Санкт-Петербург. Где-то в районе «Площади мужества». Наши дни.
- Милый, приезжай срочно, он узнал о НАС с тобой.
- Как он мог узнать? Что ты болтаешь?
- Без понятия! Не от меня точно! Черт!- надрывался на том конце телефона встревоженный женский голос.
- Ти-ти-ти-ти-ти. Спокойно. Не мороси. Ты одна?
- Одна. Приезжай скорей, поговорим.
- Скоро буду. Сиди на месте.
Виктор Павлович Нафтизин – генеральный директор строительной компании, уверенный и влиятельный господин лет сорока – без суеты повесил трубку, снял со стола ноги, убрал на окно модель своей будущей яхты, которую он только что клеил, выключил проигрыватель, без конца воспроизводящий саундтрек к фильму «Лучший из лучших» и приказал по внутренней связи, чтоб подали машину.
Уже через четверть часа он звонил в дверь квартиры, которую открыла хозяйка в коротком шелковом халате. Девушка кинулась на грудь и обняла Виктора Палыча.
- Витя!
- Тише, тише, Алла... палево голимое... зайди в дом,- парочка зашла и закрылась.- Что ты тут навыдумывала себе опять?
- Иди за мной...- она взяла гостя за руку и привела в спальню.- Посмотри, что я сегодня тут нашла.
Она подала ему записку. Виктор Палыч узнал почерк своего заместителя, встал в позу жвонецкого и начал изучать письмо, читая вполголоса:
- Ну и что тут? «...ты изменяла мне с моим же начальником…» - Пиздец, вот это шухер! - «Ведь я тебя любил... тра-ля-ля-ля-ля... я не стерплю такого позора и поэтому прощай, гадина, и будь проклята! Меня больше НЕТ!» - Чегоооо!? Хуйня какая-то. Что он тут пишет?
Девушка Алла загадочно улыбнулась и кивнула гостю через плечо. Он обернулся, увидел висящий в углу труп и вздрогнул.
- Ох, ебать твою мать, чтоб меня подбросило и разорвало!!! Алла, ты бешеная сука, ты знаешь об этом!..
Девушка только хохотнула.
- Ментов-то вызвала?
- Нет. Зачем? Я Тебя вызвала,- говорила она, всё больше расплываясь в улыбке.- Как только обнаружила эту висюльку, так тебе и позвонила.
В углу, на том крюке, на котором когда-то держалась кожаная сбруя «гамака» для более удобной ебли на весу, теперь болтался труп хозяина квартиры. Голова его сбилась чуть набок и приняла окрас мокрой газеты. Глаза полуоткрыты. Меж синеватых губ торчал самый кончик языка. Черный галстук под голубой сорочкой сидел четко. Костюмчик идеальный – хоть сейчас в гроб. А тонкий аромат «chanel allure» легко перебивал запах мочи, стекающей с правой штанины. Верней уже не стекающей, а последней жирной каплей ссанины застывшей на рантике правого «салика». Тело не качало, но чуть-чуть подкручивало вокруг оси веревки. Мертвяка звали Николай Николаевич Коков, по-уличному Коко-Коля.
Начальник подошел к трупу своего зама и сощурил глаза, разглядывая.
- Н-дааа, Коков, помощник из тебя был ссаный и жмуревич такого же свойства. «Васяподайпатроны», а не сподвижник. Ты всегда был морально неустойчив и слаб в коленках. И вообще говоря, дрянь, а не человек. Простой и банальный. Ситцевый. Катарсис получал даже от творчества «веркисердючки». Хорошего в тебе было только твоя жена,- заключил начальник и сбил щелчком невидимую пылинку с костюма трупа.
Вдруг из кармана мертвеца на полную громкость запел телефон: «Уаааау!!! Ай фил гуд!..» Всегда уверенный в себе Виктор Павлович сильно испугался, запрядал ушами и одернул руку от трупа.
- Тьпфу ты, блядь!!!- выругался напуганный Виктор Павлович и, всё ещё разглядывая покойника пока телефон пел, заключил:- С подоконника походу спрыгнул, и хорду себе подломал, тряпка.
- Что ж, это его выбор «быть или не быть»,- без сожаления сказала жена трупа, засовывая в рот карамельку.- Хозяин – барин. Даже в Польше нет хозяина больше. Своя рука – владыка...
- Довольно, Алла, заткнись!
- Хе-хе. Шампанского?- спросила она.
- Отказал. Дура, не до вина пока.
- Тогда посмотри сюда.
