- Вот, смотри - тяжелый глянцевый журнал упал мне на живот, я подскочил от неожиданности. Светлана не обратила внимания, и победным жестом протянула разворот толстенного каталога. Я с трудом сфокусировал зрение и мучительно взвыл.
- Еще месяц! Это 30 календарных дней почти, и чертова уйма часов и минут моих мучений…я ничего не понимаю в этом, я писатель, а не модельер!
- Ну, глаза же у тебя есть. И подобие вкуса тоже – не вомутимо продолжала она.
- Лиза мне с утра проходу не дает «Папа, хочу вот это, вот то, и те десять платьев тоже миленькие». Мне в туалет ходить страшно, вы на меня там охотитесь. Доведете меня -переселюсь на чердак ! – я ругался и ворчал, но выглядело это скорее комично, разозлиться я не мог, хоть борьба поколений за свадебный наряд дочери приобретала черты маленького такого домашнего апокалипсиса.
- Бедненький, а постель тебе будет согревать Лизины мягкие игрушки, а не жена – красавица… - она картинно задрала подбородок, став похожей на породистую выставочную кошку. Кокетливо властный взгляд, точеные черты лица, губы застыли в полуулыбке, игриво зачесанные на бок волосы.
«Она останется такой всегда. Даже если мир будет свергнут в небытие, и ядерные грибы будут расти за окном – они будут лишь отблеском в ее волосах» - мелькнула мысль под влиянием момента.
- Ты же знаешь, что я женился на тебе не из-за чувства юмора – съязвил я. Получив легкий подзатыльник, я уже растворялся в ее поцелуе.
Я курил, смакуя стойкий кофейный привкус, наслаждаясь последними секундами покоя на сегодня. Хлопнула входная дверь, затем дверцы машины.
- Девочки, откладываем цветные картинки и наслаждаемся поездкой, двери закрываются…- Две пары глаз, зеленые и голубые, пронзили меня сквозь зеркало заднего вида. Лиза с первого класса ненавидела, когда с ней говорили как с ребенком, даже в шутку. А когда злилась, была похоже на «свирепого» мультяшного грызуна или белку, даже сейчас, спустя годы, что- то такое осталось в ее личике.
Мотор взревел, и я лихо стартанул – легкая месть дамам моего сердца.
Слишком оживленная дискуссия на заднем сиденье не прекращалась, я незаметно прибавлял громкость магнитолы, надеясь сделать доминирующими звуками в машине гитарные запилы AC/DC, за что сыпались упреки «Пап, сделай тише…» и «Вик, мы тебя просили…». В итоге я сдался и отдался неторопливому ритму автомобильного потока.
В голове бродили мысли о том, что ровным счетом все: светофоры, посты ДПС, пробки, невероятно запутанные эстакады и неосвещенные туннели, создано только для того что бы я вдруг не почувствовал себя уютно, что бы даже на секунду не получил удовольствие от простого движения. И только опустевшая ночная трасса давала насладиться каждой, ничтожно малой, клеточке моего тела ощущением скорости и мощи, которой я управлял. Это чувство, всплывшее в памяти отозвалось секундой приятной дрожи в организме.
- Приехали – я остановился возле прозрачных витрин с разодетыми манекенами, заглушил двигатель, нарочно покопался в бардачке, все еще надеясь посидеть в машине и предоставить Леди решать самим жизненно важные вопросы вкуса стиля и чего- то там еще.
- Так легко ты не отделаешься, красавец - Светлана требовательно постучала в стекло, картинно уперев руку в бок. Словно мысли прочитала. Лиза хихикнула, прикрывшись кулачком. Кряхтя и бормоча под нос, я вылез с насиженного места и был пойман с обоих сторон за руки и бесцеремонно втиснут в автоматические двери женского мира, слишком яркого и пахнущего…всем сразу.
Через 2 этажа и 4 долгих эскалатора мы вошли в павильон. Над головой проплыла вывеска с итальянским названием, совершенно не читаемым из-за витиеватого оформления. «Мэм…» - я приподнял не существующую шляпу в знак приветствия обнаженному женскому манекену. Был дернут за локоть. И внезапно ощутил свободу от объятий. Мои Леди упорхнули к продавцам-консультантам, завязали беседу. А я растерялся и почувствовал себя разжалованным из действующих лиц в зрители. Одна из консультанток предложила мне глубокое кресло, давая понять, что это надолго. Я покорно плюхнулся и принялся созерцать. Светлана суетилась, Лиза придирчиво разглядывала одну модель за другой в поисках своего неповторимого наряда. Я смотрел и улыбался. «Моя Лиза выходит замуж». Глубина этой мысли поразила меня, значение этих слов накрыло меня целиком без остатка. Глаза заслезились и я отвернулся…
Ко мне подошла девушка консультант и мужским басом позвала меня: «Виктор Андреич…»
- Виктор Андреич, я не сильно помешал? – Здоровый детина, одетый в грязную спецовку замялся и потупился.
- Нет, Миша, рад тебя видеть. – Сухощавый старик снял очки, отложил ворох рукописей, и обратил взор выцветших глаз на здоровяка, которого звал Мишей.
- Виктор Андреич, мы тут вот…подновили кой чего…а то погода, осень.
- Я видел, Миша, Спасибо. – Старик улыбнулся уголками губ.
Так по особенному прозвучало это «спасибо», что он готов был хранить его в памяти очень долго и гордиться им. Всю признательность старик мог выразить в одном слове, в одной интонации. Хоть от Миши и разило потом и свежевскопанной землей, на секунду он ощутил себя очень благородно. Старик никогда никого и не о чем не просил, да и вообще, видимо, ни с кем не разговаривал. Миша ухаживал за двух местной могилкой просто из уважения к старику. И всегда был вознагражден вот таким «спасибо», которое для Миши было гораздо важнее любых денег. Не слушал он тех, кто рассказывал, будто старик убил свою жену и маленькую дочь. И тех, кто говорил будто бы он сам призрак, потому как приходит незаметно и бормочет что-то по бумажке уже больше десятка лет.
- Виктор Андреич, как у вас дела? – решился спросить Миша, даже не надеясь на честный ответ.
- Да вот, дочка замуж выходит…- Старик взвесил в руке ворох разношерстных бумаг – Знаешь, Миш, если угостишь старика кипяточком, я тебе что ни будь почитаю. – он легонько коснулся рукой потрепанного чемодана, который всегда носил с собой.
Годы, измеренные страницами. Годы, которые не суждено было прожить таким близким и уже недостижимо далеким для него людям. Живущим лишь по мановению руки сказителя.
«Остаться одному ужасно, но вдруг осознать это — еще ужаснее.»
Т. Бенаквиста. Сага.
автор - Zloyman
