- Яяяков! Яяяков! – кричали за дверью, сопровождая вопли крепкими ударами кулака. – Отворяй быстрей уже.
Яков, нехотя поднявшись с печи, проковылял до двери.
- Не ори ты, – ворчал знахарь, – открываю уже.
В избу ворвался взволнованный староста.
- Беда! Беда у меня, Яков, – простонал он и рухнул на колени. – Петенька мой…
Яков поднял старосту с пола и усадил на скамью. Затем щедро плеснул в стакан браги и протянул Ивану.
- Сказывай, братец, чего там Петюня учудил?
Староста, залпом опустошив угощение, немного размяк и, отдышавшись, сказал:
- Да наказал я его утром, посадил в погреб. А он через час орать стал, как хряк недорезанный. Выпустите, говорит, меня, черти ко мне лезут! Орёт, полудурок, всех соседей перепугал. Я его из погреба-то выпустил, так он на меня ошалело так посмотрел и снова орёт. Батя, мол, за тобой упырь стоит, на меня облизывается!
Яков почесал длинную седую бороду и спросил:
- Ну и как? Стоял упырь-то? Может правду твой Петюня говорил?
Иван стряхнул последние капли браги себе в рот и замотал своей бычьей башкой.
- Да какие упыри, Яков? Ты ж умный человек. Да и дом освящали недавно. С ума мой Петька сошёл. Вот что страшно. Мы его сейчас к скамье привязали, так он и то крутится волчком, будто его и правда нежить гложет. А ведь свадьба должна быть скоро у него, на дочке кабатчика Семена.
Староста опустил голову и всхлипнул.
- Помоги мне, Яков! Последняя надежда ты. Дай ему отвар какой, от страха.
Знахарь задумался и помотал головой.
- Не поможет тут отвар. Он же с детства у тебя всего боится. Помнишь, как на охоте от каждого куста шарахался – лешего, мол, увидел или кикимору. Тут глубже копать надо.
- Куда глубже? – не понял Иван. – Мертвяков предлагаешь ему выкопать, чтоб Петюня совсем от страха скопытился?
Яков восхищенно уставился на Ивана.
- Понимаю теперь, почему ты, Ваня, старостой стал. Какую мысль отличную выдал! Только не будем мы никого выкапывать. Пущай лежат там, где их оставили. Мы лучше Петькин страх поборем Петькиным ужасом.
На этот раз удивился Иван.
- То есть мы его напугаем, и он излечится? – Спросил он и почесал свой крепкий затылок. – А хуже-то не будет? Мне сын здоровый нужен, хоть и ссущийся по любому поводу.
Знахарь открыл один из своих старых сундуков и стал доставать оттуда чудные вещи – большие толстые свечи, деревянные статуэтки, какие-то пожелтевшие книги. И, наконец, он вытащил небольшую табакерку.
- Правильно, Яков! – обрадовался староста. – Сейчас мы это дело обкурим как следует и что-нибудь придумаем!
Знахарь хитро улыбнулся и поведал:
- Если ты эту траву покуришь, Ваня, то помрёшь от страха. Она мороки вызывает. Причём такие, что в страшном сне не увидеть. Мне она от колдуна африканского досталась. Я ему бочку гадюк отправил, а он мне – траву эту. Правда, ещё не пробовал сам. Повода не было.
Иван недоверчиво покосился на табакерку. Яков взял щепотку из табакерки, высыпал на лист бумаги и поджог.
- Наклонись, Иван, подыши над ней. Сам всё увидишь.
Иван впустил в нос струю дыма и вдохнул её своей широкой грудью. Голова немного закружилась, и он сел на скамью. Трава зловеще дотлевала алыми угольками.
- Ну что, Ваня, есть эффект? – ухмыльнулся знахарь.
Староста оглядел избу. Ни упырей, ни чертей, ни прочей нежити он не заметил. Он разозлился и стукнул кулаком по столу.
