Моего друга Вовку Синичкина поперли с работы. Поперли по-скотски, без выходного пособия, повесив на него все, что надо было на кого-то скинуть, для того, чтобы успокоить недовольного хозяина и какого-то разбушевавшегося клиента. Дело было в пятницу, незадолго до обеда, я сидел за компом и лениво ковырялся в каком-то порнушном сайте, терпеливо дожидаясь конца рабочей недели, когда у соседнего стола появился бледный Вовка и молча начал складывать свои манатки в какую-то картонную коробку. Я как раз досматривал видеофрагмент, где худенькая блондинка с сиськами третьего размера конкретно отсасывала у какого-то огромного безобразного негра, поэтому не сразу обратил на это внимание. Когда я усек, что происходит, Вовка уже наполовину запаковался.
- Вова бля, что случилось, тебя куда-то переводят? – оторвавшись от экрана, спросил его я.
- Ага, переводят, нахуй меня переводят... – буркнул Вовка и, не глядя на меня, вывалил в коробку содержимое верхнего ящика стола.
- «Нахуй»??? Как это «нахуй»?!
Я подошел к Вовке, отодвинув злоебучую коробку, уселся к нему на столешницу, посмотрел ему в глаза и сказал:
- А ну давай, сука, рассказывай!
И Вовка мне рассказал... Рассказал, как час назад его вызвал к себе управляющий, как он долго ждал в приемной, слушая через дверь, как начальник кому-то говорит по телефону, что он сейчас же сделает все надлежащие выводы и примет самые жесткие меры, и как потом секретарша сказала ему зайти, и как это уебище, не предложив ему сесть, откинувшись в кресле и сцепив пальцы под подбородком, невыразительным голосом сказало, что Вовкины непрофесионализм и безалаберность не лезут не в какие рамки, что план из-за Вовки систематически не выполняется, и что он должен положить этому конец и отрубить пораженный гангреной палец, как бы болезненно это не было. А в конце монолога он сказал Вовке:
- Вы у нас больше не работаете. Можете идти собирать свои вещи. И чтобы через два часа Вас здесь уже не было.
Нельзя сказать, что я разозлился. Это было гораздо хуже. Если бы в тот момент в отделе появился управляющий, я бы, наверное, разодрал его на мелкие составляющие голыми руками, а потом бы сложил эти кусочки посредине оффиса и до конца рабочего дня плясал бы на них ритуальный танец индейца, вышедшего на тропу войны.
Вовка закончил собирать вещи, пожал мне руку и съебался, а я занял свое рабочее место, завел косынку и призадумался. В принципе то, что уволили именно Вовку, было в полном соответствии с теорией Дарвина, который считал, что наш мир устроен так, что слабые в нем погибают, а выживают сильнейшие. Вовка по жизни считал, что человек должен сидеть и тихо делать свою работу. С начальством он никогда не спорил, беспрекословно оставался работать по вечерам, а если надо было, то и в выходные, не выебываясь, принимался за работу, от которой отказывались все остальные и поэтому, когда перед управляющим встал вопрос кого выбрать козлом отпущения, неудивительно, что выбор пал на Вовку. И сейчас Вовке – пиздец: без работы, двое детей, беременная жена и съемная квартира. Естественный отбор нах, теория эволюции в местном масштабе...
То, что теория эволюции – это хуйня, а Дарвин был пиздоболом, я понял еще в школе на уроке биологии, где нам эту теорию преподавали. Ну как нормальный человек может втирать всему прогрессивному человечеству о том, что полезные признаки в процессе эволюции закрепляются, а ненужные или бесполезные исчезают, не приняв во внимание такую элементарную вещь, как целка! Вот уже на протяжении тысячелетий женщин ебут все, кому не лень, и все равно каждая из них упорно рождается с целкой! Что же она не исчезла, как совершенно ненужный причиндал, создающий сугубо всяческие неудобства и проблемы?! Что Вы на это скажете, товарищ Дарвин?!
Короче, пораскинув мозгами я пришел к выводу, что естественный отбор в нашем с Вовкой случае явно не сработает.
Теория эволюции начала давать сбои уже с раннего утра в следующий понедельник, когда с пятого этажа нашей конторы спешащий на работу народ радостно приветстовал трехметровый плакат, растянутый между соседними окнами:
ВОВА СИНИЧКИН ОТСАСЫВАЕТ!
К моему великому удивлению, плакат спокойно провисел на фасаде конторы до конца вторника, поэтому утречком в среду на четвертом этаже, прямо под первым плакатом, появилось подкрепление:
ВОВА СИНИЧКИН ПИДАРАС!
