Восстань, восстань и напрягайся,
мой хуй, мужайся, стой, красней,
на грозну брань вооружайся
и стену ты пизды пробей.
Пробей и, кровью обагренный,
явись, сугубо разъяренный,
удобен к новым чудесам.
Да возгласят хвалы повсюду
тебе, герой, другие уды,
воздвигнув плеши к небесам.
В источник пиздей окунися,
но пламень свой не утиши.
В крови победы омочися
и плешью хуй стихи пиши.
Хвали себя, колико можно,
чтоб быть хвалену, хвастать должно.
Дар гибнет там, где славы нет.
Хотя ты грановит и ярок,
хоть красен, толст, ретив и жарок,
не скажешь - не узнает свет.
Се, уж таинственною силой
тебя колеблет ратный жар.
Восстал герой, влекомый жилой,
восстал, готов свершить удар.
О витязь! красный и любезный!
Героев больше всех полезный!
Без браней и без всяких сбруй.
Тобой природа вся живится,
тобой все тешится, родится,
тобой, всех благ источник, хуй.
О! дар из всех даров дражайший!
Ты, хуй, всего нежнее нам.
Для нас ты к счастью путь сладчайший,
орудие утех пиздам.
И радость только там родится,
где хуй стоит, где он ярится.
Геенна там, где хуя нет.
Когда б Судьба тя не создала,
природа б целкою страдала,
и пребыл бы кастратом свет.
Ты всех и вся равно прельщаешь,
когда ты крепко лишь стоишь.
Равно в треухе утешаешь,
как и под чепчиком манишь.
Коль девушка когда стенает,
о чем? тебя она желает,
ценою крови хуй купить.
О чем же там вдова крушится?
Что нечем ей повеселиться.
Молодка, облившись слезами,
рыдает, проклиная щель,
царапает в пизде руками,
коль отлучен от ней кобель.
Молодушка о том крушится,
что больше не стоит, валится
хозяинов буйной кутак.
Весь свет тебя, хуй, прославляет,
хоть именем не называет,
но делом хую служит всяк.
Гомер на лире велегласной
не гнев Ахилла воспевал.
Тебя он пел, о! хуй прекрасный!
Хоть хуем и не называл.
Коль Бризеида бы смягчила
елдак Ахиллов, что вздурила,
то не сердился б воин сей
и в славу б те её ебали,
цари, кой как прах пропали,
сраженны плешью, хуй, твоей.
Когда пизды Ахилл лишился,
он хуем плошки разбивал.
Но чтоб он в гневе усмирился,
Патрокл ему в чадрон давал.
Потом, когда сего убили,
тогда-то хуя рассердили.
Он взял копье и шел на брань.
Разил, губил всех без пощады.
Прямовы тут пали чады,
почувствуя елды сей длань.
Дидона, против всех воюя,
могла ли прятися с тобой?
На вертеле троянска хуя
сама изжарилась с пиздой.
А та, не хуем ли сраженна,
пизда, к звезде что обращенна,
когда уже пропал в ней смак?
Дяна, хуй не знав, гордилась.
Сама, увидевши, взвалилась
к Андимону на кутак.
Колико крат ни унижался
Юпитер, позабыв себя,
в быка и гуся обращался,
чтоб только усмирить тебя.
Венера целый свет прельщала,
однако же не устояла
против кривого мужика.
Красы всю хитрость истощила
на то, чтоб наконец хватила
кузнечна жарка елдака.
Живи, о хуй! и утешайся
бессмертной славой сих побед.
Еби и в веки не прельщайся
на гибельный премудрых след.
Они природу посрамляют
и, бедные, пизды не знают.
Пизды, чего приятней нет!
Когда б одни лишь мудры жили,
они б в пять лет опустошили
сей людный и прекрасный свет.
О вы! Парнасские питомцы!
Составьте велегласный хор.
Писатели и стихотворцы,
и весь чистейших сестр собор.
Согласно хуя прославляйте.
Из рода в род стоять желайте.
Да он вдохнет вам жар как петь.
А я вам подражать не буду,
и то во веки не забуду,
что хуй нам дан на то, чтоб еть.
