I.
Бешеный кролик
Профессор внимательно разглядывал Григория, замершего у телеэкрана. В руках ассистент держал большой сачок.
- Готов? — скептически спросил профессор.
- Да, Сергей Анатольевич.
- Смотри у меня, — проворчал профессор. — В тот раз тоже готов был. А что в итоге? Всю руку тварь эта ушастая изгрызла…
Григорий покосился на кисть руки научного руководителя, действительно покрытую багровыми, плохо зажившими полосками шрамиков.
- Хорошо хоть не собака там, — сказал Григорий. — А то замучились бы отбиваться…
- Терпение, мой юный друг! — Сергей Анатольевич вновь настроился на благостную волну. — И собак научимся материализовывать. А там, даст Бог, и человека синтезируем. Догадаться бы только, отчего они такие злобные оттуда выходят? Как будто не из экрана на свет появляются, а… я не знаю… из Преисподней.
- Ага, — поддакнул Григорий.
- Ну, ничего, — продолжал профессор, почесывая шрамы. — Сегодня я нашу зверушку хрычам из академии свезу. Пусть только попробуют отказать в финансировании.
- Не откажут, Сергей Анатольевич.
- Твоими бы устами, Григорий, да шампанское в Нобелевском комитете хлестать.
- Смешно, Сергей Анатольевич.
- Ладно. Поехали.
Григорий с сачком встал наизготовку. Профессор включил видеозапись.
Ее содержание Григорий уже давно знал наизусть. Это был снятый ВВС фильм из жизни кроликов. Для эксперимента Сергей Анатольевич выбрал одного из кроликов — черного, с белым ухом. Самого приметного. Этой-то зверушке профессор с лаборантом уже который раз даровали воплощение.
Однако не все было так просто. Скотина из телевизора всякий раз появлялась в донельзя агрессивном настроении. Первый кролик, как раз тот, кусачий, оглушительно визжал и крушил оборудование. Потом стал охотиться на профессора. Почти успешно. Спас Сергея Анатольевича Григорий, схватив адскую тварь за задние ноги и приложив головой об угол стола. Тушку ассистент отнес домой. Жене о происхождении мяса рассказывать не стал. Однако супруга все равно что-то заподозрила. Ведь ее погруженный в науку муж всегда интересовался содержимым холодильника с целью что-нибудь съесть. Никогда, чтобы пополнить.
Еще один синтезированный кролик умудрился выпрыгнуть в раскрытую форточку. Теперь терроризировал окрестности. В старинной усадьбе екатерининского вельможи, где размещался институт, стали находить загрызенных котов. Григорий нисколько не сомневался, что это резвится кроль. Но говорить об этом во всеуслышанье было преждевременно. Лаборатория Сергея Анатольевича и так работала при институте на птичьих правах.
Пошел фильм. На экране возник вольер с кроликами. Закадровый голос умильно забубнил по-английски. Камера скользнула по пушистым умильным мордашкам. Вот остановилась на черном кролике с белым ухом.
- ДАВАЙ!!! — оглушительно задребезжал профессор, вдавливая кнопку в панель волнового синтезатора.
Установлено устройство было на самую малую мощность. Ее в самый раз хватало, чтобы оживлять маленьких зверушек. Для того же, чтобы получить человека, мощность следовало прибавить. Григорий знал, как это делается. Вон тем вот рычажком, на пульте.
Из экрана полезла свирепо оскалившаяся ушастая голова.
- ЛОВИ, ГРИГОРИЙ!!! — в минуты стресса профессор начинал лязгать, как киношный робот и не лез за словцом в карман. — ЛОВИ, БЛЯ!!!
Григорий тоже набрался опыта. Едва завидев длинноухого, Григорий нервно сглотнул и быстро накинул сачок зверюге на голову.
- Готово, Сергей Анатольевич!
- Молодец, Григорий! — с чувством глубокого удовлетворения произнес профессор, быстро выключил волновой синтезатор и подвинул ассистенту клетку. — Давай-ка этого заиньку сюда.
Кролик метался в сачке, подобно демону, насильно вырванному из милого сердцу ада. Оказавшись в клетке, он принялся метаться и бросаться на прутья. Из пасти летели клочья пены.
- Ну, Григорий, пожелай мне удачи!
- Желаю, Сергей Анатольевич! — Григорий отложил сачок и вытер со лба выступивший пот. Кто бы мог подумать, что теоретическая физика — настолько опасное дело?
- И диск мне дай. Хрычам покажу. Вот удивятся!
- Дай-то Бог! А чертежи, оборудование с собой не берете?
- Ага… Все ноу-хау вот так и отдай, — усмехнулся профессор. — Мой авторитет в мире науки располагает к тому, чтобы мне верили на слово.
II.
Дьявольская вагина
Григорий смотрел, как профессор удаляется по аллейкам прыгающей походкой.
«Иди!» — думал он. Душу наполняли благостные предчувствия. Да, Сергей Анатольевич, несомненно, совершил сенсационное открытие мирового уровня, научившись материализовывать ионно-лучевые потоки. Открытие манило перспективами. Финансирование, конечно, профессор выбьет. Да такое, что все прочие лаборатории обзавидуются. И лаборантка Машка из лаборатории нейтринных исследований, ранее неприступная, теперь станет его, Григория, любовницей. Никуда не денется. Потому что денег у Григория отныне будет очень-очень много. Он мог бы хоть сейчас насинтезировать себе какую угодно сумму, выхватив из любого фильма фрагмент с миллионом баксов. Но подрывать экономическую мощь государства потоком фальшивок профессор запрещал. Грозил: «Если узнаю, выгоню к ебеней фене!» Григорий не сомневался, что так и случится. Да и зачем рисковать, если деньги появятся и так?
Сейчас Григорий думал вовсе не о них. Он открыл дверцу лабораторного шкафа, просунул руку в глубины позвякивающего лабораторного хлама и извлек из глубин початую бутылку коньяка.
- Ну, для храбрости! — произнес он. — Сейчас или никогда.
По телу прошла дрожь, сменилась жаркой волной.
Расхрабрившись, ассистент профессора потянулся к своей сумке, достал оттуда тщательно сложенную мелкоячеистую рыболовную сеть. Затем — DVD-диск с фильмом «Дьявольская вагина».
Это был любимый фильм Григория. Конечно, с киношной точки зрения эта продукция представляла собой полное говно. Характеры отсутствовали, какая бы то ни было драматургия — тоже. Но Григорию очень нравилась актриса, исполнявшая главную роль. Демоническая брюнетка с хитрым и порочным лицом, на котором дьявольской розой расцветали немыслимо сексуальные губы. О ее заднице Григорий мог рассуждать часами. А о сиськах — так и все выходные.
