Передо мной стоит вопрос выбора. Обе мои любовницы узнали, что каждая из них не единственная — и теперь у меня болит голова. Всё время.
- Ты должен её немедленно бросить, — Анжела смотрит на меня своими карими глазами, и отслеживает движения мускул на моем лице. Руки её упёрлись в бока, и я на всякий случай слежу за ними. Я стараюсь изо всех сил, но выразить лицом преданность только ей, видно получается не очень. Из зарослей кучерявых смоляных волос, в меня упирается взгляд пантеры.
- Ты, наверное, меня не любишь? – ну вот, наконец-то всплыл тот провокационный вопрос, неправильный или замедленный ответ на который, сейчас же приведёт к грандиозному скандалу с битьём посуды, звонками в дверь встревоженных соседей, слезам и очередному расставанию. Не тут то было – я подготовился.
- Ты же знаешь, я люблю только тебя! Правда, правда! Давая лучше обнимемся, малышка, — я широко распахиваю руки, и наверное у меня наконец получилось то выражение лица, которое я репетировал дома. Она обескуражена, и колеблется. На всякий случай шипит: — Врёшь..., — и исчезает на кухне. Пока она плавно пересекает комнату, я любуюсь её грацией дикой кошки. Она всегда меня завораживала, эта её походка… Из глубины кухни доносится: — Пока ты при мне ей не позвонишь, и не скажешь что между вами всё кончено — не будет тебе никакого секса!
Фух. Пронесло. С сексом мы сегодня разминулись, но зато скандала удалось избежать. Ничего. Обойдёмся. Я тихонько поднимаюсь с кресла, обуваюсь, и сматываюсь, пока она не видит. Пусть думает, что обидела. В конфликте с женщинами, которых боишься потерять, иногда приходится казаться «жестоко наказанным».
А пока что я иду к Нине. Да она не такая красивая, но у неё есть то, что я ценю не меньше секса. Она выслушивает меня, и самое главное — понимает, а то — что она кормит меня – вообще ахуенный бонус. Во всяком случае, до сих пор это было так, и мне это нравится.
Из центра двери, обтянутой старым коричневым дермантином, на меня с укором пялится дверной глазок. Я стараясь выглядеть невозмутимым тоже смотрю на него и вдавливаю кнопку звонка. Звонок подтягивает к себе из глубины квартиры знакомые шаги. Ну вот, сейчас я зайду, меня покормят, выслушают и поймут. Как же мне сейчас это нужно.
- Игорь, уходи – голос за дверью рубит надежду, как палач повинную голову.
- Нин, открой дверь, мы поговорим...
- Нет, Игорь, я не открою, мне очень больно, и пока ты не решишь с кем тебе остаться, не звони мне и не приходи ко мне. Ладно?
- Но Нин…
Звук обиженно удаляющихся шагов. Чёрт.
Повторный звонок не смог опять подтянуть эти шаги назад к двери, и ещё один не смог, и ещё один…
Разговор закончен. Настроенная жизнь исчезла. Осталась головная боль.
Они обе не могли понять меня, а я не мог им ничего пояснить. Я не мог бы любой из них сказать, что вместе для меня они составляют идеальную женщину, а по отдельности – НЕТ. Это не эгоизм, просто у каждой есть то — чего нет у другой. Я не виноват, что то, что есть у обеих вместе, в одну женщину — не влезло. Приходилось довольствоваться обоими. Семью всерьёз мы ни с одной не планировали, тогда откуда такие претензии на безраздельное владение мною?
...
- Игорь, зайди к шефу! – Серёга сочувственно на меня глянул, и кивнул головой в сторону массивной дубовой двери.
Я поднял голову со стола, протёр глаза, провёл по небритой щеке и сделал глубокий вдох. Ну вот, кажется допрыгались. Резкий выдох. Я поднялся, поправил галстук и шагнул на эшафот. К моим недосыпам, недоедам, недоёбам и нервам добавился и рабочий пиздец. Две недели промелькнули в выяснениях, кто кого больше любит — и я был основательно выжат.
