Ивасёв всегда мечтал о какой-нибудь домашней зверушке. Кролике там или ламантине.
И однажды ему повезло. В его уютной холостяцкой двухкомнатной квартире поселился стегозавр.
Стегозавр был ещё совсем маленький и легко помещался в зале, а бочком-бочком мог даже выйти в коридор.
Первым делом стегозаврёнок съел всю траву в доме, но Ивасёв не сильно расстроился, ибо давно и плотно сидел на колёсах.
Ивасёв ходил на работу, долго и нудно ебал секретаршу, пока та не высохнет, как будто только что из центрифуги, дежурно застёгивал ширинку и шёл домой.
Он покупал в супермаркете пачку макарон весом в один килограмм минус недоклад, три ломтика сыра и апельсин, потом приходил домой и кормил стегозаврёнка.
Зверушка благодарно щурилась маленькими глазками и радостно виляла хвостом, круша в щепки очередную тумбочку под очередным телевизором.
Ивасёв умилённо трепал её по правому ряду наспинных пластин и чувствовал себя человеком.
Иногда он выводил стегозаврика на прогулку.
Поначалу малыш боялся выходить из квартиры – вероятно, боялся хищников. Но Ивасёв потратил много времени и терпения на занудные лекции о том, что тиранозавры в средней полосе России не водятся, и следует бояться ментозавров, у которых зубы меньше, а пасть прожорливей.
Однажды ящер таки решился выйти на природу, и вскорости очень полюбил это дело.
Птицетазовое пресмыкающееся вовсю ело сочную зелёную траву и по-детски кувыркалось в сугробах.
Ивасёв неспешно шёл по тротуару рядом с давним другом поэтом Семёновым, умением которого рифмовать всё, что влетает в форточку, Ивасёв давно восхищался. Семёнов любил нюхать сахарную пудру и всегда имел бодрый вид.
- Как же мне назвать питомца? – интересовался Ивасёв.
- Эта ебанутая корова – видимо, имеет имя «Вова»! – восклицал Семёнов и бросался через бедро.
Ивасёв огорчался – ему хотелось верить, что стегозавр была девочкой, пусть и недолго.
Насытившаяся Вова впоследствии обильно какала (экскюзе муа, срала).
Но Ивасёв и тут приноровился – он подкладывал под ходовую часть любимицы большую широкую лопату, под благовидным предлогом спизженную у дворника, и старался при этом не попасть под хвост.
После этого благовонную горку Ивасёв просто перебрасывал на балкон соседу Феде, и продолжал это делать даже после того, как балкон рухнул под собственной тяжестью. Федя был человеком добрым, подслеповатым и немного выпивающим, так что даже продукция жизнедеятельности стегозавра не могла заглушить аромат взорванного брагзаводика.
Вова же росла не по дням, а по месяцам, и скоро Ивасёву пришлось раздвигать границы квартиры и сознания.
Однажды Ивасёв встретил Женщину Своей Мечты. Глядя на неё, он таил дыхание и перегар, и думал только о ней. Долгими зимними вечерами, пока не кончился апрель, простаивал он у окна в кафе, где она имела обыкновение косить под блоковскую «Незнакомку». И уныло плёлся кормить стегозавра.
Сердце его разрывалось от любви к двум женщинам. Стегозавр, конечно, в зале – но Женщина ближе по генотипу.
Ивасёв спрашивал поэта Семёнова что такое любовь? Семёнов задорно отвечал:
- То, бля, что волнует кровь – называется любовь! – и бежал играть с Вовой в «крокодила и распиздяйку».
Не то под вечер, не то под кайфом Ивасёв всё-таки решился подойти к Женщине Своей Мечты. Отдал аванс сутенёру, и ненаглядная поехала с Ивасёвым.
От секса втроем со стегозавром она почему-то наотрез отказалась, хоть и задумчиво поглядывала на хвост, а вот колесо приняла с благодарностью и рыгнула.
Опершись на кухонную плиту, она показала чудеса таинств ебли, и через час сорок Ивасёв даже кончил куда-то в духовку.
Жить с Ивасёвым она согласилась после окончания смены, но деньги с премиальными забрала.
Реальность была настолько яркой, настолько чёткой и настолько грустной, что Ивасёв горько рыдал, поглаживая нежный панцирь стегозавра.
Женщина не возвращалась, и Ивасёв покормил стегозавра грибами. Вова обрадовалась и решила что она – археоптерикс, после чего порхала под потолком так долго, что забыла посрать. Зато не забыла намотать на оперение Ивасёвскую хрустальную люстру, которая зазвенела по мозгам осколками разбившейся мечты.
Ивасёва предали все. Даже Семёнов завёл себе тараканов, которые пока были маленькие и жили в ушных раковинах. Всё бы ничего, но Семёнов начал путать звуки и по-своему их редуцировать.
- Она меня бросила, - вздыхал Ивасев, глядя на стегозавра, выкапывающего жёлуди лопатой из-под гавна.
- Я поэт, зовусь Семёнов, я продам тебе гандонов! – похлопывал Ивасёва по плечу бывший лучший, но предавший друг.
… Желание лечь под стегозавра пришло как-то не сразу, примерно после полуторной дозы. Хорошо ещё, что Ивасёв был в отключке.
- Любишь ли ты меня, Вова? – спрашивал Ивасёв ни в чём не повинное животное и блевал от формулировки и заплесневевшего молока.
- Слушай меня внимательно, дорогая Вова.
Стегозавр внимательно и задумчиво жевал Ивасёвский носок.
- Тебя нет, Вова. Ты плод моего больного дерева «алыча». Мучнистая роса, что поделаешь. Не считая простуды.
- Ебануться, - молча и подробно отвечал стегозавр. – Хуясе тебя вштырило!
- Я сведу тебя на «нет» - крикнул Ивасёв и выбросился с балкона.
Но, к сожалению, куча ящериного гавна уже доросла до шестого этажа – и Ивасёв не разбился, а утонул.
А стегозавр тотчас исчез, как лёгкое облачко папиросного дыма…