Григорий перевел дух и снова вытер выступивший пот. Сколько он мечтал об этой девчонке! Сколько пролил, благодаря ей, миллилитров семенной жидкости! А теперь, всего через несколько минут, она окажется в его власти!
Профессор осторожничал и не решался оживить никого, крупнее кролика. С предложением о том, чтобы материализовать порнозвезду, к нему не стоило и приближаться.
Григорию казалось, что Сергей Анатольевич осторожничает. Допустим, кролик и без того тупая скотина. А вот порнозвезда — другое дело. С ней всегда можно найти общий язык.
Во всяком случае, Григорий хотел попытаться это сделать.
Когда девушка его мечты шагнет с экрана, он на всякий случай набросит на нее сеть. А там будет видно.
Григорий повернулся к волновому синтезатору и поднял рычажок мощности на несколько делений.
Хватит ли этого для того, чтобы оживить человека? Пожалуй, да.
Григорий сделал еще один глоток коньяка, отставил бутылку в сторону и взял в руки сеть.
- Он сказал: «Поехали!» — пробормотал ассистент профессора.
Затем он промотал фильм на один из своих любимых моментов, когда девушка, сполна насладившись оральным сексом (во всяком случае, так казалось) с громадным зловещим негром, становилась на четвереньки, немыслимо развратным жестом раздвигала умопомрачительные свои ягодицы и… Даже одно воспоминание будоражило Григория. Часто именно оно давало стимул к достаточно банальной супружеской жизни.
А вот предыдущую сцену Григорий недолюбливал. На порнодиву он готов был любоваться часами. Но когда в эту девушку начинали проникать посторонние хуи, Григорий чувствовал душевную боль. Сцена орального секса была чуть ли не самой ненавистной. Некий враг, чужой мужик своим гнусным детородным органом словно бы помечал территорию. Ставил на девчонке отметку: «Она моя, мол!» То, что хуй в этой сцене был плюс ко всему еще и черного цвета, воспринималось Григорием, как плевок в душу.
Хуже всего было то, что и девушка его мечты в этой сцене откровенно фальшивила. Ну, конечно же, вовсе не нравилось ей водить языком по пупырчатой, чуть ли не носорожьей черной кожице! Когда же девчонка начинала облизывать навершие, Григорий совершенно отчетливо видел, что делать это ей — тошно. Но надо…
Просматривая эту сцену, Григорий по-настоящему ненавидел эту девчонку. Она была самое фальшь. Нагло смотрели бесстыжие, по-настоящему блядские глаза, в глубине которых крохотными искорками струилась боль. Ему даже казалось, будто девушку чем-то обдолбали, прежде, чем заставить ее заниматься гнусностями. Это вполне могло случиться. И в душе Григория жалость мешалась с отвращением.
Но зато следующая, немыслимо восхитительная, сцена сполна искупала все гнусности. Она и длилась-то всего несколько секунд, но на мозг действовала, как напалм на обезвоженные жарой джунгли. Григорий не мог бы сказать, что именно его завораживало: плавный ли изгиб бедер, или, может, полускрытая тенью тела волнительная грудь? Иногда Григорию казалось, что именно эту сцену он вспомнит на смертном одре.
Надо также сказать, что имени актрисы Григорий не знал. Хотя одно время он страстно желал его узнать. По секрету от жены он совершал ночные набеги на домашний компьютер, заходил на порносайты, ловил вирусы. Один из таких вирусов истребил установленный «виндоус» и все файлы.
Призванный на помощь компьютерщик спасал то, что еще можно было спасти. Работал с шутками и прибаутками. Первым делом пошутил:
- Порнуху, что ли, смотрели?
- Нет-нет! — поспешно принялся отпираться Григорий.
- Ну, как же нет? — произнес ботаник. — А кукесы говорят другое…
«Какое мерзкое слово «кукесы»! — думал Григорий, мгновенно облитый ледяным презрением со стороны супруги.
Так или иначе, поиски в Интернете Григорий прекратил. Да и вообще стал избегать посещения порносайтов.
Однако у него еще оставался видеодиск«Дьявольская вагина», купленный на Савеловском вокзале, на одной из распродаж. Если разобраться, диск этот в жизни Григория значил очень много. Куда больше прочих предметов его обихода. В этом диске заключалась темная, стыдная, но такая приятная тайна.
Когда на экране пошла та самая, постминетная, сцена, Григорий ощутил, как по коже пробегает дрожь, успел подумать: «А не хуйню ли я делаю?» — и, приняв мгновенное решение, втопил в панель кнопку «Пуск».
Дальнейшее произошло стремительно. Безымянная порногалатея словно бы только того и ждала. Быстрой пантерой метнулась она с экрана на Григория, который при появлении девушки своей мечты все-таки оторопел. Просто стоял, пожирая взглядом совершенство ее тела, позабыв накинуть сеть.
Порнозвезда, однако, радости не выказывала. Открыв свой рот, разомкнув удивительные губы, она исторгла из глубин глотки жуткий, рвущий нервы крик.
Григорий стоял, как оплеванный. Он попытался улыбнуться, и тут же осознал всю глупость этого поступка.
Следом пришла боль. Это маникюр рассвирепевшей порно-star полоснул Григория по лицу.
Григорий отшатнулся.
«Бежать!» — подумал он.
Но как раз это-то и было невозможным. Как выяснилось, разъяренная Галатея ухватила своего создателя за…
- Отпусти! — сдавленно охнул мученик науки. — Зачем же за яй..
Девушка мечты страшно завопила ему в лицо.
Григорий зажмурился и правой рукой принялся шарить по столу, в поисках какого-нибудь предмета, которым можно было бы отпихнуть от себя эту страшную, но все еще безумно желанную женщину.
Пальцы нащупали рычажок усилителя импульса волновой дешифрации. Именно в этот момент разъяренная порнозвезда больно выкрутила плененный ею хрупкий груз в кожаном мешочке.
Рычажок подскочил на двадцать с лишним делений вверх. Это был максимум.
Из-за этого неосторожного движения весь мир оказался объят катастрофой.
III.
Уроки истории
Болевой шок прокатился по телу Георгия, и смерть незадачливого экспериментатора оказалась очень быстрой. Последним кадром сознания оказалась та самая картинка из «Дьявольской вагины», так что умер Григорий с чувством некоего странного удовлетворения.
Таким образом, о катастрофе мирового масштаба, разразившейся по его вине, он не мог узнать ничего.
А между тем волна тяжелого ионного излучения, сгенерированного волновым синтезатором, в доли мгновения преодолела атмосферу, поднялась в безвоздушное пространство, где по орбите двигались многочисленные спутники. Вступив во взаимодействие с одним из спутников, волна приняла конусовидную форму с вершиной в космосе, и потоки частиц, руководимые полученным импульсом, направились обратно, к Земле. Но теперь диаметр их разброса был очень велик, и волна без всяких проблем обволокла земной шар.
