Зима, суббота, солнышко. Ты идешь из школы. 80-е годы, в школе учились по субботам, и нормально так — по пять-шесть уроков. Открываешь дверь и видишь, как отец п*дорит лыжи мазью. Все. Кина не будет. В этот момент хочется назад, в школу, но увы.
— Давай, сынок, бери-ка свои лыжи и помазюкай-ка их. Завтра кататься пойдем.
— Я не пойду!
— я тебе дам «не пойду»! — кричит из комнаты мать. — Ишь, не пойдет он! Все пойдут, а он не пойдет!
До вечера п*доришь лыжи, меряешь носки, ботинки с носками, куртки, олимпийки... По мнению моих родаков — это были приятные хлопоты.
Воскресенье, семь утра... Единственный выходной школьника СССР. Тебя расталкивают, волокут с лыжами на остановку троллейбуса. В троллейбусе полно энтузиастов с лыжами.
Остановка «Кошенкин луг». Звучит, как приказ пройти на эшафот. Назад пути нет, через дырку в заборе в Ботанический сад. Надеваем лыжи. Отец уносится в снежной пыли, мать встает за тобой, как заградотряд, при малейшем снижении темпа получаешь тычок палкой в спину и комментарий, снижающий самооценку. Пытка продолжается часа четыре. Потом еще нужно съехать с горок, что по мнению предков доставляет мне удовольствие, каждое падение сопровождается ехидными замечаниями. По идее, я был должен встрепенуться, расправить плечи и, как Раиса Сметанина, всем показать. На самом деле я подимаюсь после очередного падения, бурча под нос «Господи, когда же я сдохну?!»
Наконец, последний марш-бросок к дырке в заборе, мне позволяют снять лыжи. Ноги не идут... в троллейбусе тепло, но радости это не приносит.
Дома нужно разобрать лыжи, протереть их тряпкой и снова собрать. Мать зовет обедать. Кормит, правда, долго и вкусно. После обеда отец садится с книгой в кресло и задремывает. Мать говорит, что приляжет «на 15 минуточек». Я говорю, что, мол, тоже пойду отдохну.
— Куда? — кричит мать. — А уроки?! Тебе же завтра в школу! Садись, давай делай! Я потом проверю.
П*здец и безнадега.
Ненавижу, бл*дь, лыжи!!!
