Полное название крео:
А теперь Высоцкий! Я сказал: Высоцкий!Или почему я не уважаю творчество этого мудака
Мир сошел с ума! Прихожу на днях к друзьям чаю-водки выпить, а они приклеились, как зомби, к ящику и не могут даже сдвинуться с места. Как же: вся тележвачка посвящена годовщине Владимиру Высоцкому! Поражает, что с каждой годовщиной культ «гения земли русской» разрастается все больше. Оно, конечно, ясно, почему «о Володе» так любят говорить разные деятели культуры. Им надо пиариться на факте знакомства с ним, но почему многие из нас, трезвые люди, в том числе и многие пАдонки, люди чуждые мейнстриму, уверовали в «гениальность» Высоцкого?
Война напрокат
Проанализируем немного творчество хриплого певца. Что ж, друзья, извините, кого задену, можете в ответ аффтара называть мудаком, только, пожалуйста, обоснованно, а не огульно. Итак, характерно, что Владимир Семенович как в песнях, так и на экране создал мужественного борца, и в нашем восприятии сам сросся с этим имиджем. Внешне это было закреплено в твердом взгляде и волевой челюсти. Прием с челюстью у него позже позаимствует роковой борец Виктор Цой, однако не Цой стал духовным наследником Высоцкого, его наследием воспользовались совсем другие исполнители, но об этом ниже.
С кем же в реальной жизни боролся Высоцкий? Говорят, что с Системой, но Система как раз благоволила ему. Он получил образование во МХАТе, самом престижном театральном вузе СССР. Сейчас многие очевидцы любят припоминать, как им были недовольны советские чиновники, однако он достаточно спокойно получал роли в самых ходовых картинах того времени, мог свободно ездить по заграницам, иметь французскую жену.
Нет, с Системой у Владимира Семеновича как раз складывались вполне дружеские отношения, и если он ее где-то кулуарно критиковал, так и последствия этого были кулуарными. Во всяком случае, давайте скажем, что в тюрьме он не сидел, и больше не будем возвращаться к теме его «диссидентства». Может, за неимением реальной борьбы в своей жизни, Высоцкий и черпает для своего страдальческого образа силы в борьбе чужой, таким образом заимствуя ее. И наверное, в этом причины его обращения к войне: «Давно смолкли залпы орудий...», «Песня о друге», «Сколько павших бойцов полегло вдоль дорог...».
Заметим, Высоцкий-боец, радетель за справедливость, в своем виртуальном мире всегда противопоставляет себя превосходящим силам противника:
«Их восемь — нас двое.
Расклад перед боем
Не наш, но мы будем играть!» – поет он.
При этом своих оппонентов Владимир Семенович и в хуй не ставит, они для него просто чмо, ополчившиеся на нормального пацана. Товарищей по борьбе он тоже не всегда чтит. Очень показательна в этом смысле песня «Тот, кто раньше с нею был». Там все начинается с застолья, за которым лирический герой «не пил, не пел… на неё вовсю глядел». Однако некий тип, указанный как «тот, кто раньше с нею был», сказал, что ему ничего не светит. Тем не менее автор успел понравиться девчонке (наверное, волевая челюсть сделала свое):
«Когда ж я уходить решил,
Она сказала: "Не спеши!"
Она сказала: "Не спеши,
Ведь слишком рано!"
Но «тот, кто раньше с нею был», затаил злобу на мужественного героя с чуткой душой. Подлый предшественник выследил автора, который как-то шел с другом Валюхой. И что вы думаете? «Они стояли молча в ряд - Их было восемь», им готовились устроить «темную», и снова - четыре на одного, суки! Однако главный герой не растерялся, он начал бой первым, принявшись крошить супостатов, тем более бесстрашный пацан Высоцкий предусмотрительно припас на такой случай нож: «Держитесь, гады!» «Гады», не испугавшись холодного оружия, все же одолели двух друзей и стали их забивать. Далее герой сразу оказывается в тюремном лазарете, где в довершении ко всему врач принялся его «резать вдоль и поперек». Автору было тяжело, и он, конечно, как мужественный человек держался что есть силы. Как можно понять из дальнейшего повествования, главный герой вскоре вышел из тюрьмы, куда его, видимо, упекли за нож, однако сучка, из которой все заварилось, его не дождалась. При этом пострадавший «её, как водится, простил», однако, размазывая сопли по лицу, с обидой покидает песочницу. «Того ж, кто раньше с нею был, - Не извиняю», - мстительно бросает аффтар и съебывает из песни, оставив всех в тревожном раздумиях: что же он там затеял?