В ту же секунду, когда первые частицы вошли в атмосферу, в телеприемниках всего мира стали оживать, наливаться плотью и приобретать материальные очертания призраки.
Катастроф такого масштаба человечество еще не знало. Ее последствия поистине неизмеримы. Погибло не менее полутора миллиардов человек. Но это — лишь самые приблизительные оценки. Число погибших могло бы казаться куда большим. Однако, по счастью, в Китае, Японии, Индии, Бангладеш, Южной Корее и прочих густонаселенных странах-гегемонах стояла глубокая ночь. Поэтому воплотившиеся телевизионные призраки не причинили этим государствам какого бы то ни было существенного ущерба, и были уничтожены в течение нескольких дней.
Были и страны, полностью избежавшие призрачного нашествия. Это Северная Корея, Бутан, несколько беднейших государств Африки. Установлено две причины такой катастрофоустойчивости. Первая — отсутствие ночного телевещания. Вторая — отсутствие у населения некоторых из этих стран телевизионных приемников. В некоторых случаях имела место комбинация двух причин.
В Соединенных Штатах мощному удару подверглись Атлантическое побережье и Средний Запад. Нью-Йорк, Вашингтон, Майами, Атланта, Даллас, Сан-Антонио, Филадельфия, Бостон, Новый Орлеан превратились в города-призраки. Понимать это выражение стоит именно буквально. В бывших мегаполисах почти не осталось живых, зато бесчинствовали банды призраков. Сильным разрушениям подверглись Чикаго, Мемфис, Сент-Луис, Денвер. В свою очередь такие города, как Сан-Франциско, Лос-Анджелес, Сиэтл, Сан-Диего и Лас-Вегас — сумели дать агрессорам отпор.
Выжившие в катастрофе штаты спешно объединились в Конфедерацию, столицей которой стал Сан-Франциско, а чрезвычайным диктатором был избран Арнольд Шварценеггер. Руководству Конфедерации оказалась свойственна самонадеянность. Под предводительством новоявленного диктатора американской военщиной была предпринята провальная войсковая операция по зачистке бывших мегаполисов от банд. Далее, как мы знаем, последовало кровопролитное сражение на Миссисипи, результатом которого оказался разгром вооруженных сил Конфедерации.
Руководство Китайской народной республики сочло необходимым осуществить вмешательство с целью оказать помощь дружественному американскому народу. К сожалению, не все жители пострадавших районов оказались настроены дружелюбно к великой китайской армии. Остатки вооруженных сил Конфедерации провоцировали вооруженные столкновения. Тылы народной армии, чьим девизом стали слова «Долготерпение и человечность», подвергались атакам террористов. Эти отщепенцы не понимали, что времена территориальных междоусобиц навсегда остались в прошлом.
Бои длились более полугода. Наибольшее сопротивление оказали призраки города Нью-Йорк. При штурме Манхэттена погибло свыше полутора миллионов бойцов славной освободительной армии. Однако призраки, прижатые к океану, сражались до последнего бойца. В итоге командованием народной армии было принято решение о ядерной бомбардировке Нью-Йорка. Тем более, что живых, по расчетам разведки, в городе не оставалось.
Ядерные удары были осуществлены под девизом «Добро и кулаки». Город оказался разрушен, а война с призраками на территории бывших США подошла к закономерному концу. На территории западной части этого государства была образована Американская Народно-Демократическая Республика со столицей в городе Солт-Лейк-Сити. Восточная часть США стала Новостроечным Автономным округом. Такое название территория получила неспроста, а в связи с чем?.. Есть желающие ответить? Цяо желает? Что ж, ослепи нас сиянием светлой мысли, достопочтимый ученик Цяо…
- Потому что там идут работы по строительству народнохозяйственных объектов, — ответил ученик Цяо.
- Совершенно верно! — воскликнул учитель, фамилию которого здесь, в провинции Внутренний Хуйвам, многие произносили как Тю. — А, может, многоумный Цяо расскажет нам о том, что случилось с Северной Азией?
- С какой, товарищ учитель? С западной или с восточной ее частью? — спросил Цяо.
Учитель Тю сложил ладони и вежливо поклонился ученику.
- С обеими.
- Западная часть оказалась практически полностью разрушена.
- Почему?
- В это время там был прайм-тайм, и телевизор смотрело свыше 80% населения.
- А что же с востоком?
- На востоке была глубокая ночь, и поэтому призраков появилось не так много. Уцелели города, предприятия.
- Почему, досточтимый Цяо? — хлопнул в ладони учитель Тю.
- Потому что руководители восточных территорий Северной Азии (бывшей Сибири) трезво оценили свои возможности, — бойко отвечал ученик Цяо. — Они поняли, что своими силами им с призраками не справиться.
- И призвали на помощь… — Глаза учителя Тю благоговейно замаслились.
- …победоносную Народную Армию. После чего в статусе Автономного округа вошли в состав Китая.
- А Запад? А то, что было Европой?
- Все эти территории также вошли в состав Китая.
- Превосходно, ученик Цяо! — поклонился учитель Тю. — Прости меня за то, что выражал сомнение в твоих умственных способностях. К такой нелестной оценке меня вынудила твоя низкая успеваемость на предыдущих занятиях.
- Я знаю, — сказал ученик. — Я… я сражался с сельскохозяйственными вредителями, которые хотели нанести ущерб насаждениям овоща бо.
- Ты не лентяй, Цяо, — одобрительно кивнул учитель. — Последний вопрос: как раньше называлось государство, на территории которого ныне учреждена провинция Внутренний Хуйвам?
- Украина, — без запинки ответил ученик.
- Превосходно, Цяо, — сказал учитель. — Вижу, что твоим девизом стали слова: «Терпение и успеваемость». Что ж… Поскольку вы меня порадовали, я разрешаю небольшую интроспекцию.
- Ура! — отозвались школьники.
- Объект выбирает Цяо…
- Я хочу, — сказал Цяо, стараясь не допустить дрожи в голосе, — я хочу… оказаться в день нашествия призраков в Москве.
- Тебя же убьют! — воскликнул ученик Чжань.
- Нет!- повернулся к нему Цяо. Глаза его в решимости горели. — Я буду сопротивляться до последнего!
- Что ж, желание отличника — закон! — хлопнул в ладони учитель Тю.
Весь класс надел на головы матовые пластиковые сферы. Цяо, как вожатый колонны, надел перчатки с датчиками.
Погружение началось.