С этими словами девушка присела на край обширной кровати, откинулась на локти, широко расставила свои длинные ноги и развязала пояс халата, обнаружив тем самым тело 21-летней студентки учреждения им.Лезгафта. Глубоко вздохнула, прикрыв глаза, и сжала левой рукой левую же сиську.
- Ах ты, сука бешенная! Да что твориться в твоей башке, извращенка!- заругал он девушку шепотом, а у самого глаза сверкнули животным блеском.
Она только с плотоядной улыбкой откинула голову назад и ещё больше развела ноги. По пизде пробежал прохладный ветерок сквозняка и не колыхнул на ней волос из-за отсутствия оных.
- Животина! Я знааааю чего ты взалкала. Ты хочешь, чтоб тебя полдня ебал взвод гренадеров корявыми хуями!
- Молчи. Тебя хочу! Сейчас же! Неси меня!
- Ну, блядина, я тебе сейчас устрою генеральный ебатекс. Держись за землю!- распалялся начальник, лихорадочно расстегивая ремень и приближаясь к квадрату кровати.
Девушка Алла, как ведьма хохотала. И чтобы прекратить эти гнусные звуки, начальник мертвеца заткнул ей паяло шнягой. Судя по её щенячьим глазам и экзальтированному урчанию с чавканьем, ей это пиздекс как несказанно нравилось. Голову она запрокинула и свесила с края кровати, а Виктор Павлович не вафлю ей давал пососать, а чисто ебал в рот. (Вот так за какие-то считанные минуты мы превращаемся из холеных, интеллигентного вида начальников в животных обезьян ебущих обезьяних животин)
Как только выдались секунды на глоток свежего воздуха, она запыхавшимся голосом попросила его перейти к проёбу её суперчувствительной пизды. Виктор Палыч плюнул ей между ног и потрепал там требуху бобра большим пальцем.
- Витичка, возьми мазь, ты же знаешь – у тебя большой...
Виктор Павлович Нафтизин щедро замариновал свою залупу любрикантом и не забыл проделать тоже со всеми женскими моллюсками. Началась аццкая половая ебля. Он схватил её за горло, чуток придушил и начал зверские качки, как сваебой нА день арендованный. С высокой амплитудой он будто старался вогнать блядскую плоть в кровать. При этом часто поглядывал на труп, и оттого непонятно было, кому он шепчет: «Вот так? Вот так ты хочешь, чтоб я делал, да!? Фил гуд? Гуд фил ю а? А ю фил гуд нау? Уаааууу, не правда ли?» – то ли ей, то ли мертвому заму. Она тоже глядела на своего висячего мужа, держалась руками за голяшки и говорила только: «Ыыыы! Ыыыы!» Кончил этот адский тандем борзо и дружно. И как-то необычно, насыщено, не как всегда. Струи были более упругими, а все прежние оргазмы в их жизни отличались от теперешней волшебной волны, как джеф от первитина. И долго он маралом вопиял, она ж в ответ голодной чайкой надрывалась. Посторгазмические подергунчики прилагались само собой. «Наверно этот ничтяк из-за вида знакомого покойника происходит и мы ебучие извращенцы»,- дружно подумали любовники, но были правы лишь частично.
- Что за любрикант такой, сушняк быстро образует,- сказал Виктор Павлович и заново намазал все причиндалы и примадеры. Поставил хозяйку ракообрАзно лицом к мужу и, конечно же, заехал в жопу. Звук компрессии – чпок! – и помчался говняный паровоз. Она только закусила угол подушки. Но через пару минут вдруг соскочила с хуя, завалилась набок и захохотала.
- Куда, нах, слезла!? Кх! Кхххааа!!
- У мужа... мышка в кармане лазит...- говорила она, заикаясь и задыхаясь.- Или хуй встал! Ты видел? Ххххааааааа! Ой, блиа... Фуууу, что-то плоховато мне, Нафтизин... Да ты не Нафтизин, ты волосатый свин с пятаком!.. Ой, что со мной... Витя!.. воздух... ёптв... воздух... окно открой, бляааааа…
Но Виктор Павлович ничего не ответил, он ещё кашлянул пару раз и нажористо так блеванул прямо на лицо своей любовницы.
Когда труп раскачался, зацепился ногой за подоконник, отстегнул за подмышками ремни и спрыгнул на пол, в прелюбодеях ещё зиждилась жизнь, но быстро вытекала изо рта вместе с пеной. Они ещё слышали голос «мертвеца» гулкий, как в трубе, но уже ничего не понимали. Потом гул нарастал и совсем залил уши. Послышались какие-то детские голоса и смех. В голове пронеслись зрительные образы и картинки из детства, отрочества, юности, молодости, потом красная пелена, бордо, темнела, темнела, и... всё схлопнулось, как экран в ламповом телевизоре. Внешне же глаза их затягивались матовой пленкой, а конечности скрючивались в конвульсиях и далеко не оргазмических.
