снится, значит, Антону Кодередову, что он – признанный народный гений, всеми почитаемый художник, писатель и поэт попал на свою выставку, специально организованную в спортивном комплексе, чтобы, значит, все желающие могли бы ознакомиться с творчеством своего кумира. Народу на ней – море. Но все культурно себя ведут, никто на пол не плюет, а только разговоры умные ведут, в обсуждении восхваляют творчество Кодередова. «Бретон – детский сад, а вот Короед!». Любовно так называют поклонники автора. «Только не говорите мне про Малевича, это прошлый век! – Закатывает глазки любительница искусства.- С Кодередовым никто не сравнится! Его минимализм поражает воображение, он возбуждает…».
Что там говорить, приятно Антону было такое слышать про себя, особенно от фигуристых грудастых поклонниц. «Простите, уважаемый автор, Вы не сможете рассказать нам про смысл этого, безусловно, гениального шедевра. – Обратился к нему бородатый критик. – А то мне со своим скудным умом никак не понять». «Тут все просто. – Усмехнулся Антон. – Это «Уничтожение Сообщения Об Уничтожении Сообщений». Все с заглавных букв». Эхо всеобщего, оргазмирующего от столкновения с гениальностью, восторга прокатилось по всему гигантскому залу.
Некоторые, особо впечатлительные дамы даже упали без чувств. Все наперебой с новыми силами начали нахваливать творчество Великого Гения. Сам же гений с поистине королевским величием вышагивал среди своих работ, отвечая на вопросы, пожимая руки, давая автографы и наслаждаясь производимым эффектом.
Но тут некоторое беспокойство начало охватывать все существо Кодередова. Он подумал, что может являться причиной, и понял, что всего-навсего ему хочется пить. Гению не чуждо было все человеческое, поэтому отлично подошло бы для утоления жажды холодное пиво.
Как назло, организаторы, стремясь выставить на обозрение как можно больше работ Мастера, совершенно забыли про организацию питания для той огромной массы людей, которая приходила поклониться Искусству. Поэтому возле единственного кафетерия столпилась огромная очередь. Но Кодередова это не смутило, он был спокоен и уверен, что его-то пропустят без очереди и нальют кружечку холодного, освежающего пива. Но не тут-то было. Люди стояли плотной, молчаливой массой, сквозь которую никак не удавалось протиснуться именитому автору. Никакие обращения и увещевания к этой бездушной толпе не помогали, даже спекуляция своим именем.
«Быдло!» - воскликнул в сердцах Кодередов. И тут, внезапно, толпа зашевелилась. «Что ты сказал, сученыш?», «Да ты нарываешься?» и другие предложения, грозящие выдачей пиздюлей, начали сыпаться на сморщившегося от такого давления бедного гения. Кодередов понял свою ошибку в общении с пролетариатом, но было уже поздно. Его начали бить и непременно только по животу. Но Кодередов почувствовал сильную боль, только когда его ткнули в живот ножом. Антон прижал руки к животу и почувствовал, как теплая кровь струится между его пальцами. «Я ранен! Я ранен! – закричал Кодередов. – Врача!». Толпа отпрянула от него, окружив плотным кольцом. Все достали газовые баллончики и начали пускать в скорчившегося на полу Кодередова струи вонючего газа. Кодередов, скрючившись от боли в животе, теперь задыхался от нестерпимой вони…
И тут Кодередов проснулся и понял, что зря он съел позавчерашние котлеты. Его руки были испачканы в жидком поносе, который он размазал по всей кровати. Новые позывы кишечника заставили его быстро вскочить и добежать до туалета.
Сидя на унитазе, Кодередов опорожнил кишечник, и ему стало легче. Рези в животе утихли, а с ними наступила и умиротворенность. «Какой был прекрасный сон! – подумал Кодередов. – Как приятно было быть признанным гением».
Но вся гениальность улетучилась вместе с остатками сна.
(c) Реалист