До конца урока весь класс устремился в сознание простого московского менеджера Димы, который жил вместе с родителями в квартире близ станции метро «Свиблово». Родители хотели купить сыну отдельную квартиру, но менеджер повел себя недостойно, и его отец аннулировал свой подарок.
IV.
Эликсир
Менеджер Дима претерпевал чудовищные страдания. Скоро ему исполнится тридцать лет, но обещанную квартиру отец ему не подарит. Даже думать об этом было больно. Отец представлял собой образчик человека очень обидчивого и злопамятного. Обиды копил годами. Надеяться на снисхождение стоило разве только к тридцати пяти годам. Но попробуй еще, доживи…
Но наибольшие страдания Диме причиняла мама. Она много смотрела телевизор. Любила программу «Давай поженимся» и передачи о народной медицине. Наслушавшись телевизионных целителей, она мыла голову яйцами и сажей, ежечасно натиралась весьма зловонными мазями из жиров. Последним открытием матушки оказалась уринотерапия.
А сегодня уринотерапевт пришел смотреть на Диму.
Только теперь Дима понял, почему мама уговаривала его вернуться с работы пораньше. Почему тревожно названивала, пока Дима стоял в пробке. Оказывается, дома его дожидался «чудо-доктор».
Войдя на кухню, Дима увидел, что мама пьет чай с высоким, лысоватым субъектом с тонким и чуть приплюснутым лицом. Звали субъекта Иваном Абрамовичем, и был он целителем с устойчиво хорошей репутацией у свибловской пенсионной общественности.
Отец в целителей не верил, посему затворился у себя в комнате и смотрел «Аншлаг».
- Это — Дима? — спросил целитель у матери.
- Да-да, Димочка… Ты не пугайся. Это — доктор. Он тебе только хорошего хочет…
- А что он… А при чем здесь… — бормотал ошарашенный Дима.
- Не волнуйтесь, молодой человек, все под контролем, — Доктор произнес эти слова так авторитетно, что Дима даже заробел. — Раньше неконтролируемые калоизвержения у вас случались?
- Да… — сказал Дима, припомнив недавний прискорбный инцидент под кроватью, но тут же опомнился: — То есть, нет, конечно!
- Точно?
- Ну… Точно…
- Вы что-то скрываете, — с какой-то странной издевкой произнес доктор.
После этого он щупал Диме живот, просил пукнуть, принюхивался. Потом велел Диме сделать несколько наклонов.
- Ну, что, доктор? — спросила мама.
- Сложный случай, — покачал головой чудо-доктор. — Несомненно, на нервной почве. Как я и предвидел. Так что доставайте эликсир…
Матушка проворно открыла холодильник и достала оттуда стопочку для водки, наполненную чем-то желтым.
- Моча, что ли? — отпрянул Дима. — Не, это я не буду!
- Это — моча вашей матери! — теперь доктор говорил, будто крушил кувалдой. — Человека, который родил вас на свет. В этой, как вы говорите, моче содержатся минералы и кристаллы, которые подходят только вам. Понимаете? Это — панацея на самом деле. А вы говорите «моча».
- Да, — закивала мама.
- Моча моче рознь, — с неожиданной задумчивостью произнес уринотерапевт. — Вот чужую выпьете, только здоровью навредите. А почему? Потому что там — не ваши минералы, не ваши витамины. Все не ваше. Вот вы, юноша, когда младенцем были, молоко же материнское — пили? Пили… С удовольствием притом. А это, считайте, то же молоко…
- Нет, ну, вы вообще… — изумленно произнес Дима. — Вы хотите, чтобы я это — выпил?
Дима перехватил мамин взгляд.
«Надо!» — говорили ее глаза.
«А квартиру купите?!» — телепатировал ей Дима.
«Посмотрим! — ответила мама. — Но шансов на то, что отец смягчится, у тебя больше, если ты это выпьешь».
Дима зажмурился, открыл рот и опрокинул стопку себе в рот.
В охлажденном виде «эликсир» тоже не представлял собой ничего хорошего.
- Глотай, Димочка! — сказала мама.
Дима двинул мышцами гортани. И тут же ощутил дурноту.
- Молодец! — сказал доктор.
Зажав рот ладонями, Дима помчался в уборную. Там он рухнул перед унитазом, его вывернуло.
- Это ничего! — услышал Дима доктора. — Привыкнет. На ночь тоже не забудьте…
- Спасибо, доктор!
- Ну, вот! — сказала мама. — Димочка! Ты все понял? Кушать хочешь?
- Нет, — ответил Дима, перебарывая очередной дурнотный позыв.
Он долго полоскал рот. Несколько раз его прерывала мама:
- Ты что делаешь? Все минералы выплюнешь ведь…
После этого Дима закрылся у себя в спальне. Делать было мрачно нечего. Дима включил телевизор.
По Первому шла программа «Давай поженимся!». С вкрадчивой улыбкой что-то вещала Лариса Гузеева. Дальше был «Аншлаг». Максим Галкин только что исполнил какой-то номер и теперь пожинал аплодисменты. На сцену направлялся Евгений Петросян. Они с Галкиным обнялись и стали петь куплеты.
- Бля… — сказал Дима и переключил на следующий канал.
Там шел сериал про спецназовцев, которые штурмовали какие-то руины в пустыне.
- Нах…
Несколько секунд Дима посмотрел футбол Испания-Португалия. Тут же заскучал. К тому же его бесил монотонный рев вувузел.
На следующей кнопке известный политтехнолог интервьюировал политика Новодворскую.
- В пизду…
Киркоров в блестящем костюме.
- Ох, ёпт…
Политическая программа об итогах визита президента Медведева в Соединенные Штаты…
Дима зевнул.
На музыкальном канале по сцене расхаживал на ходулях Мэрилин Мэнсон.
- О, заебись! — решил Дима.
С минуту он посмотрел концерт. Потом решил, что чем-нибудь набить предательски урчащий живот все-таки не помешает.
Дима направился на кухню.
- Ма, я покушать…
Мама зачарованно наблюдала за процессом формирования пары в программе «Давай поженимся».
- Ох, какая девочка, — сказала мама. — Тебе бы такая подошла…
Никто не знал, что именно в этот момент рука незадачливого ассистента отодвинула рычажок на максимум, что лучи достигли спутника и вернулись обратно.
А в следующий момент Лариса Гузеева шагнула из телевизора на кухню.
V.
Игры в ящик
Следом за Гузеевой на кухню вошли свахи Роза и Василиса.
Мама смотрела на них с выражением завороженной настороженности. Так ребенок разглядывает что-нибудь удивительное и пугающее, увиденное впервые в жизни. И страшно, и потрогать хочется.