«Мертвец» Коков на секунду присел, как баба надевающая колготы и, оттянув мотню на брюках, заправил обратно в трусы свой эрегированный хуишко.
- Не праведные да погибнуууууут, бррррр!- пугал Коков умирающих любовников, тряся головой и растопыренными руками.- Хе-хе... Виктор Палыч, Виктор Палыч... Хозяин жизни... Человек–капли в нос! Как же ты ошибался на мой счет, господин Нафтизин. Ты думал, можешь посылать меня в командировки, ебать мою не умную жену и после этого не задвинуть в угол адидасы!? Как не так! И эта... кто из нас теперь не тонкий, простой и банальный!? Бугэгэ!- попрыгал на одной ножке вокруг своей оси Коков.- Не видать тебе шапки первого поединщика! ПрОбил твой час. Поработал на благо... на моё благо и будет с тебя... хотя, с таким шлангом мог бы и не работать...- не без зависти заключил Коко-Коля странную тираду.
Заместитель достал у себя пакетик с веществом кремового цвета, протер его платком и сунул в карман своего босса.
«Уааау! Ай фил гуд...» раздался сигнал телефона.
- Да, дорогая... Всё четко... Ну хули, бабушка писала... Не говори по телефону, зайди.
Через 3 минуты мизансцену «мнимого мертвеца и двух настоящих» дополнила высокая женщина во всем черном – очках, свитере под горло и легенсах. Она прошла, взглянула на органическую кучу рук, ног, пены, блевотины и спермы, а уж после поцеловала в губы и одобрительно похлопала по щеке Кокова.
- Мертвы, держу червонец!- как принц Гамлет из 3-го акта, с радостью и гордостью доложил Коков.
- Я же говорила тебе, что они ебуцца, - произнесла женщина, осматривая потравленные тела. - Н-дааа, сказать честно, положа руку на пизду, никогда столь отвратительное зрелище не было для меня так отрадно... Ты гений, Коков!
- Я лишь воплотил Ваш сценарий в точности, Лизавета Марковна. Это Вы гениально придумали отравить кокаин нитр...
Тут Лизавета Марковна прикрыла его рот ладошкой и сказала:
- Не говори, чем мы отравили кокаин, а то некоторые малолетние задроты с удавкома прочитают и воспользуются этим, как рецептом!
- Упссс, молчу... Лизавета Марковна, это Вы гениально придумали отравить кокаин и приболтать его в смазку... пускай теперь легавые ищут барыгу, который Нафтизину отравленный кокс продал, хе-хе!.. и со смазкой Вы не ошиблись.
- Хуец-то у моего мужа был большой и толстый, а у твоей жены пиздовик крохотный – трудно ошибиться, что мазь не пригодится. И хватит мне «выкать», Коков!
- Это да... точно... конгениально... хммм, интересно... а откуда ты знала, что у моей Алки пизда была маленькая?
- Не важно. Сиплые волки нашептали.
- Лизавета Марковна, я хочу Вас поебать наконец, как договаривались,- попросил он, робко придвигая к себе жену начальника.
- Нельзя, Коков. Потом. Ты записал всё это desordre на камеру?
- Конечно.
- Вот ночью и глянем, когда я вся твоя буду.
- Наконец-то мы свободны от этих упырей, Лиза! Раньше у нас были 2 постылые семьи и 2 бюджета, а теперь одна крепкая и опять же 2 бюджета – это следует отметить сегодня ночью. Все его активы и недвижимость теперь твои, а я становлюсь за него генералом, такие дела замутим – чертям станет тошно!
- О, да, мой general Cockoff, работаем дальше!.. Ты всё подчистил – такелаж, лужу, видеосъемку, прочее? Кокос на базе?
- Кажется всё...
- Умывайся-переодевайся и вызывай контору, а я поехала домой чистить лук и мазать под глазами вьетнамской мазью «звездочка».
P.S.: Опергруппа и эксперты уже работали в спальне, когда комбинатор Н.Н.Коков, изображающий у себя на морде «скорбь и тошноту ибо корни его утраты горьки и лишь плоды её сладки», вдруг охуел по-настоящему, потому что увидел, как из-под кровати торчал краешек бумажного листа, на котором можно было прочитать его прописные: «...прощай, гадина, и будь проклята! Меня больше НЕТ!»
— Хантяра
