возле тангенты толпа жаждущих развлечений молодых придурков, и все орут в эфир, кто во что горазд:
- МЕССЕРЫ!!! МЕССЕРЫ НА ХВОСТЕ!!!
- Борт 356 (узнали из переговоров)! Прикрой, атакую!!! Борт 356, горишь, прыгай! Я ПРИКАЗЫВАЮ, ПРЫЫЫГАААЙ !!!
А два курсанта, которые по-немецки что-то мычать могли, начинают команды на фашистском языке орать.
Я любил такие вещи со стороны на другой рации слушать. Складывалось полное впечатление, что пассажирский лайнер ввязался в бой с полком истребителей люфтваффе.
А как-то раз выехали на рубеж три бэхи, дали осадочную очередь (чтобы пушка в креплении «села»), и тут из леса выбежал лось. Причём ломился поперёк главного направления стрельбы, то есть фактически вдоль мишеней. В рацию с вышки крик:
- Стой!!! Прекратить огонь!
Да куда там, хреначат в азарте, от спуска не оторвёшь. Причем видно, что от рогов несчастного животного куски отлетают, дистанция всего метров 500, но лось бежит. Так и не свалили. Экипажи потом полчаса успокаивали, они уже собирались на этого лося в штыковую идти.
Ну а над своим братом-курсантом поизгаляться сам бог велел. Однажды кафедра инженерной подготовки (та, что отвечает за то, как что выкопать или взорвать нахрен) "учудила". Они что придумали – одевают тебя в ОЗК, мажут спину напалмом - и поджигают. Пробегаешь 10 метров, падаешь на спину - тушишь пламя. Тебя на всякий случай еще из огнетушителя обдувают и плащ-палаткой охлопывают. В чём была суть этого действа, я так и не понял. Видимо, учили, как правильно самого себя тушить. Мазали напалмом мы со Шмайсером. Дошла очередь до Слоника. Почему Слоник? У него вечно было выражение лица - как у грустного слоника из мультфильма про 38 попугаев. Вот мы его и решили немного расшевелить, чего он такой грустный-то ходит. Ну, мы его и намазали... Не только со спины, а вообще всего, и не поскупились, нанесли слой потолще. А он же был в противогазе, обзор ограничен, и результаты нашей "работы" ему, естественно, не видны. Однако чутье (или опыт общения с нашей парочкой) все-таки подсказало ему, что происходит что-то неправильное:
- А чего это вы так много мажете?
- Да ты здоровый, лосяра! И вообще, все вопросы - к полканам.
Напалма на нём было - американцы столько во Вьетнаме за один раз не сбрасывали. Но ничего, перекрестились - и подожгли.
Напалм - не бензин, разгорается медленно, но пока Слоник бежал, все-таки разгорелся, да. Сам он уже ничего не видел - пламя перед стёклами противогаза, но понимал: что-то пошло не так. Короче, Слоник впал в панику и вместо того, чтобы бежать к средствам пожаротушения, ломанулся в поле с дикой скоростью. Такого развития событий мы, естественно, не ожидали. Вот вы про Гастелло читали? А я это в натуре видел. Ловили всем взводом. Успели поймать, слава богу, не обгорел. Полковники с карфедры потом очень долго и красочно, с метафорами, гиперболами и прочими художественными выразительными средствами нас со Шмайсером "благодарили". Типа, последний раз они так от страха обсирались аж в Афганистане еще, спасибо, ребята, приятно было молодость вспомнить.
И вот такие «приколы» у нас происходили практически каждый месяц. Некоторые вполне можно было экранизировать и грести «Оскары» ящиками. Я вот думаю иногда, как же нам все-таки повезло, что все эти залеты обошлись без серьезных жертв.
К четвёртому курсу начали с полигона отпускать повзводно. Только у сержантов по одному магазину с боевыми (именно магазину, а не «рожку». Как говорили у нас в училище, рожки - это у козликов. А уж раз пошел разговор о терминологии, то оружие, кстати, не «пристреливают», а приводят к нормальному бою. Пристреливают загнанных лошадей).
Так мы уже обнаглели настолько, что начали ездить на общественном транспорте. Но это только когда дождь, тоже совесть имели. Раньше общественный транспорт для военных был бесплатно, и водители старались толпы вояк не подбирать. Поэтому мы забирали у самого маленького курсанта (мастер спорта по боксу в весе «муха») оружие и РД. Снимали каску и куртку и под дождём выставляли на остановке, а сами в кустах прятались.
Водила притормаживает, мол, «подумаешь, один курсант, да и жалко, вон какой мааааленький». И через секунду - у него полный автобус наглых, жизнерадостных лбов, увешанных оружием с ног до головы.
- Фамилия?!
- Капустин.
- Не сцы, Капустин! Полюбим и отпустим!
А потом был еще крайний полигон в училище, но это уже отдельная история.