- Здравствуйте! — всплеснула мама руками. — Я так… не ожидала… Я передачу вашу смотрю… Да…
- Мама! — закричал Дима, первым почуявший неладное. — Мам!
Диме не нравилось, что телевизор теперь просто искрил и ничего не показывал, а вместо экрана образовалась дыра с острыми, зазубренными краями.
Артистка Гузеева молчала. Смотрела, улыбаясь, на маму.
- А у меня здесь неубрано, — продолжала мама, поглядывая на стопку, в которой недавно плескалась охлажденная моча.
Сваха Роза, также улыбаясь, приблизилась к столу, повертела стопку в руке, но вдруг…
Дима поежился, не отрывая взгляда от свахи…
…широко открыв рот, сваха обнажила два ряда крепких острых зубов. Затем бросила в рот стопку. Раздался хруст. Роза жевала осколки.
- Мамочки! — от нахлынувшего ощущения жути Дима взвизгнул.
Мама стояла, как вкопанная. Гузеева шагнула к ней, взяла за плечи и завизжала в лицо.
То ли это был страх, то ли звуковая волна, но Диму отнесло на противоположный конец кухни, где он схватил в руки первое, что подвернулось. Кухонный топорик.
- Стойте! — сказал Дима. — Не приближайтесь!
В кухне неожиданно повисла тишина. Стали доноситься звуки из соседней комнаты. Оттуда, оказывается, раздавались сдавленные стоны и…
«Господи, Боже ты мой!» — подумал Дима.
…и еще кто-то хихикал. Голос явно не принадлежал отцу.
Сваха Роза выплюнула в Диму мелко пережеванные осколки стопки. Сваха Василиса пронзительно завизжала. Они приближались к Диме.
Гузеева оставалась на месте. Она крепко сжимала мамину голову.
- Нет! — вопил Дима. — Иди нах, тварь! Тварь!
Свахи улыбались. Однако их глаза светились некоей запредельной, инопланетной даже яростью.
Череп мамы треснул. Гузеева вцепилась в выступившие костяные изломы пальцами, принялась их раздвигать.
- Нет! — Дима рухнул на пол, заслонился руками, выставил перед собой топор. — Нет! Пожалуйста!
Каждое мгновение казалось вечностью. Однако проходила секунда, другая, третья, но не происходило ничего.
Зато стали раздаваться цокающие звуки, становясь ближе, ближе.
Дима приоткрыл глаза и увидел, что на кухню, круша мебель, грохоча ходулями, направляется Мэрилин Мэнсон. Он был необъяснимо жуток, притом не наносной жутью, не гримом, а чем-то нутряным, до предела хищным и гадким.
- Ш-ша! — зашипел на теток Мэрилин Мэнсон.
Те расступились. Даже Гузеева, которая, как оказалось, зачерпывала ладонями матушкин мозг и жадно жрала, облизывая сочащиеся серой слизью пальцы.
Цок! Цок!
Ужасающий Мэнсон подходил все ближе.
- Нет! — завывал Дима.
Мэнсон нагнулся над ним и тоже издал хищный визг.
Дима не придумал ничего лучше, чем броситься ему в ноги.
Результат превзошел все ожидания. Мэнсон закачался, тело его наклонилось назад, и вдруг он рухнул. Свалился прямо на Гузееву.
Роза и Василиса возмущенно завизжали.
Одна из ходулей обрушилась на Диму.
«А ведь это шанс!» — сообразил наш герой.
Ходуля оказалась сделана из дерева.
Дима перехватил ее за край, как дубину, размахнулся и обрушил удар на голову свахи Василисы. Та, ужасающе закричав, отлетела к стенке.
- В-вииииииииии!!! — истошно визжала сваха Роза.
Дима ударил ее плашмя по лицу. Сваха отшатнулась, а Дима рванулся вперед, сам не веря в свое счастье.
Вдруг что-то дернуло его за ногу. Дима рухнул на пол, однако боли не почувствовал. Быстро огляделся.
Мэнсон, отвратительно скалясь, держал его за щиколотку.
Дима ударил его топором. Удар задел верх переносицы и глазницу. Из поврежденного глаза Мэрилин Мэнсона вязко потекла серая прозрачная субстанция. Чудище схватилось за лицо.
А Дима вскочил на ноги.
В прихожей заозирался.
Матушке уже не поможешь. А что там с отцом?
Сейчас за дверью было тихо.
Дима понимал, что теряет время, однако просто так уйти он не мог.
Дверь в отцовскую комнату открылась сама. Оттуда на четвереньках выползали Петросян и Галкин. Последний отвратительно чавкал. Изо рта у него текла кровь и что-то серое.
Сдерживать дурноту Дима уже не мог. Он резко прогнулся вперед, выхаркивая едкую, с желчью, жижу. Та, как пощечина, хлестнула по замеревшему в кровожадном оскале лицу Петросяна.
Евгений Ваганович пронзительно завизжал, вытирая лицо. Чавкая, наступал Галкин.
Дима бросился к двери. Рванул ручку на себя. Черт! На замок закрыто…
Подумав, Дима отбросил ходулю и левой рукой, не оборачиваясь, принялся возиться с замком. От Петросяна и Галкина он заслонялся топором.
Галкин закричал и прыгнул. Но Дима успел открыть дверь и даже выпасть в подъезд. Кровожадный пародист прыгнул следом. И даже попытался, как недавно Мэнсон, вцепиться Диме в лодыжку.
Дима попытался захлопнуть дверь. Однако определенное препятствие составляла голова Галкина. Несмотря на то, что его башка оказалась сплющена между краем стальной двери и металлическим же дверным коробом, пародист улыбался и облизывался.
Дима, как оказалось, чуть больше, чем за минуту, стал опытным борцом со взбесившимися знаменитостями. Он ударил Галкина топором по глазам.
Раздавшийся крик чуть не разорвал в клочья барабанные перепонки.
Дима пятился.
У самого лифта он ощутил, что дальше пройти не может. И не то, чтобы он уперся в стену. Нет. Преграда была какой-то мягкой.
Дима обернулся и облился холодным потом.
На него снисходительно и с какой-то странной похотью смотрела политик Новодворская.
Дима вскрикнул. Новодворская негромко и словно бы стеснительно захихикала.
VI.
Расправа
- Хи-хи-хи! — надвигалась на Диму женщина-политик, тянула в его сторону пухлые ладошки.
Однако эта пухлость страшила куда сильнее, чем острый маникюр Ларисы Гузеевой.
Дима пятился, понимая, что ни к лифту, ни к лестнице ему не прорваться. Да и топор вряд ли мог помочь против надвигающейся хихикающей туши. Наш герой представлял, как вот этими самыми, безобидными на вид, пухлыми ладошками Новодворская безжалостно стиснет его череп, и будет давить, давить, пока не захрустят кости и не брызнет…
«Бля! — подумал Дима. — А вдруг она — добрая? Почему нет? И ладно, что другие — злые. Но эта…»
Валерия Ильинична издала хищный визг и бросилась к Диме.
