Сразу приношу извинение за пошловатый оттенок)))
Я сидела на лавочке и читала, придавив бутылкой с пивом страницу, чтобы ветер не трепал ее. Катька задерживалась. Мимо сновали люди, ездили машины, но мне было по фиг, я увлеченно путешествовала вместе с Роландом из Гилеада по Срединному миру.
Вчера позвонил папенька и попросил, чтобы я переночевала у них дома, потому что он уезжает в командировку. Я нехотя согласилась, и решила, что не поеду. На улице жуткий колотун и тащиться куда-то не очень хотелось.
Тут же следом позвонила Катька.
- Что делаешь?
- Думаю, ехать или нет ночевать к родителям?
- Думаешь? – заголосила она. – И ты еще думаешь? Конечно приезжай! Я тебе такое расскажу – упадешь!
- А по телефону никак?
- На меня маньяк напал! – не стала томить подруга.
- Настоящий? – заржала я.
- Самый, что ни на есть! Я пьяная была, - добавила она.
Я загоготала.
- Сам напал, пусть сам и отбивается? – еле проговорила я сквозь смех.
- Прикинь, иду я такая…
- Не надо, не рассказывай! – заорала я. – Я сейчас приеду! Я хочу видеть твое лицо, когда ты будешь это рассказывать.
Сомнения в том, ехать или нет, конечно же, тут же отпали.
И вот я сижу возле «Молнии» и жду, когда Катька закончит работу. Сделав последний глоток, я отложила книгу и подошла к урне, чтобы поставить в нее бутылку. Подул резкий ветер, позади раздалось металлическое дребезжание, на которое я как-то не обратила внимания. Напротив меня в машине сидел мужчина и отчаянно махал мне руками. Я, смандячив безразличное лицо склонилась к урне, и тут кто-то с силой толкнул меня под задницу. Не удержав равновесие, я бухнулась перед урной на колени и заорала:
- Совсем охуел?!?
Почему-то я была уверена, что пнувший меня должен быть обязательно мужиком. Обернувшись, я смущенно захихикала, и, не сдержавшись, начала гоготать в голос. За моей спиной стояла пустая магазинная тележка, которая скатилась с крыльца от порыва ветра.
Из машины выскочил мужчина и кинулся мне на помощь. При этом он так же громко ржал.
- Я же вам махал, хотел предупредить, - веселился он, поднимая меня с колен. – Жаль, не успел на телефон заснять.
- Ну и хорошо, - буркнула я. – Мало кому нравится быть посмешищем.
Зазвонил телефон.
- Я выхожу, встречай, - отрапортовала Катька.
Я поблагодарила мужика за бесполезную помощь и пошла к служебному выходу, предвкушая, как я буду ржать над историей про маньяка.
Ржать я начала до рассказа, как только увидела Катьку. Она с гордостью несла под глазом фиолетовый синяк.
Не знаю, о чем думали люди в маршрутке, глядя на нас, но вместе с нами смеялось больше половины пассажиров, хотя я надеюсь, что они не слышали, как Катька вполголоса ведала мне историю неудавшегося изнасилования.
- Иду я такая, - бубнила она мне на ухо, - чернее государевой шляпы, никого не трогаю. Время пять утра. Захожу в подъезд. И ведь еще помню, как подумала о том, что дверь долго закрывается. Этот пиздюк, видимо, за мной шел, а я, простодырая и не заметила. Стою у лифта, а он меня сзади схватил.
Тут Катька потрогала фингал и, помолчав, задумчиво произнесла:
- Кажется, у него нож был. А может и не нож это был.
Я давилась смехом, но старалась не ржать, чтобы не обидеть ее ненароком.
- Ржи, хули, зачем сдерживать искренние порывы, - милостиво разрешила она. – Так вот. Потащил он меня под лестницу, я начала орать, он мне и двинул в глаз. Я там под лестницей все углы посшибала. Вырываюсь, а он меня треплет в разные стороны. И тут такой псих меня взял, что я орать аж перестала.
Тут она заржала сама.