- Ты что же, старик, издеваешься надо мной?! С сыном беда, а ты мне… – Внезапно староста замолчал и в ужасе глянул на свой кулак. Тот прирос к столу и медленно покрывался деревянной коростой. – Это что же такое? Это как же?
Иван попробовал оторвать руку от стола.
- Ты второй рукой помоги, – подсказал Яков.
Староста взвизгнул. Другая рука, как показалось, принадлежала не ему, а какой-то гигантской птице. Три огромных мерзких пальца с длинными когтями легли на его застрявший в столе кулак.
- Ах ты ж, Господи! Яков, помоги! – заорал староста и с надеждой посмотрел на знахаря.
Однако, вместо Якова перед старостой стояло жуткое чудовище. Четыре его лапы тянулись к старосте, а челюсти, брызгая слюной, издавали хриплый рык: – Страшно, Ваня? Страшно?!
Иван заорал и рухнул в обморок. Когда очнулся, увидел перед собой знахаря со стаканом браги, полным до краёв.
- Пей, Ваня, это прогонит оставшиеся мороки, – улыбнулся знахарь. – А то кулак твой ещё деревянный малость.
Иван в один глоток осушил стакан и некоторое время сидел с закрытыми глазами. Сердце его бешено колотилось и отдавало колокольным звоном в башку.
- Не позволю тебе, Яков, такое с Петюней вытворять! – наконец произнёс он. – Он и так долбанутый малость. А тут совсем с головой распрощается.
Знахарь внимательно посмотрел на старосту.
- Видать, рано я тебя похвалил за сообразительность. Петюня твой мороки и без травы всякой видит. Уж не знаю, что вы с ним в детстве делали, но с головой у него явно беда. Поэтому трава эта противодействовать морокам будет. Мы её зажжём в избе почившей Агафьи, и Петьку там запрём. Оставим его, так сказать, наедине со своим страхом. И придут к нему не какие-то там черти да упыри, а сам Сатана со свитой. С целой табакерки это на раз можно увидеть. Он поймёт, что деваться некуда, что родных да защитников рядом нет, и будет бороться. Под утро мы дверцу откроем, и выйдет к нам обновленный Петюня, cмелый да бесстрашный. Годится?
Староста встал со скамьи и выпрямился во весь свой богатырский рост.
- Годится, Яков! Коль успех гарантируешь, то я готов Петьку своего в дерьмо окунуть. Но учти, если не получится, и Петюня мой сбрендит окончательно – вылетишь из деревни. Поедешь в Африку, к колдуну своему. Там курите на пару что нравится.
Знахарь учтиво кивнул.
***
Пётр недоумевал, зачем отец привёл его в старую заброшенную избу на краю деревни. “Так надо” – говорил он, пока вёл связанного сына через дворы. От мысли, что в этом доме бабка Агафья изрубила топором троих своих внуков, а потом сожгла себя в печи заживо, у Пети зашевелились волосы на голове.
- Бать, может в погреб меня лучше? Я там уже привык, даже чертей почти не вижу,- умолял он Ивана.
- Нет, не лучше! – загромыхал отец. – Позволь мне решать, что лучше, а что не лучше. Я тебя в погреб посажу, а ты потом опять связанный под лавкой будешь от упырей уползать. Как они хоть выглядят-то, упыри эти? Поведай отцу.
Пётр засмущался.
- Ну они это… такие жуткие… с зубами.
- Дед Феофан тоже жуткий. Почти с зубами. Так никто его упырем не кличет… – Возмущался староста. – Кроме бабки его. Зачем ты придумываешь байки эти? Сам же знаешь, что в погребе у нас отродясь чертей не было. Репа была, огурцы в кадушках, даже брага одно время была, а нежити не было.
- Чувствую я их там! – обижено сопел Пётр. – Чувствую, как тянут они ко мне свои мерзкие копыта.
- Ох ты у меня скоро розги отцовские почувствуешь! Пожалеешь, что от копыт уклонился. Но ждёт тебя испытание гораздо суровей. Выйдешь из него победителем – навсегда про страх забудешь. А не выйдешь – кое-кто из этой деревни в Африку на поселение поедет.