В этот же момент распахнулась дверь соседней квартиры, где жил одинокий, но отнюдь не тихий алкоголик дядька Славка. Когда-то он служил в Афгане, с тех пор по-черному бухал.
Из-за деревянной двери вывалился окровавленный спецназовец. А следом, с автоматом в руках, воинственно поводя соломенными жесткими усами, шагнул дядька Славка. Он мгновенно оценил ситуацию, крикнул Димке:
- Ложись, хлопец!
Падая на бетон, Димка слышал треск очередей. Стрекот пуль мешался с истошными визгами убиваемой Новодворской.
- Вставай, Димыч, — сказал дядька Славка. — Пронесло тебя.
- Это что ж вы, спецназ положили, что ли? — опасливо покосился Дима на мертвого спецназовца.
- Весь спецназ положил бы меня, — назидательно поднял палец сосед. — А так их всего двое вышло. Я бухал как раз. И тут вижу — Сан Саныч и Лешка Рябой выходят. Ну, я им: «Так и так, мужики. Рад что пришли. Не хуево так у меня белка начинается. Но присаживайтесь, хуле тут… Как говорится, чем богаты…» А эта падла на меня пасть разевает, и визжит.
- Ага, — подтвердил Дима. — Вот и у меня…
- Ну, переебал я одного сковородкой. А с другими повозиться пришлось. В руку меня, сука, зацепил.
Действительно из достаточно мощного бицепса дядьки Славки текла кровь.
- Перевязать надо, — охнул Дима.
- Да то хуйня, хлопец. Царапина… Так у тебя в квартире то же самое?
- Ага, — сказал Дима. — Шестеро их… Хотя нет. Пятеро…
- Положил одного? — хлопнул его по плечу старый ветеран.
- Ну… да…
- Орел! Пошли, ствол тебе дам.
Кроме автоматов, достаточно легких в обращении и легких, будто пластмассовых, арсенал дядьки Славки насчитывал несколько гранат.
Дядька Славка показал, где у автомата предохранитель, и как стрелять. Однако велел не высовываться и не стрелять, когда он, дядька Славка, будет находиться на линии огня.
- Сроду бы тебе ствол не доверил, но ты одного положил…
Распахнув дверь в квартиру Димы он открыл огонь. Вопли послышались немедленно.
Квартиру заволокло густыми клубами порохового дыма. Грохотали падающие тела и сокрушаемая бытовая техника. Сквозь гарь Дима видел, как разрывает на куски Мэрилин Мэнсона. Как падает, визжа и пуская кровавые пузыри Лариса Гузеева, как извивается и собирает рассыпавшиеся внутренности юморист Петросян. А вот свахи Роза и Василиса полегли почти бесшумно.
- Поужинать бы нам надо, хлопец, — сказал дядька Славка, косясь на сковородки на плите. — Неизвестно еще, когда в следующий раз доведется…
- Я… у меня аппетита нет, — сказал Дима, глядя на трупы.
- У бойца аппетит должен быть всегда! — заявил ветеран. — А ты теперь у нас — боец!
…И действительно, аппетит пришел. С такой охотой, как сейчас, Дима, кажется, не ел еще никогда. Он уминал мамины котлеты, закидывал себе в рот картофельное пюре. Дядька Славка тем временем наводил инспекцию в холодильнике, вытаскивая оттуда все, что в дальнейшем можно было съесть. Две банки тушенки, несколько кусков говядины, замороженную курицу, бутылку дорогого отцовского коньяка.
- Держи! — сказал он Диме. — Сухпаек это наш будет…
- Так мы уходим? — удивился Дима.
- Конечно. Весь дом захвачен этими… из телевизора. Сейчас с минуты на минуту сюда полезут.
- И куда мы? — спросил Дима.
- Там увидим…
VII.
Побоище в подъезде
Путь с восьмого этажа на первый оказался не так уж и легок.
Возможность попасть вниз на лифте пришлось отмести сразу же, поскольку там засела еще одна новодворская.
Дима вдруг подумал, что, если предположить гипотетическую возможность изложения всех произошедших событий в форме письменного отчета, всех этих существ, хлынувших с экранов, следовало бы писать с маленькой буквы: новодворские, галкины, гузеевы, петросяны, мэрилин-мэнсоны.
Вид новодворской, пожиравшей чей-то мозг в кабинке лифта, возмутил дядю Славика. Он рассвирепел до того, что бросил в лифт гранату. Раздавшийся визг мог навести на мысль, что где-то неподалеку режут целое свиное стадо, притом синхронно. Затем крик прекратился, из лифта посыпались куски обгоревшего тела. Дядя Славка схватился за лицо. Оказалось, оторванная нога новодворской, пролетев немыслимое расстояние, ударила его по лицу. Впрочем, ранение оказалось не серьезным. Тем временем, из кабины завоняло паленой пластмассой, а вскоре и сама она рухнула вглубь шахты.
- Уходим! — авторитетно заявил дядька Славик. — Скоро гореть будем!
- Но… — воспротивился было Дима, возмущенный даже возможностью мысли о потере еще одной московской квартиры. На сей раз не гипотетической.
- Побежали, бля!
- Сейчас, паспорт надо взять! — опомнился Димка.
Ворвавшись в заваленную трупами квартиру, Дима схватил паспорт — иначе как потом докажешь, что ты это ты? Метнулся к отцовской заначке в шкафу. Там, в резной шкатулке, на радость всем возможным грабителям, лежали деньги — в основном тысячерублевые купюры. Дима быстро на бил карманы и бросился обратно в подъезд.
Ветеран уже направлялся вниз по лестнице.
На шестом этаже из угловой квартиры выпрыгнул таившийся в засаде киркоров. Его дядя Славка срезал короткой очередью.
Самым трудным оказалось пространство между третьим и четвертым этажами. Диме вдруг вспомнилась былина об Илье-Муромце, которую он проходил в начальной школе: «А под городом Черниговым от нечисти черным-черно…» Кого только не было на этих этажах. Дядька Славка даже не стал рассматривать собравшихся, а просто швырнул гранату. Подъезд заволокло дымом, обрушился один из лестничных пролетов. На всякий случай ветеран поменял обойму и расстрелял уже поверженные тела противников.
В мешанине тел Дима различил людей в футболках, кедах и спортивных трусах. Было несколько тел с раскращенными лицами и вувузелами в руках.
