На самом деле никаких конфликтов, понятное дело, нет. Милые бранятся – только тешатся. Есть родовая травма в мозгах, нанесенная «лучшим в мире» советским образованием. ...
Советская система образования, безусловно, была хороша тотальным охватом населения и могучей силой принуждения, вдалбливающей, вдавливающей хоть какие-то знания во всех, кто попадался ей под руку; но недостатки – продолжение достоинств. Если система основана на тотальном принуждении, то и в самом образовании силен догматизм, авторитаризм, зубрежка, лейтмотив совка – «шаг влево, шаг вправо считается побегом».
Советская школа основана на убеждении, что у всех задач есть одно-единственное ПРАВИЛЬНОЕ решение (указанное в конце учебника), причем данное решение можно найти одним-единственным ПРАВИЛЬНЫМ методом (который рассказал учитель и который указан в учебнике), все же остальное – от лукавого. Вспоминаю случай из собственной школьной практики.
Дело было году так в 1983-м, учился я в 9 классе (это аналог нынешнего десятого). В тот год алгебру с геометрией вела у нас некая Елена Ивановна – колоритнейшая женщина, громадная и необъятная, как дредноут, настоящая генеральша.
Она действительно, как говорили, была генеральшей, то есть женой генерала (тогда в совке это еще что-то значило, даже в Москве). И по характеру соответствовала – была властной, даже свирепой, и в школе ее боялись все – и ученики, и учителя, и сам директор.
А кроме того, она и сама была не просто училкой по математике, но, бери выше, действующим «методистом РОНО» - то есть чиновницей в советской система наробраза. Могла бы и не преподавать, а лишь надзирать за другими – но вот пришла в нашу школу, видимо, потому, что «чертовски хотелось работать» (хотя тогда эта крылатая фраза еще не прозвучала).
Веселая методистка затеяла однажды во всех 9-х классах некую «четвертную контрольную» по алгебре. Первый урок она объясняет, второй урок все пишут. 9 «А» писал на первых двух уроках, дальше – мой класс. Приходим. Оказывается, ЕленИванна затеяла, как она сама торжественно объявила, «эксперимент»: мол, она, пытливая натура, тут давеча обнаружила, что на уроках физики при решении физических задач вовсю решают квадратные уравнения – и возбудилась: это же ее хлеб! Это алгебра! Значит, надо совместить и порешать такие задачи на ее уроках!!
И начала объяснять, какие задачи и как решать. Я уже за первые два месяца записал ЕленИванну в женщины хоть и безобидные, но не адекватные, поэтому особо ее не слушал, сидел на первой парте, думал о своем. И тут слышу из-за спины яростный и недоуменный шепот друга Макса:
- Что она пишет?! Это же не скорость! Это формула пути! Это не скорость!!
Громкость шепота нарастала, и, наконец, он достиг ушей генеральши. Она перестала стучать мелом по доске и с грозным видом обернулась. Ее поворот был подобен повороту орудийной башни главного калибра на дредноуте, при этом она издала невероятный рык:
- ЧТО-ОООО??
Типа – кто осмелился раскрывать рот на ее уроке??
Макс за моей спиной мгновенно впал в ступор и больше не выходил из него до конца урока.
Зато оживился я. Я-то знал, что Максуд по вечерам ходил в физматшколу при МЭИ! Вгляделся пристальнее в ее каракули на доске – ба! И точно! Наша методист РОНО, очевидно, подзабыла курс своего педвуза, и совершенно напрасно оторвалась от своих методичек, безрассудно схватив учебник по параллельной дисциплине – физике. Она перепутала – и на полном серьезе сейчас выводила на доске НЕ ТУ формулу. Класс при этом, как положено в ХОРОШЕЙ ШКОЛЕ, хранил благоговейное молчание и знай скрипел ручками в тетрадях – перенося сакральное знание с доски к себе на бумагу.
Я поднял руку. Поднял повыше. Потом позвал тихонько, привлекая к себе внимание:
- Елена Ивановна!
- А, Рощин! – отмахнулась она. – Опять хочешь сказать, что можно как-то быстрее? Потом скажешь, не мешай классу!
Ну ладно, что ж. Я опустил руку. Комментируя свои действия, Елена Ивановна стучала мелом еще минут 10, наконец, победно улыбнулась и закончила. Класс тоже немного «отпустило», пошло легкое шевеление и даже кое-какой шепот. Вот-вот уже перемена – перед контрольной.
Тут Елена Ивановна вспомнила и обратилась ко мне:
- Ну, что там у тебя было? Давай, только коротко!
Я показал на доску и сказал:
- Там у вас неправильная формула. Не v, а s должно быть. Это не формула скорости, это путь.
Повисла зловещая пауза. Собственно, сказанное означало, что все объяснения были «не о том», и указанный (а также тщательно записанный классом в тетради) способ решения в принципе не годится. Елена Ивановна начала медленно и страшно багроветь. Я представил, какой мощности крик должен раздаться в следующую секунду, и поспешил добавить:
- Это и по размерности можно сразу увидеть. Смотрите: vt – скорость на время, получаем метры, и аt квадрат пополам, секунды в квадрате сокращаем – опять метры. Метр плюс метр – это путь, Елена Ивановна. У скорости другая формула, нам на физике объясняли.
Крик замер у Елены Ивановны в горле. Она закашлялась. Махнула рукой. Тут и звонок прозвенел. Контрольную на втором уроке нам отменили.
Собственно, к чему я это все рассказываю? К тому, что самая неловкая ситуация сложилась с 9 «А». Они-то до нас все «решили» всю контрольную по «методике», предложенной учителем!
Замечу – я ведь учился вовсе не в школе для даунов. Это была обычная московская, пусть и окраинная, школа. Это СУТЬ нашего образования. У нас в школе, уже тогда, было два типа преподавателей: такие, как Елена Ивановна – властные, свирепые, у которых на уроке «муха не пролетит» - и женщины-тряпки, у которых на уроках царил полный хаос. От последних в голове не оставалось ничего, а елены ивановны вколачивали единственно верное понимание своего предмета.
Я рассказал о том, что было на алгебре. Но ровно то же было и на «гуманитарных» предметах. Дихотомия «гуманитарии-технари» в постсовке не имеет смысла. В обоих случаях правит бал «агрессивно-послушное» большинство, неспособное критически отнестись к тому, что ему впаривают «авторитеты», и свято убежденное, что есть одна-единственная (и, конечно, известная Наверху) истина, которую можно достичь одним-единственным, описанным в Учебнике путем.
sapojnik