- Игорь, я не знаю, что у тебя происходит в личной жизни, но это мешает не только тебе, но и работе всей компании,- голос Валерия Павловича сидящего за большим лакированным столом, и глядящего внутрь меня своими большими, чуть на выкате карими глазами, притворно успокаивал, но c каждым его словом, у меня крепла уверенность, что к концу разговора — я лишусь премии.
- Я вот что решил. Возьми две недели за свой счёт и утряси свою личную жизнь. А лучше — съезди куда — нибудь. У нас, кстати, есть поощрительные путёвки в Турцию. Собирались по итогам квартала наградить лучших, и ты был одним из претендентов, поэтому — могу выделить сразу. Возьмёшь?
- Конечно! — я аж откинулся в кресле.
- Вот и хорошо. Отпускные можешь получить в бухгалтерии.
И это мне говорит самый большой тиран и трудоголик, которого я встречал в своей жизни? Человек, который всех наставлял, что надо пахать, пахать и пахать на благо компании даже в своё личное время, даже во сне… И это ОН предлагает мне отдохнуть? Какая же я всё-таки неблагодарная скотина! Порядочный человек, видит, что мне очень тяжело сейчас — и решил помочь, а я всё время думал, что этому старому интригану только бы порешать свои вопросы, а как при этом будет житься людям – ему плевать.
Ну, наконец-то фортуне надоело показывать мне свой унылый и сумбурный зад, и она решила похвастаться сиськами. Как бы там ни было, мне нужна эта передышка как воздух. Ура! Я лечу к вам коктейли, пляжи, бикини и курортные романы с потерявшими стыд соотечественницами! Viva Турция!
…
Оставалось минут пятнадцать до взлёта. Я прошёл в салон одним из первых, и пока развлекал себя тем, что наблюдая за другими пассажирами, пытался угадать, чем они занимаются в жизни. Вот этот низенький пузан в яркой гавайской рубахе, не устающий переругиваться с супругой, запрещающей ему смотреть на стюардесс — продаёт в своём бутике бижутерию, и честно глядя клиенткам в глаза – задорого впаривает им каталожный гламур, а этот длинный в очках, недоверчиво осматривающий салон, и глазами пробующий его на прочность – сто процентов инженер, а вот эта массивная женщина в соломенной шляпке ...
— Привет, — кто-то плюхнулся на кресло рядом со мной.
Я повернул голову и… Рядом со мной сидела Вера – двадцатипятилетняя, грубо вырубленная из папиных правил дочь Валерия Павловича, работающая у нас секретаршей. Он давно хотел выдать её замуж, но что-то не складывалось. Слухи о возможных претендентах кружились по офису не один месяц, и уже стали любимейшей темой курилочных остряков. Внешне вообще-то она была ничего: тугая грудь, миловидное личико под короткой стрижкой крашеных белых волос, стройные ноги, неплохие мозги, но характер, этот папин характер…
- А я тоже лечу в Турцию. Папа сказал, что я тоже лучший работник...
Ах вот оно что… Лучший работник говорите… Значит выбор пал на меня… Хотя учитывая ситуацию, в которой я оказался, расчёт был неглупый...
- Вера, ты посиди тут, я на минутку ..., — я поднялся со своего места и пошёл к выходу.
Работники и посетители аэропорта со смешками и удивлением наблюдали за молодым человеком, быстро несущимся в сланцах от самолёта в сторону аэровокзала.
...
- Мам я докопал грядку, – спину отвыкнувшую от нагрузок ломило, и я опёрся на лопату. Мама шла по тропинке между кустами, несла в руках пучки редиски и улыбалась.
- Пошли на лавочку,- поманила рукой. Мы сели на лавочку под большой яблоней. Солнце терялось в её листьях, и только когда набегал лёгкий ветерок, ветки пропускали к нам редкие лучи.
- Принести тебе молока?
- Да нет мам, спасибо, я не хочу.
- Сынок, что случилось? Почему ты приехал? Ты же говорил, что летишь в Турцию. Только честно!
- Знаешь мам, по одной причине.
- По какой?
- Хотел немного посидеть на лавочке с идеальной женщиной.
- Дурачок, — и она нежно потрепала меня по загривку.
© Припадок спокойствия