Последнюю фразу Иван произнёс совсем тихо. Они подошли к дому, где их уже ждал Яков.
- Петюня! Как ты вырос-то за лето. Весь в отца – крепкий, рослый. Я думаю, что справишься ты с испытанием.
- Дед Яков, хоть ты объясни, зачем меня сюда привели? – возмутился Петя. – Чай не на прогулку вывели.
Знахарь почесал бороду и положил ладонь ему на плечо.
- Не волнуйся, Петь. Дом заброшенный, его охранять надо от воров. Агафья тут наверняка своё богатство попрятала. Вот мы тебя, как самого первого кандидата, и оставляем тут на ночь сторожить. А чтобы тебе безопасней было, то мы дверь на замок запрём. Понял?
Петя поежился. Он был против такого издевательства над собой.
- Так может ещё кого-нибудь сюда пришлёте? Вдвоём-то сподручнее.
- Нельзя, Петюня, ещё кого-нибудь… Все заняты. Охотятся, в карауле сидят, детей нянчат, огород садят. Нет никого свободного, один ты. – пояснил староста.
Пётр понуро опустил голову.
- Ну хоть оружие дайте какое-нибудь.
***
Солнце давно село за горизонт, и за окном злосчастной избы наступила кромешная темень. Керосиновая лампа освещала довольно просторную комнату, в которой когда-то жила бабка Агафья. Петя ходил из угла в угол, сжимая в кулаке крепкую палку – единственное оружие, оставленное ему отцом. Он пытался не думать о своих страхах, чтобы не навлечь их на ночь глядя. Чтобы как-то себя развлечь, Пётр придумывал песенку.
- У меня есть палка. Палка-убивалка. Если кто придёт ко мне – палкой стукну по спине. У меня есть палка. Палка-убивалка…
Несмотря на весёлую песню, тревожно было на душе Петюни. Будто волнами накатывал страх. Вдобавок, в доме чудился лёгкий запах гари.
- Ох, наверно бабкой Агафьей из печи несёт, – подумал Петя и передернулся.
Внезапно возле печки что-то упало, и Петя повернулся на звук. Заслонка лежала на полу, и на Петю смотрела чёрная сияющая дыра, не так давно спалившая телеса сумасшедшей Агафьи. Сердце бешено застучало, но Пётр пересилил себя и подошёл ближе к печи. Ему почудилось, что в трубе кто-то стонал.
- Это ветер, это ветер, – успокаивал он себя.
- Уууууу, – завывало в трубе. – Ууууубиииийцы…
Петя шарахнулся от печи и перекрестился.
- Кто там? – испуганно крикнул он.
- Петя? Петя, это ты? – раздался из печи старческий голос. – Это я, Агафья! Застряла здесь, помоги выбраться! Уж неделю тут сижу, голодная, грязная. Помоги, сынок!
Пётр вытащил крест из-под рубахи и, подойдя к печи, просунул руку в окошко. Рука его явно нащупала чью-то босую пятку.
- Жива! – обрадовался он, схватился обеими руками за старухины ступни и потянул их вниз.
Старуха с уханьем вылетела из печи прямо в руки Петру. Грязная, изможденная, с распущенными седыми волосами, она была похожа на привидение. Агафья бросилась обнимать и расцеловывать Петра, испачкав его сажей.
Пётр оттолкнул от себя полоумную бабку и вскочил на ноги, выставив вперёд палку.
- Ты умерла, старая! Внуков своих на куски порубала, а сама в печке сгорела!
Агафья, кряхтя, поднялась с пола и засмеялась. Смех её был квакающий, неприятный. Вдобавок изо рта её разило палёным.
- Да кто ж вам такое рассказал-то? Неужто знахарь ваш Яков?
Пётр испуганно кивнул.
