Была у вас в детстве дрочилка? Не надо делать возмущённое лицо, априори дрочат все. А кто не дрочит, тот долбоёб, ибо дрочить – почётно.
Так вот о дрочилке: была такая приблуда у советских (может, и постсоветских, не знаю) детей, делалась из простого гофрированного картона, какой на коробки идёт. Вырезался из коробки кусок, в нем – дырка, и в эту дырку вставлялся другой кусок, свёрнутый трубкой внутренним диаметром в хуй. Всё. Шедевр минимализма. Дизайнерские решения, конечно, могли быть самые разные, но уж разрисовать дрочилку голыми бабами (в силу таланта автора) считалось просто обязательным. Непосредственно процесс заключался в совании хуя в картонный цилиндр до появления результата. Дрочилки переходили из рук в руки в обмен на ликвидные активы – вкладыши от «дональдов», ковбойцев, рогатки и прочую детскую валюту. Особенно ценились дивайсы, сменившие много хозяев: считалось, что они впитали половую энергетику прежних владельцев. Да простят меня православные за сравнение, такая дрочилка являлась чем-то сродни намоленной иконе.
Не знаю, как у вас, а у меня дрочилка была. Правда, я не совал свой начинающий мужать хуй в кусок картона, как лишенные фантазии сверстники. Сделанная мною дрочилка, как я понял в процессе собственной эволюции, из худого прыщавого мальчика в очках превратившись в худого прыщавого юношу, а затем – в дяденьку с ранней плешью и пивным брюшком, была доселе лучшим сексуальным приключением в моей жизни. Левая рука, бледным подобием которой, как известно, является женщина, не шла ни в какое сравнение с моей дрочилкой.
Случайно открыв для себя онанизм при разглядывании репродукции картины Кустодиева «Русская Венера», бросить это благое дело я уже не мог, дроча, по большей части, в ванной. Однажды мне на глаза попалась плавательная шапочка такого неприлично розового цвета, что я тут же кончил. То была не дебильная резиновая хуйня толщиной чуть не в палец, с выпуклыми цветами по всей поверхности, похожая на половинку от детского мяча – нет, тоненькая, может, чуть толще воздушного шарика, и абсолютно гладкая, как гандон, который мы нашли как-то по весне в подтаявшем снегу под окнами и закинули обратно в форточку, из которой его, очевидно, и выбросили.
Решение пришло само: не в силах совладать с либидо, я прорезал в шапочке дырку, совсем маленькую, растянул в стороны и насадил на кол. Пару раз проведя вверх-вниз, понял – это оно. Следующей жертвой творческого порыва пала пластмассовая банка из-под чистящей пасты «Бриз». Прорезав в крышке дырку диаметром поболее хуя, я растянул шапочку над горловиной и защёлкнул крышкой. Дрочилка была готова. По сути, моё творение ничем не отличалось от искусственной вагины, продающейся ныне в секс-шопах. Нежно розовая резина (помню, позже я купил китайский пуховик с такого же цвета подкладкой в карманах, и, всякий раз засовывая в карман руку, терзался смутными фрейдистскими ассоциациями) по всем тактильным характеристикам не уступала пизде, хули там кусок картона.
Через пару дней дрочилке наступил апгрейд: вывалив остатки пасты из другой банки, я проделал то же самое, обрезав горловину у самой крышки и вставив горловины одна в другую. Ощущения удвоились. Дальше остановить меня могла только элементарная целесообразность - не было смысла наращивать дрочилку сверх длины хуя. Правда, исчезновения едва начатых банок с моющей пастой насторожили хозяйствующих в доме субъектов, пришлось темпы апгрейда притормозить. Пропажа шапки для плавания прошла незамеченной.
Мыслящим узко хватило бы и этого, но лично я всегда считал, что целая курица лучше, чем окорочок, даже американский. Отсюда недалеко было до идеи резиновой женщины, роль которой с успехом сыграла большая плюшевая собака. Когда-то это был потешный лопоухий пёс с высунутым красным языком. В процессе моей социализации игрушка последовательно лишилась уха, носа и языка, после чего была сослана за Валдай – аккумулировать в кладовке пыль. Распороть собаке жопу и вставить туда дрочилку было делом минуты. С этого момента любая поза из самиздатовской камасутры, найденной у родителей в шкафу за полным собранием сочинений Достоевского, стала нам нипочём.
Пиздец, как водится, подкрался незаметно: несвоевременность – вечная драма, пел один убиенный шансонье.
В тот день родители собрались на дачу, а я намеревался выебать раком Сабрину Салерно, чей постер лежал у меня под стеклом на столе, рядом с фотографиями мегакультовых рок-групп «Кисс» и «Манавар», купленными у одноклассников по рублю за штуку. Качество фотографий оставляло желать лучшего; если бы не сопроводительные надписи, определить, где «Манавар», а где «Кисс», было бы невозможно.
Поставив на вертушку «Картинки с выставки», я впендюрил Сабрине по самое небалуй и начал двигаться в ритме метронома.
Ларго... Адажио... Анданте... Модерато... На аллегро в комнату вошла мама (дачный автобус отменили). Папе решили ничего не говорить, а напарника по изучению камасутры вместе с дрочилкой я своими руками выбросил на помойку, пообещав больше так не делать. С тех пор, верный даденному маме обещанию, дрочилок я не изготовляю, дрочу так.
А молодёжи могу сказать со всей ответственностью: дрочите, ибо дрочить – почётно. Но дрочите с фантазией.
Гарольд Синезубый