- Футболисты, бля, — констатировал дядька Славка. — Вон, вишь, Криштиану Роналду. А вон Деку. А вот это, сука, Давид Сильва ебаный, из Испании, который нашим в полуфинале забил…
Среди футболистов Дима увидел одного галкина, а также розу и василису. А это значило, что…
- Сзади! — завопил Дима, в последний момент уловив движение за спиной ветерана.
Дядька Славка дернулся, но было поздно. На спину ему прыгнула разъяренная гузеева, вгрызлась в шею и стала сдавливать ветерану виски. Дима хотел было выстрелить, но вспомнил, что дядька Славка не советовал ему направлять оружие на людей. Но что-то же делать было надо?
Дима осторожно приблизился и принялся выдавливать гузеевой глаза большими пальцами. Та завизжала и забилась, как большая рыба. Ветеран выскользнул из ее хватки и выстрелил одиночным гузеевой в голову.
- Ну, что, салага, — хлопнул он Диму по плечу. — Я тебе, выходит, жизнью обязан…
- Да и я вам…
- На ты!
- … тебе… обязан…
Вышли в целом без происшествий. Правда, на первом этаже, в районе почтовых ящиков бродил шварценеггер.
- Цель крупная, хуй промажешь, — забормотал дядька Славка. — Хуярь, студент, очередями.
И действительно, пристрелить шварценеггера удалось достаточно легко. Дима даже понял, зачем люди тратят бабло на африканские сафари. Прикольное ощущение.
VIII.
Кровавые вувузелы
На улице тоже оказалось страшно. На город опускались сумерки, озарявшиеся полыханием костров. У самой дороги полыхали автомобили, вокруг которых исполняли страшный танец киркоровы, галкины и еще кто-то. В кустах кто-то визжал. А из-за дома доносился рев вувузел.
- Хуево дело, — резюмировал дядька Славка. — Уходить нам надо до темноты. Убежище искать.
- Так вон же оно, — Дима указал на возвышающуюся над районом Останкинскую башню, сделавшуюся особенно зловещей в пламенеющих всполохах заката.
- Хм… — сказал дядька Славка. — Не лишено логики. Но ведь там и самое их логово!
- Логово в телецентре, — уверенно заявил Дима. — А на башне можно занять оборону.
- Молодец, парень!
…Путь к башне был кровав и ужасен. Пробираться приходилось дворами, потому что на более-менее людных улицах кишела нечисть и ревели вувузелы.
- Патроны экономим… Людей, кого можем, спасаем, — инструктировал дядька Славка.
Сначала они спасли молодую женщину в халате, за которой бежало целое стадо гузеевых и свах. Хоть дядька Славка и матюкался, но гранату пришлось израсходовать. Спасенная блондинка ослепительно улыбалась, но ничего не говорила. Димка ее понимал. Шок, конечно.
А вот следующим спасенным оказался уринотерапевт, которого терзали с двух сторон гитлер и петросян. Дима вовсе не хотел его спасать, но ветеран вступил в бой, не спрашивая.
- Здрасьте! — хмуро сказал уринотерапевту Дима, страстно желая, чтобы этот гнус не вспоминал про питье своего, так называемого, эликсира. Мерзавец «чудо-доктор» прекрасно знал, что тревожит Диму и лукаво на него поглядывал. Но спорить с вооруженным человеком не решался.
А вот оравы до зубов вооруженных спецназовцев пришлось спасаться самим. Впрочем, бегство принесло и пользу. Они потеряли уринотерапевта.
По пути к Останкино спасли еще нескольких менеджеров, маму с ребенком, молодую испуганную парочку, двух суровых таджиков.
У башни шел бой. Здание башни атаковали спецназовцы, футболисты, значительные силы киркоровых и галкиных, несколько тяжеловесных, похожих на дредноуты, новодворских и шварценеггеров, а также…
- Бля, не может этого быть! — забормотал Дима.
Но эту улыбку, этот взгляд и лукавый прищур знала вся страна. Президент собственной персоной. Только вот и президентов был здесь не один десяток. Визжа, они шли на приступ шаткой, сооруженной обороняющимися, баррикады.
Дядька Славка быстро оценил диспозицию.
- Будем прорываться, — решил он.
- Но как? — удивился Дима. — Их же сотни.
- А мы вон там, по пидорам, ударим, — он указал на фланг приступа, занятый почти сплошь киркоровыми. — И, глядишь, к людям-то и прорвемся! Я впереди пойду, а ты тылы прикрывай. И спасшихся…
Из-за баррикад неслось хоровое пение:
Врагу не сдается наш гордый «Варяг»!
Пощады никто не жела-ает!
- Вперед! — крикнул дядька Славка и помчался в тыл к киркоровым, на бегу открывая огонь.
IX.
Затаившийся враг
Прорваться удалось с неожиданной легкостью. То ли киркоровы не ожидали удара с тыла (что само по себе странно), то ли (что вероятней) намеренно пропускали уцелевших людей в западню.
- Свои мы, братушки! Свои! — кричал дядька Славик.
Их пропустили.
Сюда в поисках укрытия сбежалось много людей. Большинство составляли мужики в возрасте от двадцати до пятидесяти, кто-то из них даже успел вооружиться. Но присутствовали и женщины самого разного возраста. Было даже несколько старушек и женщин с детьми. Однако костяк ополчения, защищавшего башню, составили менты и охранники телецентра.
Был даже один герой. Его звали Виталя. Он умудрился прорваться к телецентру последним поездом метро аж с «Академической», по пути обезоружив вооруженных спецназовцев.
При первом же взгляде на этого героя, по спине у Димы пробежал неприятный холодок. Ну, вот. Из огня да в полымя. Он узнал Виталю, видел его не так давно, прячась от него под кроватью во время приключения, о котором даже вспоминать не хотелось. Конечно, в лицо Виталя Диму не знал. Однако в присутствии этого бабуина Дима чувствовал себя некомфортно.
Хуже всего оказалось то, что это животное, похоже, возомнило себя альфа-самцом. Во всяком случае, Виталя бросал похотливые взгляды на блондинку, которую, на минуточку, спасал на самом деле Дима. Самым отвратительным было то, что и сама блондинка в халате, казалось, позабыла об испытанном шоке и строила глазки этой похотливой груде мяса.
В какой-то момент Виталя приблизился к ней, взял за руку и повел по лестнице в сторону металлических конструкций технических этажей. Дима хотел было возразить, однако после выразительного взгляда со стороны Витали, на несколько минут неожиданно утратил дар речи. «А ведь я смерти в лицо сегодня смотрел!» — раздосадованно думал Дима.
Его размышления оказались прерваны страшным криком со стороны техэтажей. Дима обернулся и увидел, что блондинка острыми зубами впилась в горло Витале. Увидел, как хлещет кровь. Увидел, как тонкими своими руками блондинка пытается расколоть череп героя, чтобы…
- Неужели и она из этих? — ахнул Дима.
