День первый.
14 августа 2014 года небо Марса было потревожено странным объектом. Объект вел себя как жаба, сброшенная с огромной высоты: вращался во все стороны, дергался по координатным осям и пускал реактивные газы. Это был посадочный модуль корабля "Игнат Барабанов", посланного на народные деньги любопытным русским населением. Население хотело сенсаций и голых марсианок.
Спустя несколько минут героической борьбы с притяжением и упорядоченностью модуль, наконец, с грохотом рухнул на каменистую равнину, дернул задранной вертикально вверх посадочной опорой и затих. Воцарилась долгая тишина.
Через пару часов открылся выходной люк, оттуда вылез взлохмаченный мужик, вприпрыжку ускакал за модуль пожурчать, но быстро вернулся, внутрях азартно звенело. Марс забеспокоился.
На исходе 5-го дня.
Капитан Варенин выполз на красный песок и с изумлением огляделся. На родное Полесово было не похоже. Не похоже было и на белую горячку.
Капитан пошевелил для пробы мягким пушистым языком и просипел: " Сеня, а мы где?" Начинались тяжелые трудовые будни на непокорной пока еще человеку планете.
Первые трудности возникли незамедлительно. Выяснилось, что палаточный городок построить невозможно, ибо прицеп с гастрабайтерами оставили еще на окололунной орбите, а единственной созидающей единицей на борту был повар-китаец, который окуклился после пятого стакана и в себя пока не приходил. Чтобы не сидеть без дела, подрывая народное доверие, было решено отправить в сторону горизонта разведывательно-карательную экспедицию в лице бортинженера Палыча, так как Палыч был по общему признанию самым опытным и крепким членом команды. К тому же качал он спирт в себя как ассенизаторский драндулет говно,но никогда не пьянел и временное избавление от него было грамотным экономическим ходом.
Ему дали в дорогу два бомж-пакета, на я зыке космонавтов называемых "тошнотиками", 0,7 водки и тульский пряник, дабы подсластить тяготы опасного путешествия. Получив ценные указания типа "ну ты там пасари чо" и обслюнявив небритые ебала товарищей, Палыч сел на марсоход и укатил к закату, бодро нажимая на педали и давя на грушу клаксона.
День шестой.
После длительного совещания определился план работ на сутки:
а) опохмел
б) пробы грунта
в) ремонт этой летающей херотени
г) культурная программа (анекдоты, пиво, разговоры о бабах)
Начали бодро и с огоньком. Первый пункт программы был выполнен безукоризненно качественно и даже с с некоторым опережением графика. Все пришли в хорошее расположение духа и преобрели необходимый рабочий настрой. Ко второму пункту, поэтому, подошли творчески. Вскоре пространство вокруг на необозримое расстояние было покрыто куличами уникальнейшей культурной ценности.
Особо отличился второй помощник Кунин, сваявший за три с половиной часа двухметровую бабу из песка, глины и фекалий. Была создана особая Комиссия по Рассмотрению. Рассмотрев, пришла к выводу, что Семен "Кунин" Клопонькин за неоценимый вклад в урегулирование неуставных половых отношений достоин медали и поллитры сверху.
Попытки починить посадочный модуль не привели к ощутимым результатам. Он сопротивлялся. Он бился как раненный зверь, поражая самых активных в чувствительные места, парадоксально сохраняя при этом неподвижность. Не помогли и чертежи корабля: Петрович, будучи гениальным космо-сантехником, сразу после вылета стал нычить алкоголь. Небольшими дозами, но регулярно. Раз в 30 минут.
Чтобы позорно не потеряться в собственных кладах, он педантично отмечал на чертежах все захоронения заветного нектара. Неудивительно, что за шесть месяцев перелета искомые черты корабля стали совершенно неразличимы за сумасшедшим нагромождением символов и пояснений... разобраться в которых не мог уже никто. Включая Петровича.
После такого позорного фиаско пионерам космического пространства ничего не оставалось, кроме как своевременно перейти к пункту Г, дабы не утратить трудового азарту. Чтобы далеко не бегать, модуль перетащили к говнобабе Клопонькина.
Подходил к концу шестой день напряженной работы. И на смену ему к пляшущему костру терпеливо приближалась коварная марсианская ночь...