После этого управляющий все-таки соблаговолил обратить на плакаты свое драгоценное внимание и наконец-то их убрал.
А еще через два дня, в пятницу, он получил заказное письмо, нагло набранное мной во время рабочего дня на рабочем компьютере. К письму прилагались фотографии обоих плакатов и оно гласило следуещее:
«Уважаемый Юрий Олегович!
В прошлую пятницу, навсегда покинув управляемую Вами организацию, я и в самом кошмарном сне не мог себе представить, что не пройдет и недели, как я напишу Вам личное письмо, да еще и по такому поводу...
В понедельник, проходя по улице Герцена, я был чрезвычайно ошарашен и возмущен плакатом, вывешенным на здании, занимаемом Вашей фирмой. Считаю ниже своего достоинства приводить содержание написанного на этом плакате, да и уверен, что оно Вам знакомо. Но если Вы забыли, что там написано, то можете освежить свою память, взглянув на фотографию №1, которую я Вам высылаю.
Я сначала решил не обращать внимание на этот плакат и отнести его появление за счет свойственного Вам самодурства, но в среду я увидел, что к первому плакату добавился еще один (см. фото №2)! Это было уже слишком! Какое право имеете Вы в нецензурных выражениях перед всем городом уличать меня в гомосексуальных наклонностях?! Меня, женатого человека и отца двоих чудесных детей?!
Юрий Олегович, смею Вас заверить, что не потерплю подобного к себе отношения и требую немедленно прекратить издевательства и травлю с Вашей стороны!
Ваш бывший работник,
В.А. Синичкин»
Третий плакат появился рано утром в понедельник, плакат намекал на Вовкину склонность к сочетанию зоо- и некрофилии:
ВОВА СИНИЧКИН СОСЕТ У ДОХЛЫХ ОСЛОВ!
А в 8:30 управляющему звякнул уже я... Закрыв оффис на ключ, чтобы не мешали и немного изменив голос, я сказал в трубку:
- Здравствуйте, с Вами говорит Аркадий Зюскинд, личный адвокат господина Синичкина. Мой клиент жалуется на издевательства, травлю и клевету, допущенные с Вашей стороны. Он Вам также послал письмо, так вот знайте, что в моем распоряжении находятся и фотографии плакатов, и письмо господина Синичкина, и квитанция о том, что Вы его получили. Я даю Вам первое и последнее предупреждение, что в случае, если подобные выходки повторятся, мы с Вами будем разговаривать уже по-другому! Вам все ясно?.. Ну тогда до свидания, имею честь!
Управляющий стал что-то пиздеть в трубку, что это не он и что он вообще без понятия, кто повесил эти плакаты, но я не стал слушать, как он оправдывается, и просто грохнул трубку ему в ухо.
Но через 10 минут, перекурив, я позвонил ему снова, на этот раз я был нервным и даже немного взбешен:
- Але, как Вас там... Юрий Олегович?.. Это опять Зюскинд говорит. Ко мне только что позвонил господин Синичкин и сообщил, что Вы уже вывесили новый плакат, что-то там про еблю мертвых ослов?! Это что же такое у нас получается, прямо, как в той басне??? «А Васька слушает, да ест»?! Послушайте, я Вам со всей ответственностью заявляю: я этого дела так не оставлю!! Мы же с Вами только 10 минут назад разговаривали! Вы что, совсем идиот и с первого раза не понимаете?!
- Аркадий, простите, не знаю Вашего отчества... – простонал в трубку управляющий, - поверьте, я не меньше Вас шокирован происходящим! Честное слово, это – не я!!! Это какой-то неизвестный мне злоумышленник, которого я обещаю Вам найти и с которым я обещаю Вам разобраться!!
- Знаете, что я скажу Вам?, - ответил я ему не терпящим возражений голосом, - Меня абсолютно не интересует, Вы ли вывешиваете эту мерзость, или кто-то другой по Вашему указанию, или кто-то это делает не согласовав с Вами... Меня это абсолютно не волнует! И не должно волновать! Вы ведь, насколько я знаю, управляете этим гадюшником? Так вот, Вы и будете отвечать за все безобразия по всей строгости Закона!
И я захуярил трубку ему в ухо во второй раз.
Плакат, обвиняющий Вовку в связи с мертвыми ослами, был снят через 5 минут после нашего телефонного разговора, но я не отчаялся и после обеда пятый этаж нашей конторы был украшен новым плакатом:
ВОВА СИНИЧКИН ЛЮБИТ ЕБАТЬ ДЕТЕЙ!
