Теперь я знаю, что такое «контрастный душ». Это мойка человеков, которая меняет температуру воды по своему усмотрению. Пытаешься помыть голову — льёт холодную. Пытаешься помыть самое дорогое — идёт кипяток.
Шипя, я выполз из ванной комнаты.
— А почему юристы — бездельники? — спросила моя новая девушка, юристконсульт по профессии.
Хорошее начало отношений — приехал пьяным, нахамил, трахнул, кота перепугал.
— Любой менеджер, душа моя, даже с опытом работы в три года, способен понять, что написано в договоре. Ну, если он не банчит морской капустой на выезде из города. Хотя и там случаются озарения.
— На выезде из города?
— На морской капусте.
Девушка оценивающе посмотрела на меня, старого мокрого сатира.
— А кто не бездельник?
— Хороший вопрос. Но ответа я на него не знаю.
— То есть, ты делаешь утверждение, не зная альтернативы?
Я промолчал.
***
— Куда идём? — Наталья потянулась, как сытая кошка. Всё-таки, удовлетворённая женщина всегда красива.
— Предлагай, — буркнул я.
— Ты хвастался, что играешь на бильярде.
— Нет.
— Не умеешь играть?
— Нет, не хвастался. Но все залы закрыты. Локдаун.
— У меня есть знакомая администратор зала, позвоню ей — может пустят.
Охренеть. Уже на бильярде играем «по блату». Ищем знакомых в кабаках, кегельбанах, парикмахерских.
— Звони.
— Сейчас, — как-то загадочно улыбнулась подруга.
Чтобы не портить ей бодрый голос просьбы, я пошёл на кухню. Достал из холодильника пиво, стал таращиться в окно. Перепуганный ранее кот осмелел и подошёл ко мне на дистанцию пинка.
— Жрать не дам! — понял я кота. Он меня тоже понял, и отошёл — коты умнее людей и редко тянут бесполезняк.
Вернувшись в спальню, увидел на лице красавицы глубокую озабоченность.
— Что не так? Ковид захватил Северный полюс?
— Бильярдная не абонент. Но мы можем сходить на закрытую вечеринку...
— Что это означает?
— Самой интересно. Идём?
— Давай попробуем. Нам ведь заняться нечем.
— Не ёрничай. Вот номер телефона, к нему привязана карточка. Переведи туда две тысячи.
— Две? Да мы входим в элиту города!
— Это только чтобы нас туда пустили.
— Ага, понятно. А если пустят, то что? Предложат разврат, наркотики и посмеяться?
— Сказала же, что не знаю. Не беси меня.
— Каждая женщина немножко бес — и бесить не надо. Особенно, если женщина красива, как ты.
— Мерзавец ты, — улыбнулась девчонка, — потому тебя и выбрала, что льстить умеешь с честной мордой.
Я посмотрел на пустую бутылку из-под виски. Задумался. Двести грамм в ней вроде было. И вроде была почти полной бутылка шампанского.
Наташа примеряла платья. Выбрала полосатое, похожее на робу заключённого. Покрутилась передо мной:
— Ну как я?
— Супер, — искренне ответил я, — но трусики надеть всё-таки надо — осень на дворе.
***
— Где, что и когда?
Мы гуляли уже час по центру Москвы, и в приют нас не пускали. Было холодно и не было открытых кафе. Нашли открытую дверь, попросили посидеть в тепле — отказано. Локдаун. Люди теряют совесть, когда им грозит штраф в миллион рублей.
Выклянчив у Наташи телефон принимающей стороны, понял, что мы ещё час никому не нужны. Даже захотел пойти на отчаянный шаг:
— Радость, у тебя есть наличные деньги? Рублей пятьдесят?
— Нет. А зачем?
— Видишь, там на бульваре стоит туалет? Можем в него спрятаться от ветра. Потрахаться.
Девушка задумалась.
— Нет, не пойдёт. Я читала твой рассказ «Кабинка», и меня этот вариант не прельщает.
Чёрт, приятно встречаться с поклонницей своей писанины, но и тут возникают сложности. Не стал рассказывать, что последние модели устойчивые — не так поймёт.
Я достал телефон и вызвал Алису.
— Добрый вечер, — бодро ответил робот, — только что о вас вспоминала. Это к деньгам.
-Да, Алиса, пытаемся видеть во сне говно, потому что это к деньгам.
— Не ругайтесь при даме!
— Не буду. Ближайший Магнит или Пятёрочка
— Сейчас поищу.
Ближайший Магнит оказался на следующем бульваре. Уныло побрели. Начался дождь, делая вечер незабываемым.
Я стал читать девушке стихи — всё-таки у нас романтическое свидание. Первым на ум пришёл Лаэртский:
— «Мне шилом ударили в глаз
И проткнули хрусталик насквозь
И пока я был удивлён
Сняли шапку, штаны и часы»
Наташа заливисто рассмеялась. Поэзия — великая вещь.
И тут на пути попался Дикси. Про него-то я и забыл спросить робота-даму. Мы зашли, отряхиваясь как спаниели, купили по банану и по банке пива. Поужинали. Можно было ещё потоптаться в магазине, но в помещении стоял дикий крик — охранник ругался с покупателем. При этом ребёнок покупателя внимательно слушал дядей — набирался опыта. Обычно от такого шума голова начинает болеть за минуту до начала концерта. Да и обратно надо идти, навстречу неизвестности и пороку.
***
На указанном месте встрече начал кучковаться народ. Почему-то все мужчины пружинистого вида. Я один был с девушкой, что меня заставило задуматься — а уютно ли нам будет в этой компании?