- Так знай же, Петенька, это он моих внуков порубал. А потом и меня в печь засунул. И поджёг. Смотри, сынок, что он со мной сделал! – С этими словами Агафья разорвала на себе рубаху и обнажила своё жуткое, обугленное тело. Сквозь опаленные лоскуты кожи торчали кости и чёрные внутренности.
Пётр увидел, как бьётся её маленькое, сизое сердце. Ему стало дурно, и он едва сдержал позыв рвоты.
- А мои внуки… Что они сделали ему? – продолжала старуха. – Ты только посмотри на этих чудных младенцев, Пётр!
Агафья показала своим корявым пальцем на тёмный угол комнаты. С ужасом Пётр увидел, как из мрака на него выползают омерзительные создания. Склизкие, как гусеницы, с огромными ртами, они подползали к Пете на своих маленьких кривых ручках. Из их пастей сочилась слюна, с шипением растворяясь на деревянном полу. Уродцы облизывали свои тонкие губы раздвоенными языками и высматривали Петра в сумраке избы.
Старуха одним резвым прыжком вскочила на потолок и протянула жёлтую кисть в сторону парня.
- Сожрите его, родные мои! Разорвите его на куски, а потом переварите в своём чреве!
Пётр заорал. Он вцепился зубами в свою руку, чтобы проснуться. Однако страшный, навязчивый сон не кончался. Всё происходило наяву. Тогда он решил бороться.
В умелых руках и палка сойдёт за двуручный меч. Схватив её покрепче, Пётр нанёс удар по голове первого подползшего к нему младенца. Чудовище завизжало и затряслось, брызгая едкой слюной. Парень нанёс второй удар, но уродец увернулся и перекусил палку своими мощными зубами. Куски орудия отлетели в сторону. Пётр замешкался, и уродец вцепился своими когтями ему в ногу. От резкой боли заслезились глаза. Пётр разозлился и ударил каблуком сапога по мерзкому созданию. Оно обиженно запищало и замотало головой. На подмогу к брату кинулся второй младенец. Зубы его широкой пасти сошлись на икре Петра. Старуха на потолке радостно вскрикнула и захохотала.
- Жрите его! Жрииите!
Пётр быстрым движением схватил с пола обломок своей палки и со всей силы вонзил его в тело уродца. Мутная, коричневая кровь фонтаном брызнула во все стороны. Челюсти разжались, и чудовище безжизненно рухнуло на пол. Пётр вытащил кол из спины твари и с вызовом посмотрел на ведьму.
- Ну что, старая, получила? Сейчас до остальных доберусь!
Агафья громко завизжала и прыгнула на Петра, вцепившись ему в шею своими кривыми тонкими пальцами. Парень не удержался на ногах и упал на пол. Ведьмины отродья, воспользовавшись моментом, вгрызлись ему в бёдра. Парень заорал и попытался отбиться от них палкой, но та вылетела из рук и упала в другом конце комнаты. Чудовища глубже вгрызались в его плоть, старуха царапала плечи Петра когтями. В какой-то момент Пётр едва не потерял сознание. Нескольких секунд передышки ему хватило, чтобы собраться с силами. Обернувшись, он увидел лежащий поблизости топор. На его лезвии виднелись засохшие следы крови.
Пётр протянул руку к топору, но старуха крепко удерживала парня на земле. Парень разозлился и, схватив старуху за голову, попытался оттолкнуть её от себя. Ведьма сопротивлялась и ещё сильнее душила Петра.
- Старая, ты сама напросилась! – захрипел парень и ударом кулака отбросил старуху к стене. Схватив топор, он ударил обухом вцепившихся в него уродцев. Разжав зубы, они упали на пол и стали отползать в угол, в попытке спастись. С бешеным криком Пётр догнал тварей и стал рубить их. Литры крови обливали Петю с ног до головы. Старуха с ужасом смотрела на него.
- Петя! Петя! Пощади старую! Будь человеком, сынок!
Пётр повернулся к ней и сильнее сжал топор. Он тяжело дышал, и глаза его наливались кровью.