Часть 2 (бета-версия)
Ночь ознаменовалась Первым Контактом. Толпы веселых зеленых карликов заполонили модуль, прыгали на плечи и дергали за штанины. На скорую руку и в атмосфере всеобщей паники была собрана Плазменная Пушка. Она заняла весь хозяйственный отсек и не работала, потому как стрелять должна была почему-то прессованными котятами, а они все на борту уже перевелись. Зато в целях экономии места всю водку из хозяйственного отсека пришлось перенести в капитанскую каюту, где ее благополучно и изничтожили, пока держали осаду.К утру экипаж превратился в пластилин и единственным, подающим признаки жизни, был Петрович, который блевал и пел "И на Марсе будут яблони цвести".
День седьмой.
На горизонте показалась темная точка, по мере того как она приближалась, в лагере нарастало беспокойство. Варенин принес дедушкин трофейный бинокль и принялся наводить резкость. Резкость выпендривалась, количество биноклей множилось, точка показывала недвусмысленные факи и шифровалась.
Приближающийся двоился, троился, расплывался… «Cерминатор», - мелькнула у капитана мысль, - «киборг из жидкого фекала». Из программы ускоренных курсов подготовки Космических Капитанов при НИИЭБЕТ, Варенин твердо усвоил, что страшная хрень такого типа, по западной классификации - так называемый «пидорг-убийца» - наиболее опасная и неуязвимая штука, которая только может встретиться космонавту на звездных трассах.
- Бля!!! – сипло простонал командир корабля в главный матюгальнег капитанского мостика, теперь даже он мог себе позволить испуганно расслабить сфинктер.
- А НУ ВСТАЛИ И ПОПЕСДОВАЛИ НА БОЕВЫЕ ПОСТЫ, УЕПКИ!!! – разнесся по кораблю скрипучий металлический голос, при звуках которого сразу представлялся одинокий Железный Дровосек. Это центральный компьютер проанализировал полученную команду, сопоставил ее с запахом, наполнившим капитанский мостик, и отдал единственно возможную в сложившейся ситуации команду. Не прошло и получаса, как экипаж, привыкший умело, слаженно и быстро действовать в чрезвычайных ситуациях, занял боевые посты.
- Боевой пост номер один готов! – бодро доложил Клопонькин, которому, в соответствии с боевым расписанием, уже полагалось отстреливать супостатов из плазменной пушки. Удобно усевшись на кресле наводчика, под которое наскоро приспособили толчок из главного корабельного сортира, он азартно целился в пространство.
- Каппитаан, я хоттеел быы заммеетить, - начал Мамба Вальсайнен, - афроэстонец и по совместительству – научный консультант экспедиций, - йа хоттеел ваам напоомнить…
- Ну же, Клопонькин, мочи их!!! Давай, братуха!!! – полный боевого задора Кунин, пританцовывая от нетерпения, одной рукой высчитывал на бухгалтерских счетах, служивших боевым компьютером, траекторию полета снаряда, а второй – прихлебывал из горлышка особый боевой коктейль – 2 части портвейна, и три части конопляного отвара пополам с настойкой из мухоморов.
- Нееет, пусть ближе подойдет, - Варенин, до хруста сжав зубы, наблюдал в бинокль за приближающимся пидоргом, - Так уж, чтобы наверняка гада… Помните, парни, у нас только один шанс – перезарядить не успеем, - Командир оглянулся на враз посерьезневшие лица бойцов, - Только один шанс….
- Йаа хотеел бы обратиить все-таакии вашее внимаание, - продолжал тянуть Вальсайнен…
- Да заебал ты, не видишь, и так у всех нервы на пределе - Кунин отвесил Мамбе пинка, от которого чернокожий консультант, не удержав равновесия, свалился в открытый люк отсека жизнеобеспечения, откуда раздался характерный звон битой стеклянной тары.
- От жеж, сцуко, черножопое - начал Кунин, - это ж он НЗ угробил… А еще говорят, что расизм -
- Внимание, - поднял руку Варенин, - Дальность двадцать, константа переменная, девальвация пять…
- Есть константа переменная, девальвация пять, дефлорация, гыгы! – бодро доложил Кунин, отщелкнув на соответствующих проволочках счетов по две костяшки… Клопонькин сноровисто подкрутил винт наведения.
