Звонит мне три месяца назад Люська Лапина с третьего подъезда и говорит:
- Привет. Приходи мне помогать с английским.
- Привет – говорю – Ты чё бухая? Какой нах английский? Я, бля , по русски хуёво говорю. - Я охуел от раскладов, чесно.
- Сейчас – говорит и идёт куда-то. Дверь, слышу, закрыла и давай ржать. – Гегегеге! Ну, ты и впрямь Вадюха неразборчивый какой. Это я тебе при маме про английский говорю, а сама поебатсо предлагаю. Мама сейчас на евангелистское собрание идёт. Так, что бери мартини, торт и заходи.
- Заебок! – говорю. «Мне ебатсо хотелось уже давно. Думал дрочить начинать».
Я быстренько хуй помыл, подмышки побрил, труселя новые одел с черепашками и попиздячил.
Идти не далеко – через один подъезд. Сначала в магаз зашел, поллитра взял и кекс. Насчёт мартини это Люська прикалывалась так. Водку она жрёт будь здоров. С кексами. Любит их.
Купил, короче, подымаюсь к Лаптевой, а тут мамаша её на встречу идёт.
- Здравствуйте. – говорит – Вы к нам английский помогать учить?
Вежливая такая, а хуле – у них семья-то верующая.
- Здрасте. Ес, Ес, окей – говорю и пляхан в рукав прячу.
- Ну, молодцы. Умницы просто.
Поднялся я, в двери звоню. Люська открывает, довольная такая вся, необычная.
- Привет – говорю – хуле такая довольная?
- Да у меня течка закончилась. Я теперь ебатсо хочу пиздец.
- Точно – спрашиваю – закончилась? А то я крови боюсь до пиздеца.
- Точно – говорит - не сцы. Мартини взял?
- Взял – и пляхан ей показываю.
Ну, значит, зашли мы на кухню, водки вьебали с кексами и Люська говорит:
- Пошли ебатсо уже. Я сейчас пизду помою пойду, а ты иди раздевайся.
Я в спальню пошел, разделся и на кровать лёг. Люську жду. Через минут пять она из ванной вышла и говорит:
- Давай я у тебя сосать буду.
- Давай, конечно. – говорю.
Начала она у меня сосать, а потом башку подымает и так тоскливо на меня смотрит.
- Чё? – спрашиваю.
- Да, хуйня Вадюха выходит – говорит, а сама яйца мне чешет – я не возбуждаюсь вообще, хочется мне новизны.
- Я – говорю – лизать не буду. Я только жене буду лизать. Я решил.
- Да я не лизать предлагаю.
- А чё?
- Да есть одна хуйня. В журнале прочитала. Называется «Золотой дождь».
- Эт как?
- Это я хочу, что б ты на меня поссал.
- ??????????????- удивляюсь.
- Хуле не понятного? Мы в ванную пойдем, а ты на меня поссышь.
«Ну» - думаю – «поссать -это ведь не пизду лизать. Поссать можно»
- Давай – говорю – пошли хуле не поссать-то.
Пошли мы, значит, в санузел, Люська ванную залезла, глаза прищурила и ждёт. Я хуй ей на ебало направил ну начал ссать. Не знаю как там, в журналах, а мне эта хуйня не очень понравилась. Тем более Люська кабыла нормальная.
Короче поссал я на неё, струсил и спрашиваю:
- Ну, как? Пошли ебатсо?
- Да хуй его знает. Вроде бы не возбудилась я. – говорит – Сначала вродь ничего, а теперь опять ебатсо не хочу.
- Бля – говорю, и ради прикола ей, типа в шутку - Так давай я на тебя насру.
А Люська так глянула на меня, залыбилась и говорит:
- Ой, Вадичек, я и не ожидала от тебя такого. Я, по правде говоря, сразу собиралась тебя попросить. Просто стеснялась.
«Пиздец» - думаю «Нахуя я это говорил».
Ну, а делать-то, что. Пообещал – надо исполнять. Мне даже интересно стало – как это на Лаптеву насрать. Лягла она короче в ванной, я сверху залез и очко ей на сиськи направил. Начал дуться – только хуй! И пердел, и глаза выпучивал – только маленький кусочек гавна на сиськи упал и всё.
- Бля ,разве это ты посрал? – говорит Люська, расстроенная вся – Кусочек высрал и всё.
- Так, а хуле, если я срать не хочу? Я сегодня кроме кексов и водки не жрал ничего.
- Ну, эту хуйню исправить можно. – Люська говорит – пошли на кухню, пожрём что-то.
- Пошли – говорю. «Я пожрать никогда не против».
Пошли мы, короче, на кухню. Люська салат достала с огурцов и рыбу жареную. Давай мы эту хуйню жрать.
А как пожрали, я опять в ванную пошел на предмет посрать. Только не выходит нихуя.
- Не выходит нихуя. – я Люське говорю – Пиздец какой-то!
- Есть один способ. Ты молока уеби. После огурцов и рыбы по любому срать будешь.
По правде говоря, меня эта хуйня заёбывать стала. Я уже ебатсо перехотел. Тем более срачку вызывать себе – искусственную. Вот только, перед Люськой неудобно стало.
- Давай – говорю – молоко.
Ну и вьебал литру. Вьебал и сели мы срачку мою ждать. Сидим, значит, в картишки рубимся. И тут, чувствую, начинается. Живот прям, выворачивать начало. Подействовало молочко-то.
- Пошли – говорю – возбуждаться.
Люска сразу вскочила, обрадовалась, в санузел побежала и ванную улеглась. А я за ней. Если, скажу, до ванной дошел – так срать пробило.
Зашел, в ванную залез, на Люську очко направил, а она и говорит:
- Ты потерпи немного, что б эффект был получше.
- Я ебал в рот – говорю – терпеть-то. Я сука сейчас всрусь. И как дал ей на грудную поносом. Хорошо так дал, аж мороз от облегчения по коже пошел.
Вылезаю, короче, из ванной, поворачиваюсь – а там – ЕБАНАВРОТ!
Люська вся обосраная лежит, и гнавнище поносное по себе размазывает.
«Сука» - думаю – «СУКА!!!»
А Люська глаза открыла и говорит мне:
- Бля, вот я, наконец, и возбудилась! Ебатсо хочу страшно. Иди ко мне мой ковбой. – И ручищи, все гавне, ко мне тянет.
Тут мне хуёво и стало. Давай я на Люску рыгать. А она, сучка, еще больше завелась. Давай и рыганину по себе размазывать. Я от этой всей хуйни охуел конечно, с санузла выбежал, шмотки на себя на кинул и за дверь нахуй – в коридор.
Спускаюсь по лестнице, а на встречу мамаша Люськина с проповедей пиздует. Довольная такая.
- Ну, что? – говорит – Вадечка. Как английский?
- Охуенна – кричу, и мимо пробегаю.
- Хам! – прокричала евангелистка, и ещо чего-то, только я не слышал на улицу убежал.
После этого случая Люськина мамаша меня не возлюбила сильно и даже здороваться перестала. Ходит, коситься на меня не по доброму. И Люську настроила против меня.
Звонить перестала вообще и ебатсо звать. А потом хахаля себе нашла, на прошлой неделе замуж вышла, а на свадьбу не пригласила. Вот ведь, что значит влияние матери.
Автор: белорусский жидофашист