Давайте подобьем итоги. Какой образ поющего из этой типичной уркаганской разборки у нас вырисовывается? Во-первых, это настоящий Ален Делон, парень, пользующийся спросом у женщин. Во-вторых, он бесстрашно, хоть и не совсем умело, пользуется ножом. Третье: у него был верный друг, который за него честно подписался во время нападения гопоты, однако что было потом с верным Валюхой, никто не знает, автор о нем больше не упоминает, но упоминает, конечно же, о себе любимом. А от «любимого» отказалась лярва, он же озлобился на мир и мечтает о расправе с пидаром. Слов нет, он у нас герой-страдалец: все в округе плохие, один он белый и пушистый с ножом за пазухой.
Вообще, надо сказать, описанная ситуация мало реальна с точки зрения «раскладов», ведь не бывает абсолютно правых и абсолютно неправых людей. Но в том и сила этой песни, что любой человек может на место героя поставить себя и чувствовать себя в этих обидах вполне комфортно. Создание такого сомнительного комфорта для потребителя характерно для всего творчества Владимира Семеновича.
Всюду «я»
Что еще раздражает, так это удивительный эгоцентризм Высоцкого, о чем, в частности, свидетельствует безмерное количество упоминаний местоимения «я». Здесь приведены только песни и стихи, начинающиеся с последней буквы алфавита http://vysotsky.russian.ru/readroom/a-z.php?ch=%DF, однако через «я» у него написано едва ли не половина стихов. «Я тут подвиг совершил - два пожара потушил». «...Я стою спокойно перед строем - В этот раз стою к нему лицом. Кажется, чего-то удостоен, Награждён и назван молодцом». Герой, что и говорить! Однако не стесняется автор и сомнительных достижений: «Ох, где был я вчера — не найду, хоть убей!.. Помню — Клавка была, и подруга при ей,
Целовался на кухне с обоими. А наутро я встал - Мне давай сообщать, Что хозяйку ругал, Всех хотел застращать…»
В целом же парадокс заключается в том, что Высоцкий хоть и предстает перед нами мужественным бойцом, тем не менее, едва ли не каждая строчка его стихов пропитана чувством жалости к себе.
«Я вырос в Ленинградскую блокаду,
Но я тогда не пил и не гулял,
Я видел, как горят огнём Бадаевские склады,
В очередях за хлебушком стоял».
Очень характерна для понимания мотивов говнотворчества Высоцкого также «Дорожная история». «Я вышел ростом и лицом», - без лишней скромности начинает свое повествование Владимир Семенович (и это мы уже заметили по неравнодушию к нему женского пола). Дальше – еще скромнее: «С людьми в ладу - не понукал, не помыкал; Спины не гнул - прямым ходил».
Однажды наш герой завербовался в дальнобойщики, и как-то отправился вместе с товарищем на машине в путь. «А в дороге — МАЗ, Который по уши увяз», - продолжает Высоцкий (увязшая по уши машина – неудачный пассаж, но о «гениальности» Владимира Семеновича чуть ниже). Словом, друзья застряли: пятьсот километров впереди и пятьсот километров позади - никого, за бортом - пурга. Тут между напарниками возникает ссора. Друг говорит, что, мол, надо покидать машину, так как ее сейчас завалит снегом, автор же утверждает, что надо спасать машину, так как ее ждут на стройках. Ссора приводит к тому, что товарищ хватается за гаечный ключ и «волком смотрит» на водителя. Затем малодушный покидает кабину – «ушёл куда-то вбок», а наш герой засыпает. Когда же просыпается, приходит тягач, рассказчика спасают. Казалось бы, его напарник должен был превратиться за время своего отсутствия в сосульку, но нет, морозоустойчивый напарник благополучно вернулся, только «трясётся весь». А самоотверженный автор не сломлен, он готов великодушно простить своего компаньона и взять с собой в новый рейс. Чем еще больше опускает своего друга.
Тема опускалова товарища встречается и в песне «Татуировка».