- Клиренс двадцать… АГОНЬ!!! – Клопонькин умело дернул за шнур спускового механизма, но боевая резинка вхолостую хлопнула по казенной части плазменной пушки.
Повисла мертвая тишина. Осечка!!! Мужественные лица космонавтов посерели и покрылись испариной – ведь даже курсант-первокурсник Космической школы, знает, что нет ничего страшнее, чем попасть живым в руки пидорга-убийцы.
- Мама!!! – всхлипнул кто-то.
- И всее-такии, йа хоччуу ваам напоомнить, - донеслось из люка, - С котятаммми у нас нне оооччень.
- В этот момент раздались мощные удары по входному люку корабля. Не растерявшийся Клопонькин резво подскочил к люку и закрыл его на дополнительную щеколду и накинул цепочку.
- Может, сможем отсидеться? – Кунин, только в этом году окончивший Космошколу, с робкой надеждой смотрел на входной люк, сотрясающийся под мощными ударами. Космонавты снисходительно посмотрели на своего младшего товарища. Как говорится, надежды юношей питают.
- Кунин, перед лицом ужасной судьбы я не могу скрывать правду, - начал Варенин…—я твой..
- Эй, ипланы, открывайтенах!!! Перепились вы там, что ли??? – донесся из-за люка смутно знакомый голос.
- Пидорг!! Он знает, что мы тут!! Он поймал Палыча, сделал с ним нехорошее, и теперь говорит его голосом, - шухер прошелся волной по космонавтам.
- От жеж песдюки!!! А у меня есть!!!-, вещал голос за бортом.
- Мы все знаем, пидорг!!! – мужественный голос командира был тверд, - мы знаем, какое что у тебя есть, и нам такого не надо!!! – На последнем слове сказалось нервное напряжение, и командир сорвался на высокую фальшивую ноту.
-Варенин, урод, здесь холодно, едрить твою бабушку через фильтр античастиц!—голос играл интонациями. Интонации обещали недоброе, так обещать мог только один человек.
-Палыч! Ты?
-Нет, это твоя совесть. В угол захотел?
Тут уж весь экипаж рванулсяк входному люку, понимая, что не мог Палыч выпить за отведенное ему время походные литры.
В чем-то космонавты были правы...
Выглядел разведчик неважно. Крючкообразный нос его, изменяя природе, смотрел в затылок, как обычно бывает при остырх асфальтовых заболеваниях. Правый глаз заплыл довольной фиолетовой медузой, а осанку портили четыре ведра, из которых направо и налево стреляло жидкостью.
- Всех парву, - сообщил ввалившийся в посадочный модуль Палыч, после чего аккуратно поставил ведра, задраил ширинку и отработанным движением рухнул лицом в пол. Ого!— машинально поймала волну команда.
На следующие сорок восемь часов экипаж выпал из жизни, изучая содержимое тар. Засекай двое суток, внимательный читатель
. В трех ведрах определенно был самогон, а четвертое таило в себе тайну, ибо после трех ведер люди пребывали в сопли, слюни и прочие глупости ,а научный консультант Мамба даже в резиновую женщину, что всегда бывало с ним очень редко, но кстати. Самым трезвым и адекватным оставался железобетонный Палыч, но невооруженным глазом это было малозаметно.
Тайна четвертого ведра была разгадана на опохмел, там также оказался самогон.
Оперативно созданная комиссия по Установлению, Обнаружению и Изъятию приступила к допросу вестника, как только смогла внятно говорить.
- Где? - сурово вопрошал Варенин, отзванивая железом в голосе. Палыч возлежал на полатях, уже трезвый, как стекло в пригородных электричках, в ответ он совершал махи бровями. Посовещавшись, его погрузили на марсоходную тележку и экипаж в почти полном составе выдвинулся в поисковую экспедицию в пустыни Марса. В модуле оставили только нетранспортабельного Мамбу, который непонятным образом умудрился выхватить от кого-то в торец при распитии второго ведра.