- Я просто представляю, что он обо мне подумал. Я просто взяла и села на пол. Ножки вытянула и сижу. А он залип и не знает, что теперь делать. А я ему говорю: «Можешь меня зарезать, но выебать себя не дам. И вообще я хочу курить», и полезла за сигаретами. Так он знаешь, что сделал? Начал у меня пачку отбирать. А я ему не даю. Мы ее минуты две тягали туда-сюда, пока он ее не забрал. А меня как переклинило, сижу и требую, чтобы пачку вернул, потому что хочу курить. И вообще, насиловать меня нельзя, а то, что я своему Андрюхе скажу? А маньяк мне говорит: «А откуда он узнает? Кто ему расскажет-то?» А я ему: «Ну, так я сама и скажу». Тут он опять залип и спрашивает: «Ты ебанутая?». Странный. Как будто не заметно.
Я, уже не в силах сдерживаться, рыдала в голос. Забиться в истерике мешали пассажиры, которые, кажется, и так уже начали сомневаться в нашей нормальности.
- В общем, ничего у него не получилось. Он мне говорит: «Иди отсюда, дура». Еще и подняться мне помог. А мне, нет бы, убраться быстрей, я еще и докопаться до него решила. К лифту пошла, к нему поворачиваюсь и говорю: «Сигареты-то мои верни, урод, я ведь все еще курить хочу».
Мой пресс и щеки просили пощады, но я была не в силах остановиться.
- Это был контрольный, - еле как выдавила я из себя, задыхаясь.
- Он мне пачку в лицо швырнул, опять ебанутой обозвал и ушел.
- А ты? – утирая слезы, спросила я.
- А я что? Покурила да и пошла домой. Я вот что думаю. Мы с Андрюхой три недели не виделись, у него жена в отпуске, постоянно его пасет. И чего я этому маньяку не отдалась, не знаешь? Хоть бы тогда фингала не было. Да и секса страсть как охота. Теперь вот, сколько еще куковать – неизвестно.
На тот момент Катька и не подозревала, что куковать ей осталось считанные часы.
- Эльке позвоним? Давно ее не видела, - предложила Катька.
Я согласилась. Договорившись о месте встречи, мы продолжили смаковать подробности нападения, оглашая салон гомерическим гоготом.
На улице смеркалось, пива было выпито прилично, и мы решили, что пора выдвигаться до дома, чтобы продолжить распитие в тепле, когда у Катьки запиликал телефон.
- О! Витка! Позовем?
Мы с Эличем согласно закивали, причем Элич кивала интенсивней меня. Витька пытается соблазнить ее уже второй год, но не продвинулся в этом деле ни на дюйм.
- Опять его мурыжить будешь? – спросила я.
Элич закивала снова, осклабившись.
Витька подгреб через десять минут. С ним пришел долговязый парень.
- Валерий, - представился он, ощерив пасть, в которой не хватало половины зубов.
- Панда-а-а-а, бля-я-я-я, - закатилась я, вспомнив анекдот про рекламу зубной пасты «32 норма».
Элич с Катькой заржали следом. Валерий озадаченно молчал.
- Не обращай внимания, Варелик, - попыталась утешить парня икающая Катька. – Мы добрые, - и она доверчиво повисла на его руке.
Мы с Элькой повисли на Витьке, и пошли домой. Варелик трещал без умолку, смеша нас историями о своей деревенской жизни, а Катька все теснее прижималась к его тощему боку.
Этой ночью Катерина была в ударе. Шутки ее были искрометны, смех заразителен, один глаз ослеплял своим сиянием, второй – фингалом. Мы с Эличем впали в ахуй и скромно молчали.
Варелик был сражен наповал. Пиво лилось рекой, от музыки дребезжали стекла, Катька радовала глаз экзотическими танцами. Наконец, доведя клиента до кондиции, Катька потащила Варелика в спальню.
Я тут же расстелила диван для Витьки и отчаянно маячившей мне, что не будет спать с ним в одной постели, Эльки. Похихикав, я пожелала им спокойной ночи, предупредила Витьку, что утром, в 9 часов я их выставлю вон, ушла в комнату отца, где тут же провалилась в пьяный сон.
Утро встретило меня прохладой, лившейся из открытого окна, пульсирующей головной болью и орущим в гостиной телевизором. Катька дрыхла, как обычно, выставив тощий хребетик, Варелика в спальне не было.
