Кома

И с чего я взял, что одиночество - это не про меня?

Помню писали люди в сети про одиночество. Кто-то как я: "Да нет никакого одиночества, надумано все". Кто-то: "Одиночество - это когда стоишь один среди толпы и не чувствуешь, что вокруг есть люди". Идиоты.

Хуже только размышляющие о внутреннем мире. Кому-то в нем уютно и тепло, у кого-то он прекрасен, а у кого-то его и нет вовсе. Да, конечно!

Внутренний мир — это абсолютная темнота в центре которой золотой шар похожий на маленькое солнце. То неподвижен, то вращается. Иногда крутится с бешеной скоростью, иногда медленно, лениво, словно вместо темноты вокруг что-то густое и тягучее как мёд.

Я внутри этого шара. Осознаю сам себя. Понимаю, что я есть только не понимаю где есть, почему есть, зачем я есть. Вот оно одиночество.

Недавно оно закончилось. В темноте появился голос. Он сказал, что я смогу его увидеть, если в деталях вспомню как выглядит мужчина лет сорока, среднего роста, темные волосы, карие глаза, шрам на левом виске, зовут Игорь.

Тяжелее всего было представить детали внешности, подходящие к имени Игорь. Я помню. Так раньше было. Смотришь на человека и думаешь: "Ну, с такой мордой может быть только какой-нибудь Автондил, а это Андрей, как так?".

Как только мне показалось, что образ сформирован, я тут же услышал:

— Привет.
— Привет, — подумал я, но сказать это вслух не смог.
— Тебе нужно представить или вспомнить свой голос, — сказал Игорь и добавил. — Я позже вернусь.

Голос. Вспомнить голос. Кто вообще запоминает голоса в нормальной жизни? Наконец я вспомнил каким странным мне показался собстсвенный, когда первый раз услышал его в записи.

— Эй, — крикнул я в темноту.
— Здесь.

Я увидел как появляется человек. Постепенно. Голова, шея, плечи, руки, ноги.

— Эффектно, — сказал я.
— Это потому что ты медленно думаешь. В следующий раз будешь видеть сразу. Твоему сознанию не нужно будет меня по кускам представлять, — сказал Игорь.

— Кто ты? — спросил я.
— Думаю у тебя есть вопрос поважнее.
— Кто я?
— Да, это правильный вопрос, — сказал Игорь и спросил. — Какое твое последнее воспоминание?
— Невыносимо резкий звук, скрежет метала, крики, очень яркий свет и боль.
— Попробуй представить в каких обстоятельствах все это могло быть. Я позже приду.

Машина ехала не так уж и быстро. Мне показалось, я поймал взгляд водителя. Он не мог не видеть меня. Светофор горел зеленым. Я шел по зебре. Когда понял, что машина не успевает остановиться было уже поздно. Водитель попробовал уйти в сторону. Удар! Скрежет метала. В глазах что-то вспыхнуло и тут же погасло. Я слышал женские крики. Слышал мужскую ругань и кто-то сказал: "Не трогайте его до приезда скорой".

Я вспомнил как везли на скорой. Белый потолок в больнице. Глаза врача. Помню как развалились на тусклые куски застывшего света фонари в реанимации перед тем как врач сказал: "Кома". Затем темнота. Маленький золотистый шар. Одиночество.

— Я в коме? — спросил я у Игоря, когда он появился в следующий раз.
— И я, — ответил он. — Сможешь вспомнить как ты выглядишь?
— Да, я быстро, не уходи.

Мы оказались с ним одного роста. Почти одного возраста. Игорь на пару лет старше.

— Что с тобой случилось? — спросил я.
Игорь показал пальцем на левый висок.
— Сосед топором ударил.
— Мда.
— Угу. Пойдем я тебе кое-что покажу.
Я обернулся. Золотого шара не было. Игорь словно понял о чем я подумал.
— Да, это было твое сознание, — сказал он.

Мы долго шли в темноте пока она не начала выцветать из абсолютно черного в серый. Теперь мне казалось, что мы в густом осязаемом тумане. Когда туман рассеялся я увидел дверь. За ней оказалась темнота. Такая же как моя.

Я ожидал увидеть золотой шар, но его не было.

— Здесь была Наташа. Недавно она вышла из комы, — сказал Игорь.
— Где мы все вообще находимся? — спросил я.
— В больнице, где же еще, — Игорь задумался и добавил. — По крайней мере наши тела. Я думаю, ты быстро выйдешь.
— Почему?
— Тебе легко дается визуализация. Многие так и вращается золотыми шарами в темноте.
— Что нужно делать чтобы выйти? — спросил я.
— Вспомнить в деталях свой мир. Или придумать новый. Как Наташа. Она писатель. Сочиняла сказки и новый мир дался ей легко, — Игорь улыбнулся. — Только представь, возможно она очнулась в мире, где живут странные существа, нет смерти и много любви.
— Такое сложно представить, даже тому кто пишет сказки, — ответил я.
— Видел когда-нибудь бешеный лист? Это когда ветра нет, а один лист на дереве или кусте из стороны в сторону как бешеный, — спросил Игорь.
— Видел.
— Если очнешься и снова увидишь знай, так бывает когда кто-то выходит из комы.

Я вернулся в свою темноту. Повис в ней золотым шаром и представил руки матери. Уставшие, покрытые узорами морщин. Её глаза. Наш дом. Детство. Запахи из детства сменились запахами любимых когда—то женщин. С каждым воспоминанием шар вращался все быстрее. Какие-то детали я додумывал, какие-то не требовали усилий и врывались в сознание сами. Затем пришли звуки. Резкие, скрежет метала, крики, очень яркий свет. Вернулась боль. Я открыл глаза.

Врач смотрел на меня без эмоций. Дал указание медсестре, что-то записал в блокнот и вышел.

Игорь лежал в соседней палате. Я видел его когда уже выписывался из больницы.

Этим летом в городе было невыносимо жарко, не смотря на конец августа. Я ждал осенней прохлады, но даже по ночам она обходила город стороной. Я курил в окно. Высоченная береза уже покрылась наполовину позолотой. Ветра не было и я увидел бешеный лист.

Утром я пришел в больницу. Зашел в палату к Игорю. Он сидел на кровати.

— Привет, — сказал Игорь. — Я же говорил тебе будет не трудно выйти.

Он был в темных очках. Я понял, что он слепой.
— А тебе как удалось? — спросил я.
— Не сложно вспомнить мир, где такая же темнота как там. Я не хотел возвращаться, но очень захотелось шоколадку. Есть шоколадка?

Я сходил в магазин и принес ему плитку.

— Да, — сказал Игорь когда съел половину. — Оно того стоило.