Дядя Вова, впридачу ко всем перечисленным карьерным недостаткам, ещё и не пил на работе. Уверял, что невкусно. Более того, пытался пристрастить рабочий коллектив к шахматам, поэтому его хоть и уважали, но малость побаивались. И звание кандидата в мастера спорта по боксу тут вовсе не при чём.
Несколько лет назад их бригада из транспортного управления автозавода работала в аэропорту Курумоч. Неделями, а то и подольше. Аэропорт по каким-то стратегическим соображениям находился в приблизительно равной удалённости как от Самары, так и от Тольятти, что делало его одинаково неудобным для обоих городов и должно было сбивать с толку вероятного противника. Для рабочей же бригады такое местоположение означало одно: жены далеко, нет причин не выпить.
Однако, наценка аэропорта на спиртное явно планировалась для покрытия расходов на капитальный ремонт взлётно-посадочной полосы и содержание всего авиапарка. Поэтому выгоднее всего было сгонять за пост ГАИ, в соседнюю Зелёновку, и от души затариться там. А машина была только у дяди Вовы.
Остальные чётко представляли себе, чем именно будут заниматься в командировке. Пару раз дядя Вова поддался на уговоры коллектива и выполнил миссию гонца, а потом заартачился. Дескать, сколько можно! Вот вам доверенность, составляйте график трезвости и катайтесь сколько влезет, дайте человеку почитать спокойно, у меня тут второй том «Саги о Форсайтах» завис! Делать нечего, пришлось проводить жеребьёвку.
Вечером того же дня группа неудачно отжеребившихся товарищей выдвинулась на машине в сторону Зелёновки. Затарились удачно. Потом немного подумали, порылись в карманах и купили ещё пару пузырей на троих. И уговорили их тут же, неподалёку. На лавочке ресторана «Ах, у ели, ах, у ёлки», благо их вдоль трассы вон сколько. Уж очень душа горела. А как же пост ГАИ, спросите вы? О, не надо недооценивать алкогольную смекалку!
Метров за сто до поста ГАИ машина встала и зажгла аварийные огни. Три мужика вышли из салона, по очереди порылись под капотом и явили на ликах своих выражение крайней досады. Потом громко, чтобы слышали на посту, помянули Ипатия и его МРОТ, и дальше машина пошла на пешей, местами матерной, тяге.
Оттолкав «четвёрку» метров на триста, мужики снова сели в салон, но машине настолько понравилась мужская забота, что она наотрез отказалась заводиться. Ипатия помянули ещё по разу, уже совершенно искренне. Нетрезвый коллективный разум оказался бессилен перед нежеланием двигателя оживать.
Когда уже почти дозрели до того, чтобы открыть ещё одну бутылку, рядом притормозил мужик на иномарке и предложил помочь. Бесплатно. Благо что ему тоже надо было в аэропорт.
-- Я, правда, опаздываю, но постараюсь уложиться вовремя, - пробормотал он, больше убеждая себя, чем собеседников.
Когда тандем взял с места в карьер, мужики поняли, что тот, на иномарке, действительно опаздывает. И ещё они выяснили, что «четвёрка» дяди Вовы в принципе может дать по шоссе сто пятьдесят в час. Они даже попытались поморгать буксиру дальним светом, но тот воспринял сигнал, как просьбу уступить дорогу, и настолько резво принял вправо, что больше они не рисковали и просто летели следом. Кажется, даже вспомнили какую-то молитву. Кажется, даже ни одной лишней матери в ней не было.
На площадке перед аэропортом машины остановились. Из «четвёрки» выполз злой, бледный и совершенно протрезвевший экипаж.
--Мужик! - обратился к водителю иномарки тот, что сидел за рулём. - Ты бы хоть предупредил, что на бреющем пойдём, мы бы тормозной парашют приготовили!
Зато, зная вредный характер дяди Вовиной машины, больше никто с внеплановой водочной дозаправкой не экспериментировал.