- А мне эта девушка сразу показалась на Скарлетт Йохансон похожей, — произнес откуда-то справа скромный ботаник в очках.
- На кого? — повернулся к нему Дима.
- Ну, на актрису голливудскую. Скарлетт Йохансон…
«Точно, бля! — подумал Дима. — То-то мне ее лицо знакомым показалось! Я же на нее даже дрочил как-то!»
Коварного оборотня-йохансон застрелили. А вот героя спасти не удалось.
«Туда и дорога!» — радовался Дима. Разумеется, про себя.
X.
Последний оплот человечества
Пожиратели мозга предприняли еще несколько безрезультатных и кровавых приступов башни. В основном силами спецназовцев. Но ходили в атаки и петросяны с галкиными, и шварценеггеры, и, конечно же, футболисты. Особенно зловредной оказалась разновидность криштиану-роналду. Спецназовцы вооружили их гранатами. Некоторые из роналду пинали гранаты ногами, закидывали их себе на спины и уже оттуда мощными ударами забрасывали на баррикады. Атаки футболистов приносили много разрушений. Однако последний бастион человечества в Москве еще держался.
Однажды пожиратели мозгов предприняли психическую атаку, не хуже, чем в фильме «Чапаев». На ограждения защитников Останкино ровной колонной шли президенты. При виде этого большая часть ментов распсиховалась. Кто-то даже бросил оружие. Кто-то стал лить слезу.
- Стреляйте! — вопил дядька Славка, выкашивая колонну президентов аккуратными короткими очередями — патроны экономил. — Стреляйте, ёб вашу мать! Это же нелюди!
Со временем телевизионные оккупанты перестали совершать набеги на башню. Их расчет был понятен: к чему рисковать, если запасы пищи у осажденных ничтожно малы? Они или вымрут или предпримут какие-нибудь неразумные действия.
Действительно, запасов пищи в башне хватило менее, чем на два дня. О куреве вообще пришлось забыть.
Группа ментов предприняла поход на супермаркет, который располагался через квартал. Однако осаждающие не дремали. Уже на выходе к улице академика Королева ментов перехватили гузеевы со свахами. Было много стрельбы. Назад из похода не вернулся никто.
Но выход нашелся. По ночам группки смельчаков стали выходить на охоту.
Однажды утром Дима оказался свидетелем того, как мужики во главе с дядькой Славиком затаскивают на башню связанную, истошно визжащую новодворскую.
- Вот и пища, Димыч! — сообщил дядька Славик.
- Ты хочешь сказать, что это… можно есть? — ошалел Дима.
- А мы попробуем, — подмигнул ветеран.
- Но она же… — начал было Дима, но запнулся.
- Конечно, — кивнул дядька Славик. — Не человек она.
- А кто? — спросил Дима.
- Мне кажется, что это — крайне агрессивная форма инопланетной жизни, — сказал дядька Славка. — Да ты волнуйся. Те, кому надо, скоро с этим разберутся.
- Все равно, — покачал головой Дима.
- А вот она не мучается, когда мозг твой жрет. Не страдай. Война все спишет.
Мясо новодворской оказалось вкусной. Тем вечером в лагере осажденных случился настоящий пир.
Помимо новодворских годились в пищу и киркоровы. А вот футболистов прожевать было трудно. Равно, как и шварценеггера. Освежеванные петросяны с галкиными тоже не котировались — говном попахивали. Мясо гузеевых и свахи василисы было тоже так себе — осажденных достало выплевывать несъедобный силикон. А вот мякоть свахи-розы ценилось чуть ли не так же высоко, как тушка новодворской. Один раз чуть было не употребили в пищу президентщины. Но воспротивились менты. Пришлось просто пристрелить пленный экземпляр…
Так проходили дни. Никакой надежды на спасение у осажденных не было. Прошло лето, миновали осенние заморозки. С неба стал сыпаться первый снег. Конечно же, все в башне понимали, что зима будет суровой, и пережить ее получиться далеко не у всех. Поддержать боевой дух осажденных пытались охотники. Раз от раза они, рискуя жизнями, добывали все больше новодворских и свах-роз. Однако общего упаднического настроения не поднимало даже это.
Однажды сумрачным утром из будки впередсмотрящего раздался крик:
- Танки! Танки в городе!
Поближе к вершине башни развели сигнальный костер. И вскоре танки направились к улице академика Королева. Флаги на некоторых танках были красными, с какой-то желтой хуйней у древка.
- Китайцы! — опознал кто-то из ментов.
Осажденные приветствовали китайцев радостными криками. При их появлении нечисть бросилась в бегство.
- Ура! — кричали все.
- Ура! — надрывался и Дима.
Вскоре из танка к осажденным направился китайский генерал вместе с переводчиком.
- Сиказыте сито вы осень рады-рады горясё-горясё приветствовать освободителей! — скомандовал переводчик.
- Мы очень рады…приветствовать… — начал дядька Славик, давно уже командовавший обороной. — Да хуле там говорить? Родные! Родненькие!
Он бросился было обнимать китайского генерала, но его ловко и почти незаметно оттолкнули в сторону.
Переводчик что-то затараторил. Один из адъютантов проворно преподнес генералу вместительную фарфоровую чашку, другой включил видеокамеру, третий расстегнул на командующем форменные брюки и поднес чашку к освобожденной от одежды части тела.
В чашку брызнула жаркая на морозе генеральская моча, наполняя сосуд до краев.
Адъютант бережно взял сосуд с мочой и поднес к дядьке Славке.
- Что это? — оторопел ветеран.
- Это старая-старая традиция нашего народа, — глумливо защебетал переводчик. — Когда командиры варваров пили мочу великого полководца, они признавали его право распоряжаться их жизнями.
- А если я… если откажусь? — зверем посмотрел на китайца дядька Славик.
- Тогда с вами будет бой.
- Ладно, — вздохнул дядька Славка, принимая чашу. — Ваше здоровье, товарищ генерал.
XI.
Эпилог
Прозвучал звонок с урока, и сеанс погружения прекратился.
- На сегодня все, — сообщил учитель Тю. — Есть ли у кого-нибудь вопросы?
- Да, учитель, — произнес Цяо.
- Ты пытливый ученик, — одобрил учитель. — Что же ты хотел узнать?
- Я хотел узнать, как смогли ожить призраки из телевизоров? Какова природа этого явления?
- На этот вопрос тебе ответит преподавательница физики, достопочтенная Цзя, чей кабинет расположен чуть дальше по коридору…
- Спасибо, учитель! — поклонился Цяо.
LoveWriter
