Лева родился немного недоношенным или «недовешенным», как говорил его папа Боря Цисельский. Мало того, что на базаре постоянно обвешивают, так и в роддоме норовят надуть! – ворчал Боря. Мама, Люся, успевшая до новогодних праздников не только сдать все отчеты и закрыть проект, но и родить досрочно Леву, только отмахивалась от Бори, особо отличившегося при выписке.
Боря перепутал «тревожный чемоданчик» для роддома с родительскими вещами, приготовленными к вывозу на дачу, и привез в больницу полный комплект дряхлых байковых халатов, габардиновый плащ времен второй мировой и свое собственное детское одеялко, которое собирались использовать в качестве подстилки в собачьей будке.
Поэтому Леву выписывали в казенных пеленках и траченном молью Борином детском одеяле, с бантом из пояса от дедова плаща. Медсестра, вынесшая Левушку на крыльцо, задорно спросила:
- Ну, что, отец-молодец, узнаете своего сына?
На что подозрительный Цисельский задумчиво ответил:
- Одеяло, вроде, мое…
Вышедшая следом Люся вздохнула:
- Главное бирочку с ручки не снимать хотя бы неделю, авось привыкнет и начнет узнавать.
Боря надулся и ответил, что из квартиры младенцу деться будет некуда и кроме кота его не с кем путать, да и тот потяжелее сына будет.
Дома Цисельский-старший купил весы и начал взвешивать младенца при каждом удобном случае, записывая данные в тетрадку и рисуя графики на обороте дедушкиной кардиограммной ленты. На взгляд Бори сын ужасно медленно поправлялся, а по мнению участкового педиатра рос как на дрожжах и к году весил приличных тринадцать килограмм.
Примерно с полутора лет Леву по осени начали проверять на наличие глистов, подводить, так сказать, итоги летних дворовых забав и выяснять причины детской худобы. Ребенок исправно какал в простерилизованный мусорный совок, папа паковал произведенное в спичечный коробок и относил на работу в лабораторию. Сам Лева о гельминтозах был прекрасно информирован и к пяти годам с легкой маминой руки называл этот процесс "зарождением новой жизни".
Каждый раз, забирая результаты анализов, Боря несколько озадачивался, что и в этот раз его подозрения не оправдались, хотя должны были - ребенок хорошо ест, но при этом экстерьером напоминает гончую. Лева же очень любил папу и не хотел видеть его расстроенным. Он уже точно знал, что главным источником глистов являются дворовые коты и решил, что в следующий раз анализы папу не разочаруют. И у него все получилось.
Готовиться Цисельский-младший начал загодя. Был припрятан пустой спичечный коробок, в который палочкой аккуратно сложены какашки дворового Барсика. И пока папа завтракал, Лева подменил коробки. Котовьи какахи уехали в больницу сдаваться с торжественной надписью "Кал Льва Цисельского".
На следующий день заведующая лабораторией, вынесла Боре бумажку с результатами, и содрогаясь от хохота рекомендовала кроме лечения, откорректировать питание и обратить внимание на условия проживания пациента. Потому как, в анализах кроме глистов, были еще обнаружены веревочка от колбасы и кошачья шерсть. К тому же, судя по всему, Лев Цисельский ходит в песок. Боря все понял, вздохнул и сказал, что теперь он по-крайней мере точно знает кого надо накормить теблетками от глистов, и что находчивость явно передается по наследству.
© Anna Vladimirovna