По какому-то неведомому сигналу группа товарищей пришла в движение. Пересекли бульвар, прошли по другой стороне метров двести, свернули в какую-то подворотню. «Ни хрена себе конспирация, — напрягся я, — что там будет-то?» В маленьком дворике, по убогости и ветхости напоминающем центр Питера, выделялась одна дверь, ведущая в подвал. Наверное, раньше это был вход в бункер мусоропровода. Выделялась дверь очередью, стоявшей к ней. В очереди даже была одна женщина, что немного меня успокоило.
Простояв минут десять, мы добрались до вратаря — угрюмого парня со зверским прыщавым лицом.
— Кто? — сурово просипел цербер.
Наташа представилась, добавив загадочное «плюс один».
— Номер?
Пока я осознавал, что «плюс один» — это про меня, произошёл следующий диалог:
— Номер телефона?
— Вам должны были прислать номер.
— Номер чего? Дома?
— Нет, номер.
— Что за номер-то?
— Ну, номер.
— Так, позвоните Роману!
— А кто это?
— Как кто? Роман.
— Какой Роман?
Девушка хоть и юрист, но соображает быстрее вышибалы. Она достала телефон и набрала этому какойроману. Передала трубку непускателю. Тот чего-то побубнил в неё, отдал трубку Наталье и сурово нас пропустил.
— Милая, — в дверях спросил я, — в какой блудняк ты меня втравила?
Внизу лестницы находился гардероб. В нормальные времена его бы назвали учебным, — узкий просвет демонстрировал одну вешалку, облепленную верхней одеждой, как палочка сладкой ватой. Но времена давно не нормальные.
— Мест нет, — подтвердил мою догадку унылый гардеробщик, — можете идти с одеждой в зал.
Помещение, которое носило театральное название «зал», представляло из себя просторную средневековую пыточную — под низким потолком небольшой танцпол окружали диваны со столиками и одна сиротливая барная стойка.
Я выбрал уголок потемнее, откуда можно созерцать. За соседним столиком сидела улыбчивая дама и курила кальян. Положив на диван наши куртки и подругу, я ринулся за напитками.
— Доброй ночи, — всё ещё вежливо поздоровался я с девушкой-барменом, — какое пиво у вас есть?
— А какое вам нужно? — ловко ушла от ответа бармен, похожая на уставшую школьницу.
— Светлое.
— Есть «Миллер».
— Извините, но это пиво не светлое.
— А другого нет, — пожала плечами школьница.
Я сделал глубокий вдох, медленно выдохнул
— Сколько стоит?
— Триста рублей.
— Хм... По рублю за миллилитр? Справедливо. Дайте две!
— Вам надо купить чеки...
— Э-э-э... что купить?
— Чеки.
— Чеки чего?
— Чеки. Мы по ним отпускаем.
На меня нахлынули воспоминания: заходишь в советский гастроном, просишь взвесить кило колбасы, продавщица называет сумму, идёшь к кассе, пробиваешь озвученную сумму и возвращаешься с чеком за покупкой.
— А где мне их купить?
— В гардеробе.
У меня за спиной во всю танцевала Наташа.
Чеками оказались нарезанная бумага, двадцать на пятьдесят миллиметров, на которой двадцатым шрифтом было написано «300».
«В следующий раз надо будет заняться фальшивомонетничеством, — думал я, отпивая пиво у себя в уголке, — и себестоимость местной валюты не высока при изготовлении».
Подошла довольная Наталья. Свернула пробку бутылки, жадно приложилась. Я загляделся на неё.
— А что тут будет-то? — спросил, когда она поставила пиво на стол.
— Танцы.
— Ну, это понятно. Танцы и...?
— Просто танцы.
Я допил пиво.
— Тебе час на растанцовыванье территории и уходим.
А сам пошёл за чеками.
***
Такси вызвали по адресу места сбора. Так сказать, где выкинули, там и подбирайте.
Подруга шла, надув губы. Я с наслаждением курил — в подвале было нельзя. И выйти было нельзя — обратно не пустят.
— Я хотела потанцевать, — заворчала Наташа.
— Кто мешает?
— Хнык!
Я понял, что это был предупредительный хнык в воздух. А сейчас будут на поражение. Не ошибся.
— Хны-ы-ы... Хнык!
— Милая, сразу стукни меня головой об ограждение бульвара, только не хнычь.
— Хны-ы-ы.
Ох!
— Солнце моё! Мы с тобой таскались два часа на холоде, под дождём, слушали вопли бабуинов, шли тайными тропами. Встретились с людьми, у которых выражение лица такое, как будто у них по пять грамм на кармане и томик Де Сада в руках. Униженно, за свои же деньги, пытались попасть в какой-то продвинутый шалман, где главный атрибут разврата...- подъехало такси, и мы загрузились, — где главный атрибут разврата — кальян. Где в баре только один сорт пива, да и тот херовый. И покупать его надо аж через дилера! И ты хочешь сказать, что мы всё это с тобой пережили ради «просто танцы»?
Девушка опёрлась спиной на дверь и забросила ноги мне на колени. Улыбнулась.
— Так локдаун же, не в ночи будет помянут. Считай это... ну, что это была тайная вечеря.
Я с сомнением посмотрел на дверь машины под спиной собеседницы. Не открылась бы. Со мной много нелепого случалось, но чтобы ещё девку ночью на скорости потерять?
— Исус не брал денег. Финансовый поток ему обеспечивал его финансовый директор. Иудой звали.
Наташа рассмеялась. Мне нравится её смех.
— Командир, а у тебя сто один и семь ловится? — обратился я к таксисту. Тот молча нашёл волну. Заиграли «Танцы минус».
© геша