Так как управляющий не привык к тому, чтобы плакаты добавлялись в тот же самый день, он к этому не был готов абсолютно, и плакат до самого вечера спокойно провисел на конторе. Звонок Зюскинда раздался в кабинете Юрия Олеговича только после того, как стемнело и плакат все равно не было уже видно.
Зюскинд бушевал. Он цитировал Юрию Олеговичу выдержки из несуществующих законов и зачитывал несуществующие прецендентные решения никогда несуществовавших судов. Юрий Олегович скулил и почти плакал, клятвенно заверяя меня в своей невиновности, но я ему ни на йоту не верил, потому что знал, что на самом деле он виноват во всем происшедшем: ведь не уволь он Вовку, никаких плакатов бы не было! В конце разговора я сообщил управляющему, что Вова Синичкин получил от меня указание ни в какие переговоры с ним не вступать, и поэтому отныне все будет проходить через меня, то бишь адвоката Аркадия Зюскинда.
Следующий утренний плакат гласил:
ЕСЛИ ХОЧЕШЬ ЕБАЦЦО – ПОЗОВИ ВОВУ СИНИЧКИНА!
Он был снят управляющим через 15 минут после своего появления, а звонок от Зюскинда по поводу плаката поступил к упрявляющему, как только он вернулся к себе в кабинет...
В течение трех следующих дней никаких плакатов не было. Да и как они могли быть, когда начальник, вместо того, чтобы заниматься руководством ввереной ему организации, занимался тем, что раз в пять минут бегал туда-сюда вверх-вниз по лестнице от своего кабинета, находящегося на втором этаже, к окну на пятом, где обычно появлялись плакаты и обратно?
На четвертый день он наконец успокоился, но зато обрадовалась проходящая по улице публика, уже заскучавшая было от отсутствия плакатов. Новый плакат объявлял об изменении ориентации нашего учреждения:
ПУБЛИЧНЫЙ ДОМ ВОВЫ СИНИЧКИНА
Плакат был снят управляющим через час после его появления, и он целый день после этого нервничал, ожидая неприятного звонка от адвоката Зюскинда, но тот позвонил только на следующее утро, когда на пятом этаже здания уже красовался новый плакат:
В ПУБЛИЧНОМ ДОМЕ НОВАЯ МАДАМ: ЮРИЙ ОЛЕГОВИЧ КОСЫХ
ТЕЛ. 545-64-45
А на четвертом под ним:
ВОВА СИНИЧКИН НЕ ВЫДЕРЖАЛ КОНКУРЕНЦИИ!
На этот раз я разговаривал спокойно. Я объяснил Юрию Олеговичу, что период угроз и пустых разговоров прошел. И что я передаю дело в суд. И что я приглашаю его вместе с его адвокатом ко мне в оффис сегодня в 3 часа дня. Оффис довольно неудачно находился в противоположном конце города. Встреча Зюскинда с Юрием Олеговичем была отменена по мобильнику за 20 минут до ее планируемого начала, когда они были уже посредине пути. Потом я проделывал это с ними еще пять раз. Все это время Юрий Олегович исправно и часто проверял все окна, но плакаты пока что не появлялись.
Через две недели, во время очередного разговора с Юрием Олеговичем я сказал ему:
- А Вы знаете, плакатов больше нет и мой клиент уже немного начал успокаиваться. Может быть, суда даже удастся избежать...
Я почувствовал, что Юрий Олегович на другом конце провода сделал стойку, и продолжил:
- Но все же, я в этом далеко не уверен... Дело в том, что Владимир Синичкин очень зол на Вас и обижен. И за плакаты, и за то, что Вы его уволили без выходного пособия и хорошей характеристики... Работы он еще не нашел, он ведь сейчас почти голодает... А человек обычно злится, когда он голодный! Так что я думаю, он все-таки потащит Вас в суд.
Начальник сразу понял, что ему нужно сделать. И на следуюший день я уже звонил Вовке:
- Вовка?.. Привет! Что-то ты совсем потерялся... Как дела-то у тебя? Еще не родила?.. Слушай, ты бы зашел к нам в контору, тебя здесь в бухгалтерии твое выходное пособие дожидается и характеристика в отделе кадров... А?.. Хуй знает, что случилось, начальник понял, наверное, что поступил, как сука и решил сделать по-человечески... Да и как прийдешь, ко мне заглянуть не забудь, ладно?
*******
Начальник продолжал периодически бегать на пятый этаж в течение следующих шести месяцев.
© Нетормоз