Пустыня неласково приняла космонавтов. Она бросалась в лицо кровавыми песками, хватала трещинами и расселинами за ноги и нецензурно откликалась эхом. Варенин не отрывал глаз от бровей Палыча. Этот живой компас безошибочно указывал куда-то вдаль, в багрово-красные марсианские ебеня...
Через два часа капитан отметил безпорядочное шевеление палычевых бровей. Это совершенно сбивало с толку, так как началась буря и при отсутствии компаса экспедиция вполне могла заблудиться нахер.
- Замедлить шаг! - скомандовал Варенин, - Идти прямо с максимальной осторожностью!
Остальные сдержанной икотой дали понять, что приказ ясен, и действительно стали продвигаться медленней, скомпенсировав это увеличенной амплитудой шатаний влево и вправо соответственно.
Брови Палыча пришли в полное неистовство, полируя изнутри забрало скафандра. Варенин забеспокоился. Собственно, беспокойство начало терзать его гораздо раньше, в такт схваткам мочевого пузыря, но теперь настораживал еще и Палыч.
- Сууукииии! - внезапно завопил тот, и через секунду его тележка улетела нахуй куда-то вниз. Послышался звон бьющейся стеклотары.
- Капит-тан, там останки сыви... цыли... вилизации! - взволнованно сказал Синюк, -Рррразрешите проверить!
- Все вниз! - скомандовал Варенин, чувствуя, как под его ватными ногами осыпается почва.
Огромная яма, напоминающая кратер, была завалена стеклянными емкостями различной вместимости, среди которых с трудом откопали тележку и Палыча. Тот уже бодро обсасывал горлышки бутылок и деловито мычал.
Когда прошел первый шок и поутих истерический хохот, посреди котлована была обнаружена неизвестная конструкция—титаническая огненно-рыжая рыжая башня. Она загибалась крюком и смотрела в землю верхушкой. Как оказалось, рыжий цвет конструкции придавала ржавчина.
- Сюда бы научного консультанта, - заметил Клопонькин, пытаясь носом протереть постоянно запотевающее стекло шлема.
- Отставить! - сказал Варенин. - Справимся...
Где-то на краю сознания капитана маячило слово "крантик". От этого странного слова рот почему-то заполняла слюна, а печень возбужденно напрягалась. Он заметил сбоку какую-то хрень вроде вентиля и силился ее повернуть.
- Тащите Палыча, используем его как рычаг.
К ответственному моменту Палыч как раз насосался и нализался настолько мощно, что впал в паралич и им можно было бы не только пользоваться рычажно, но и, скажем, забивать сваи. Глаза его, впрочем, смотрели абсолютно трезво и как-то даже осуждающе. Навалившись на тело, команда с дружным рыком-пуком провернула ржавый вентиль. И лучи солнца блеснули в первых каплях благословенной влаги, появившейся из крантика...
Два дня спустя.
Посадочный модуль мотало из стороны так сильно, что экипаж просто не мог стоять на ногах... Варенин по стеночке зашел в каюту химика-механика Закусяна и обратился к нему:
- Ты... Ты просто а-тличный мужик, очнь тебя у-вжаю. Обьясни, как оно все-тки выхоит...
- Сссымагон? - вопросил из дальнего угла комнаты практически уже сине-лиловый Закусян. - Очпросто... Так эта... Рррраз - и вгавно...
- О как.
Варенин почесал голову, обмозговывая.
- Нннармально... Тогда так и запишем... "Пла-нета пригод-на для жизни..."
Варенин прищурил для меткости левый глаз и начал выводить в бортовом журнале полузабытые буквы кириллицы.
- А про канавы знаешь? - продолжал Закусян, - Это сссымагонапровод! С земли думали, ш-што вода.. а оно совсем даже и луче.
- Тогда отчет п-даждет... Пишу жене.
"До-ро-гая, я за-дер-жи-ва-юсь... Б-дет труд-но, но мы спра-вим-ся.
Чего бы это ни стоило..."
Искристые потоки заполняли русла, разреженный воздух насыщался знакомыми до боли парами, Марс возрождался. Через пески к котловану тянулся глубокий след: группа уставших, но счастливых людей тащила за собой громыхающий и позвякивающий посадочный модуль, а восходящее солнце играло на боках оставленных за спиною бутылок.
© Креомания