Hе делили мы тебя и не лaскaли,
А что любили, тaк это позaди (тема жопоебли Вали раскрыта? - ДП).
Я в душе ношу твой светлый обpaз, Вaля,
А Лешa выколол твой обpaз нa гpуди.
Затем друзья проводили Валю и принялись грустить. И если Леша тоскует тихонько, то аффтар делает это экспрессивно:
У него твой пpофиль выколот снapужи,
А у меня душa исколотa снутpи.
Однако:
И когдa мне тaк уж тошно, хоть нa плaху
Пусть словa мои тебя не оскоpбят,
Я пpошу, чтоб Лешa paсстегнул pубaху,
И гляжу, гляжу чaсaми нa тебя.
Вот скажите, в какую рубрику попало бы стихотворение на Литпроме, в котором идет речь о том, что чувак возбуждается, глядя на грудь другого мужика? Я тоже думаю, что ни в какую, а Эд еще дописал бы: «Слы, ты, уебище, забудь на этот ресурс дорогу, прошмандовка дешевая». А что Володя? Высоцкий продолжает опускать друзей. Товарищ копирует ему образ Вали с Лешиной груди (да что это у них там делается-то?) и наносит татуировку на грудь Володину.
Знaю я, своих дpузей чеpнить неловко,
Hо ты мне ближе и pоднее оттого,
Что моя, веpней, твоя тaтуиpовкa
Много лучше и кpaсивше, чем его.
Такими словами заканчивает Высоцкий песню. Налицо пиар собственной груди и собственной персоны. И что бы ты сказал на это на месте Леши?
Основоположник «Шансона»
Вот такими креативами Владимир Семенович и создавал себе образ «правильного мужика», на которого хотелось походить. Откровенный плач поэта при этом оставался как-то незамеченным. Высоцкий, конечно, понимал, что плачущий мужик выглядит несолидно, однако дал нам всем санкцию на алкогольные сопли и открыл секрет, как их пускать, чтобы это было законно. Секрет прост: плакать надо хриплым голосом. Да, можно быть обиженным на весь мир, считать себя обделенным и высказывать всем свои претензии, только делать это нужно хриплым голосом. Тогда и чисто номинально мужиком остаешься, и жалость к себе вызываешь. Но что разве жалость к себе достойна воспевания? По-моему, русская, славянская, шире – православная идея – это сочувствие к другим, в том числе к таким вот обиженным полууркам, как Высоцкий, или не прав?
Поэтому вполне логично, что сегодня Владимир Семенович занял свое место среди исполнителей на радио «Шансон», ведь он и был основоположником жанра, одна из основных тем которого - плач правильного мужика. А все эти шуфутинские, кучины и прочие Владимирские централы – продолжатели его дела.
Другое дело, Высоцкий был талантливее их, и все же в поэзии Владимира Семеновича была масса прорех. Например, таких:
И я видел Нагайскую бухту да тракты,
Улетел я туда не с бухты-барахты.
Скажите, что рифма «тракты» - «бухты-барахты» гениальная, даже учитывая, что перед этим идет речь о бухте? Позволит себе такое Орлуша или Заобаб? А?
Или:
«…Я вижу: быть беде.
Ведь бокс — не драка, это спорт
Отважных и т. д.»?
Рифмовать «беде» и «теде»? На это способна разве что Земфира, но с нее не может быть никакого спроса.
Кстати, в той же песне («Песня о сентиментальном боксере») Владимир Семенович показывает, что не очень дружит с географией. Помните:
Удар... Ещё удар...
Опять удар — и вот
Борис Буткеев (Краснодар)
Проводит апперкот.
Чуть ниже говорится, что Буткеев сибиряк. Извините, Краснодар находится в тысячах так в трех километрах от Сибири… Есть у ВВ и множество других ляпов. И каждый, кто не зомбирован деятелями, внушающими нам мысль о том, что он гениальный, найдет их с легкостью.
В целом же можно сказать, что Высоцкий довольно талантливый поэт, у него были и неплохие стихи, особенно юмористические. Сейчас, конечно, этот юмор смотрится немного по-петросяновски, но тогда такое, наверное, было не в бровь, а в глаз. Однако говорить о том, что Владимиру Семеновичу не было равных, называть его миссией, человеком эпохи, думаю, мягко говоря, излишне.
Автор: Доктор Просекос