Нашелся он в гостиной, распивающий пиво с Витькой. Элька спала, укрывшись с головой.
- Мальчики, - просипела я, - все, дергайте отсюда.
- Пора? – тоскливо протянул Витька, покосившись на Элича. Судя по всему, он опять ничего не добился.
- Пора! – рявкнула я.
Мальчики торопливо собрались, прихватили из оставшейся стяжки по баночке пива и свалили. Я забралась под одеяло к Эльке и снова заснула.
Разбудили меня жажда и мочевой пузырь. Я схватила банку пива и метнулась в туалет, на ходу крича об утре, что красит нежным цветом стены древнего кремля. Девочки проснулись.
Мы втроем сидели в постели, укрытые одеялами, вяло прихлебывая пиво, и молчали. Не хотелось шевелиться, говорить и вообще думать.
- Заебали ночью стонать, - проворчала Элька, не обращаясь ни к кому конкретно.
- Кто стонал? – встрепенулась я.
- Кто стонал? – переспросила Катька и густо покраснела, закусив алые засосанные губищи.
- Кто стонал? – повторила Элька.
Мы опять замолчали.
- Не, - через некоторое время снова подала голос Элька. – Не то, что бы стонали. Точнее – совсем даже не стонали.
Мы молча смотрели на нее.
- В общем, не стонали. Я слышала только «шлеп-шлеп».
Я поперхнулась пивом, а Катька залезла под одеяло, дико гогоча.
- Вы не думайте, - продолжала она, - я не специально подслушивала. Просто так хорошо было слышно. Шлеп-шлеп. Шлеп-шлеп.
- Вареликины коканьки шлепали по попаньке, - завыла под одеялом Катька.
Моих сил хватало только на похрюкивание. Элька тихо повизгивала, поддерживая голову.
- А я только засыпать начинаю под эти шлепки, чувствую, рука в трусах.
- Зачем ты совала руки в трусы? – подвывала Катька.
- Да не моя рука, дура. Витькина. Заколебалась от него отбиваться. Шоркался, шоркался, потом говорит: «Все, я кончил».
Я начала исходить слезами и соплями, Катька дрыгала под одеялом ногами.
- А я все проспала, етиху мать! – отдышавшись, посетовала я. – Ни шлепков не слышала, ни рук в трусах не чувствовала. Легла, и хуяк – восемь утра уже.
- Вот ты скажи мне Элич, только честно, - Катька вылезла из-под одеяла. – Ведь под дверью подслушивала?
- Да-да, - подхватила я. – И Витька тоже, а то с чего бы ему кончать?
- Ага, - скривилась Элька. – Стою под дверью, подслушиваю, чую, рука в трусах и Витька говорит, что он кончил.
Катька, гогоча, скатилась с дивана.
- Элька, а ты только шлеп-шлеп слышала? – вкрадчиво поинтересовалась она, забираясь обратно. – Причмокивания не слышала.
Мы уставились на Катькины губы. Катька воззрилась на нас.
- Ду-у-у-уры-ы-ы-ы! – заверещала она через пару секунд. – Это не я причмокивала!
- Варелик? – в голос спросили мы.
- Ты доверила свое богатство редкозубому рту Варелика? – изумилась я.
- Ты что-о-о-о? – возмутилась Катька. – Он же из деревни!
- Значит, вы в позе «партнер сверху» занимались? А обо что тогда так громко шлеп-шлеп было? – невинно поинтересовалась Элька. – Я так поняла, что вы вообще банально перепихнулись, по-деревенски, без этих всяких городских изысков? Значит, маньяку можно отказать, мотивируя тем, что у тебя есть Андрюха, а Варелику – нельзя?
- Я такая бля-я-я-я-ядь, - загоревала Катька, плохо скрывая смех, - и знаете что? Мне нисколько не стыдно.
Мы в этом нисколько и не сомневались. Разговаривать мы уже не могли, и уже просто тупо ржали. Просто так.
ПыСы: Мусик, если ты прочитаешь это, прости меня, что я не рассказала тебе об этой ночи. Я тебя люблю.
ПыПыСы: «Сдается мне, что наши имена опять засветятся в инете» - заметила Элька, когда мы ехали домой. Да, Элич, я не могла не написать об этом.
©Пенка