- Человеком, ведьма? Нельзя с тобой по-человечески. Ты уж прости.
Он размахнулся и всадил топор в череп старухи. Чёрная кровь фонтаном брызнула ему в лицо. Старуха заорала и прыгнула на Петра. Ловким ударом наотмашь он отбросил ведьму назад и, вытащив топор из её головы, стал рубить её на куски. Старуха громко визжала и уворачивалась, цепляясь за жизнь. Проломив ей грудную клетку и раздавив мерзкое ведьмино сердце, Пётр покончил с ней.
Комната напоминала скотобойню. Дьявольские создания оставили за собой лужи крови и куски вонючего чёрного мяса. В кладовой Пётр нашёл бутылку с крепкой брагой, сделал из неё один глоток, а остальное разлил по комнате. Напоследок, осмотрев место сражения, он кинул горящую лампу на пол. Пламя быстро охватило всю комнату. Пётр выбил дверь избы ногой и выбежал на улицу.
***
- Петюня! Сынок! Что здесь произошло? – воскликнул староста, увидев своего окровавленного сына, сидящего на крыльце сгоревшей избы.
- Ничего, отец. Морок. Дай бог последний. – устало вздохнул Пётр, и внимательно посмотрел на знахаря, подошедшего вместе с отцом. – Дед Яков, а ведь вы всё знали.
Староста удивленно посмотрел на знахаря:
- О чём он, Яков? Что ты знал? Что здесь творится, в конце концов?
Знахарь задумчиво посмотрел на пожарище.
- Долгие годы, Иван, под личиной Агафьи пряталась ведьма. Голод на деревню наводила, да мор. Вспомни, как девки наши пять зим мёртвых младенцев рожали. Заключил я с ней уговор один, и козни свои она прекратила. Пришлось, правда, мёртвых чад возле дома её хоронить. Таков уговор был.
Иван гневно посмотрел на знахаря.
- Упырь ты старый! Ты что же творишь-то?
- Погоди, Ваня. – продолжил знахарь. – Когда я прознал, что у Агафьи объявились внуки – я заподозрил неладное. Мерзкая ведьма нашла способ оживить троих младенцев, вселив в них души самых отвратительных демонов, которые вы можете себе представить. Как только отродья начали ходить, я решил покончить со всем их семейством. С первыми петухами я ворвался в их избу и разрубил их топором. А печь обратила их в пыль.
Пётр внимательно посмотрел на знахаря:
- Они были живы, старик. Настолько живы, что могли сожрать меня вместе с костями.
- Могли, Петя. – печально ответил знахарь. – Но демонов нужно убивать два раза. Один раз при жизни, другой раз после. Ты закончил мной начатое. За что тебе низкий поклон.
- Но почему я, Яков? В деревне дюжина смелых воинов, а ты посылаешь самого слабого.
Знахарь улыбнулся и по-отечески потрепал Петю за волосы.
- Мороки твои, Петюня, её рук дело. Питалась она твоим страхом. Больно он у тебя сытный был. И тебе в самую пору было с этим покончить.
Староста слушал их диалог с открытым ртом и, наконец, не выдержал:
- Яков, ёб твою маковку! А как же табакерка твоя?
Старик хитро улыбнулся и достал её из кармана.
- Да вот она. Ждёт лучшего случая. Здесь, слава богу, и без неё всё решилось. Вон, Пётр твой настоящим воином себя проявил. Уж теперь и против чертей сдюжит, и с ордой упырей управится.
Пётр улыбнулся и обнял отца за плечи.
- Не волнуйся, отец. Я кузнеца попрошу мне топор маленький выковать, чтобы с собой носить мог. Если где нечисть увижу – вмиг расправлюсь.
Они обнялись и пошли в сторону деревни. Петя увлеченно рассказывал отцу, как правильно бить топором наотмашь, чтобы кость с первого удара разрубить. Староста охал, Яков посмеивался в ответ, и только местная нежить испуганно пряталась по тёмным углам. В деревне появился новый герой.
(с)Handur
